Первая учительница. глава v

Телефон не хотел униматься.
Его звонки, раздававшиеся из соседней комнаты, прорезали воздух и, многократно отразившись от стен,проникали в меня, заставляя каждый раз вздрагивать.

"Ну уж нет. На этот раз я не сдамся."

Не знаю, почему я не отключил телефон от сети и не знаю, что заставило меня пойти в другую комнату,будто я был зазомбирован его переливчатыми трелями, и человек на другом конце провода командовал мной.
Я подошёл к журнальному столику, на котором стоял трезвонивший аппарат.

"Ещё не поздно остановиться!"

Но нет - уже поздно: рука сама протянулась к трубке и поднесла её к уху. В этом было что-то мазохистское:
я хотел причинить себе боль, хотел услышать приговор.

- Да, слушаю Вас.
- Мих, чё там с тобой случилось?
- Да так... Ничего особенного.
- А-а, ну ладно... А-то я уж забеспокоился. В-общем так, Мих, я так понимаю, что тебе некогда, да и мне долго рассказывать - деньги, всё-таки. Хочу тебе вот что сказать: я ровно через неделю, в следующую пятницу, прилетаю в Москву. Так что встречай в Шереметьево. Я ещё завтра или послезавтра позвоню, чтобы уточнить, во сколько и где именно встретимся. Кстати, я прилечу не один.Ну а с кем -
пусть это пока будет для тебя тайной. Может, за это время получишь моё письмо, оттуда всё и узнаешь. Ну а не получишь - узнаешь через неделю. Уверен, это будет для тебя приятным сюрпризом.

"Приятным?! Приятным?!" - вскипел я весь и с силой сжал трубку, намереваясь вновь зашвырнуть ею в стену, но удержался и лишь сказал:
-Хорошо, я понял. Пока.


   Вокруг туда-сюда сновали люди, нагруженные сумками, чемоданами и проблемами, с беспокойством поглядывали на часы, успеют ли они, ещё раз перебирали в кармане документы, перебирали в памяти,не забыли ли они чего взять и не забыли ли отключить отключить газ, свет, воду, закрыть дверь, а другие - написать записку, что-то вроде "гуляй с собакой, поливай цветы";они проходили в багажное
отделение; они скрывались за дверьми или выныривали из них, встречали и провожали. Сегодня я тоже буду встречать и провожать. Свою любовь. Сегодня она будет окончательно потеряна для меня.

Я сидел в зале ожидания, там, где мы договорились с Пановым, держа на коленях огромный букет цветов,купленный по дороге в аэропорт,и не переставая корил себя за то, что приехал сюда: "Ну что толку, что я увижу её? Что я ей скажу? Что люблю её? Это глупо. Не видеть её 17 лет и любить - да она не поверит. А если и поверит, то что? Она выходит замуж за Панова и уже ничего не изменить."

Часы показывали ровно 6 вечера. Значит, до прибытия рейса "Филадельфия-Москва" оставалось каких-то 20 минут. Глядя на огромное табло в центре зала, я принялся машинально отсчитывать минуты: 20, 19,18... А сердце - секунды, и чем ближе подходило время прилёта, тем меньшие доли секунд оно отсчитывало.

Всё!- 18.20.

Диктор объявил, что рейс задерживается. Честно говоря, в этот момент мне хотелось воспользоваться этой задержкой и бежать, позорно бежать. И я, наверное, так бы и сделал, если бы не дрожь и оцепенение,буквально сковавшее меня по рукам и ногам и не позволявшее двинуться с места. Со стороны я, вероятно,производил странное впечатление: проходящие мимо люди смотрели подозрительно и, отойдя, опасливо оглядывались.

Было уже почти семь.

Я сидел в полной прострации, уставившись вперёд в одну точку, совершенно не обращая внимания на мелькавшие перед глазами человеческие фигуры. Из толпы в глубине зала отделились трое, уверенно направляясь в мою сторону. Да-да, они явно шли ко мне. Я тут же вышел из состояния оцепенения.
"Это они... Но почему трое?"
Они приближались. Уже можно было различить: Мишка в дорогом зимнем пальто шёл справа, неся в руках два чемодана, посередине в шикарной шубе шла Оксана, а слева, взяв её под руку и склонив голову ей на плечо, шла незнакомая мне юная девушка, выглядевшая не менее элегантно. Не дойдя нескольких шагов, они остановились. Уймя дрожь в коленях, я встал. Наверное, с минуту мы просто стояли и осматривали
друг друга, с выражениями глупых улыбок. Я всё больше смотрел на Оксану. Она совсем не изменилась - всё такая же красивая. Лишь едва заметные морщинки наметились в уголках глаз.
Первым эту немую сцену нарушил Панов. Он поставил чемоданы на пол, подошёл ко мне, крепко пожал мою холодную руку, затем обнял и несколько раз похлопал по спине.
- А я уж думал, что ты не приедешь. По крайней мере из телефонного разговора именно так и чувствовалось.
Я не ответил, но жестом руками и движением головы как бы говорил: "Ну вот видишь, приехал же...".
- Ну ты хоть поздоровайся-то с дамами,- сказал Мишка, заметив мою нерешительность.
- Здравствуйте, Оксана Ивановна,- смущённо и каким-то не своим голосом произнёс я.
Мишка и Оксана переглянулись и буквально прыснули со смеха, приведя меня тем самым в ещё большее смущение.
- Ну ты даёшь, Мих. Прям как в первом классе.
Оксана заулыбалась. Заметив у меня в руках букет, она спросила:
- Ой, а это мне?
Я только кивнул головой.
Панов буквально подтолкнул меня в спину. 
Протянул ей цветы я также безмолвно.
- Ой, спасибо, Миша. Тюльпаны - мои любимые. И так замечательно пахнут,- утопая лицом в букете,сказала она.- Ещё раз спасибо, Миша. Красивые, правда?- обратилась она к державшей её за руку девушке. Та также втянула носом аромат тюльпанов и удовлетворительно кивнула.
- Кстати, познакомься, это моя дочь, Лина. Лина, а это Миша. Помнишь, я рассказывала тебе о нём?
Только сейчас я обратил внимание, насколько эта девушка похожа на Оксану. Только ростом пониже, и волосы собраны в пучок. А в остальном - ну точная копия.
Опять воцарилось молчание. Теперь пришёл черёд Оксаны нарушить его. 
- Миш,- обращаясь к Панову, сказала Оксана,- мы сейчас с Линой пойдём наверное, выпьем по чашечке кофе, перекусим может быть. Вы с нами не хотите?
- Нет, Оксан, мы здесь посидим, подождём вас. К тому же нам с Михой поговорить надо. вы тогда подходите сюда же. Хорошо?
- Хорошо. Вы не подскажете, где здесь буфет,- поинтересовалась она у стоявшего неподалёку охранника,
и, взяв Лину за руку, направилась в ту сторону, куда он указал.
Я провожал её взглядом. Она была великолепна. В то же время я осознавал, что всё это великолепие мне не достанется никогда.
- Ну, как она тебе?- влез Панов в мои мысли.
- Превосходна,- ответил я несколько сухо.
Панов заметил эту сухость.
- Пошли сядем, поговорим,- предложил он.
Мы сели. Говорили. Собственно говорил только Панов. Я, сгорбившийся в кресле, либо молчал, либо отвечал что-то односложно и совершенно не слушал его. Это напомнило мне встречу с Головиным, только теперь на месте меня был Панов, а я - на месте Головина.
Наконец Панову видно надоел этот монолог, перемежавшийся лишь моими скупыми фразами.
- Ты, я вижу, и не рад совсем.
- А чему радоваться-то?!- хотел сказать я спокойно, но получилось надрывно, так, что даже стоявшая рядом семейная пара, оглянулась и смерила нас недоумённым взглядом.- Чему радоваться-то?!- продолжал я кричать, не обращая ни на кого внимания.- Тому, что женщина, которую я люблю... тому, что я теряю её. Ты ещё попросишь меня быть свидетелем у вас на свадьбе. Ведь для этого ты сюда приехал?! Так вот тебе мой ответ!- ткнул в лицо ему оттопыренным средним пальцем.- Я еле сдерживаю себя, чтобы не набить тебе морду. Да не хочется руки пачкать. Ты не стоишь этого. Чёрт с вами, будьте счастливы!- я махнул на него рукой, удаляясь.

Мишка, видимо, несколько секунд переваривал этот всплеск эмоций.
- Стой! Подожди! Стой, придурок!- догоняя меня, крикнул он.
- Ну, что ещё?- спросил я, напуская на себя выражение презрения.
- Так ты что же... ты... ты... ты думаешь, что я... я женюсь на Оксане?
- А разве нет? Ладно, Панов, хорош разыгрывать спектакль. А фотография в письме? Головина я недавно встретил. Так он всё мне рассказал: ты женишься на русской, она живёт в Америке, ей 40 лет. И после этого ты говоришь, что не женишься на Оксане? За дурака-то меня не держи.
- Н-да, Горбашов... Ты и вправду дурак. Да, на русской, да, на 40-летней, да, она живёт в США, да, я женюсь, но не на Оксане, пойми ты это. Как ты мог подумать! Думаешь, я не знаю о твоих чувствах к ней?! Думаешь, я ничего не замечал?! Я же специально привёз её сюда, уговорил приехать со мной, напомнил ей о тебе, каким-то намёками сказал ей, как ты её любишь. Вот, это всё, что я мог сделать. Остальное - за тобой.

Я не знал, как реагировать.
Сначала я переваривал в голове всё, что сказал Мишка. Когда до меня окончательно дошёл смысл сказанного, мне хотелось делать невообразимые вещи, хотелось подпрыгивать от радости, хотелось обнять Мишку и расцеловать его, хотелось кричать о любви - в-общем, я был, совсем как мальчишка, влюблённый мальчишка.
- Не-не, целоваться не будем,- усмехнувшись, сказал Панов.
- Мишка, даже не знаю, как мне тебя благодарить.
- Просто морду не бей, ладно?
Мы рассмеялись.
- Миш, а как же... У Оксаны же вроде муж есть, американец. И дочь... Ихняя, да?
- Дочь ихняя. А мужа уже нет.
- А что с ним случилось?
- А ничего не случилось. Как гулял, так и гуляет, наверное, как устраивал кутежи, так и устраивает, как водил к себе любовниц, так и водит. Оксана, по русской привычке, терпела-терпела, а потом и ей это надоело. Муж был каким-то крупным предпринимателем, не хотел скандала, связанного с разводом,
поэтому тихо и без всяких условий оставил ей немалую часть своего состояния. Вот уже лет 10, как они живут не вместе. Оксана сейчас живёт в особняке, в пригороде Филадельфии, но в твоих силах заставить остаться её здесь, в Москве.
Подошла Оксана.
- О чём это вы здесь беседуете, мальчики?- прервала она наш разговор.
- Секрет,- улыбаясь, сказал Мишка.- Ну, вы готовы?
- Готовы. Лина, не отставай.

Пока мы шли к стоявшему на стоянке автомобилю, я, не отрывая взгляда, смотрел на Оксану, а она изредка тоже отвечала мне взглядом, улыбаясь глазами-щёлочками. Она была особенно великолепна в обрамлении света фонарей. Ветер шелестел её волосами. Снег неторопливо падал и таял на её густых ресницах. Первый снег.