Чуни Annikovu

От онучей крепкий запах,
вид не лучше, но - от деда!
Потому носить приятно
и к тому ж почти что впору.

Дед пылился вместе с папой,
вместе приняв шкалик горькой,
но хозяином был крепким,
большевизма не приемля,

гнал кровавых псов троцкизма,
чуя в них ущерб деревне,
дул собак и в хвост и в гриву,
и за это комиссары порешить его
решили.

Но не знали сталинисты
на кого они напали,
он колбасил их ночами
молотами и цепами,

И земля у них горела
под погаными ногами.
Да! Не мало дед отмерял
верст в тех чунях, что отныне

на ногах моих обуты,
кровь с мозгами комиссаров
пропитали те онучи.
Вот какой мой дед, что

выжил, несмотря на вшей
и запах, от онучей исходивший.
Дед крепился, чтобы папу
породить на страх Советам,

чтобы папа в тех онучах
произвел меня такого
боевитого поэта,
передав в наследство чуни.

Вот как чуни те носились,
претерпев на ниве носки,
мой сынишка малолетний
их примеривает нынче.

Не пройдет и пары лет,
как пойдет он в них вослед
и добьет всех коммунистов,
каковых оставил дед.