52, 1 недели Двенадцать месяцев или История одной любви

Двенадцать сыновей у деда
Росли в диковенном ущелье;
Лишь только вышло солнце рано,
Пошли на волю каждый по своё.

И первый, самый старший и суровый
В снегах и холоде увидел свой удел.
Он вылетел с утра и полетел по небу,
Скрипя по снегу и найдя себе удел.

Второй же по приказу деда стал
Вертами выдувать с порога снег,
Чтобы найти, что без вести пропал.
И больше не вернётся, - нет…

Его следы растаяли в апреле
И расцвели подснежниками вновь.
Весной, порой, каким бы не был,
Но радуешься и живёшь.

Когда три брата, чередуясь быстро,
Отогревают мерный свет очей.
И зеленят окрестности лучисто,
Не оставляя тени мерзлых дней.

Бежит капель, а вскоре брат шестой
Несется босоногими стопами.
Эх! Удалая. Но! Пошла скорей!!
Вот где любовь, вот где отрада!!!

Такие брат дела, такая вот забава:
Дожди и грозы, спозарань – туман.
И длинный теплый день лелеет розы,
И ночь стремится подложить обман.

Луна июля так красиво смотрит;
Звезда с звездой о чем-то говорят.
Коли услышал, то запомни чётко,
И расскажи, не тыча наугад.

Нежной харите на исходе суток,
Она воротит всё твоё сполна.
Лишь скажет: Да! Да испарится
                с ветром
До осени прогретая вода.

Не зря поэты в осень уходили,
И житник-месяц тоже был таков:
Задумал оголёнными стихами
Вернуть свою пропащую любовь.

И от печали пожелтели листья;
Заканчивался бархатный сезон.
Воздушной паутиной «бабье лето»
Нависло над пестреющим ковром.

Идеши от востока на закат,
Грибник присел на пень, поросший мхами.
И засмотрелся в зеркало пруда,
Спокойно провожая птичьи стаи.

А в жовтне влага замутилась ядом;
Холодно-мерзко моросили облака.
В тепле бродила спелым виноградом –
Дума – да отлетала кислота.

Отравлены! С застывшим криком, тихо,
Кружили в синем палые листы.
И чёрные глаза озёр бледнели
В свинцовом блеске меркнущей зари.

Кто ж так жестоко? Это листопад!
Разбойник полоснул ножём по горлу! –
Всё это обвиненья сторона сказала
На суде с последней горькой болью.

Старик-отец в защиту промолчал, -
Он чувствовал свою вину за вора;
От горя поседел совсем мудрец
И умер, не дождавшись приговора.

Один остался сын – он внуков приютил.
И взял бразды правленья в свои руки;
Бунт успокоил, слоем льда накрыл.
Чтоб отдыхали, переживши муки.

Вот первым снегом выбелило веси.
Овчар сгонял от моря облака.
Ну почему так тихо, когда сыплет
Сверху на землю снежная орда?

Каждую нотку разговора слышно;
Речь льётся, заливает дом теплом.
По бесконечным вечерам сдаётся –
То тень зинданта притворилась сном.

Увы, пути обратно не воротишь, -
На всех парах несется время-паровоз.
Ведь даже чад своих съедает Хронос,
А втопках Бухенвальда полно роз.

Умри тоска! Сегодня день воспоминаний.
Сегодня светлый праздник – Новый год.
Выкрашены уж бело-синей зубной пастой
Поля, дома, колючих веток хоровод.

Сегодня День рожденья лет наступит,
Когда прийдет в двенадцать, ноль часов;
Тринадцатый герой и первый в поколеньи
Продолжит дело – летопись годов…