Про прустово ложе

1

Двадцать одна минута первого. В ночи
двигается человек за чайником на кухню,
нечаянно
  сталкивается с неизвестностью открытого крана;
Ключи
   в замке всегда поварачиваются до обмана
полного мнимой неприкосновенности жилища.
Пища
   заваривается в чашке с уходящими
в углы
   комнаты краями
без сахара и прочей муры,
слоями
    отходит defence от собственного тела –
последнего предателя моего дела,
матерью
моей начатого, мною не доведенного
не то что до конца –
 до получения вектора
от лица
   до рассвета с яблочной веткою.

6

Оторвавшиеся головы почерневшего Рейхстага
машут взмахом мадам Батерфляй
и уходят в серое в тех стаях,
в тех падежах, что склоняй – ни склоняй -
- все равно в башнях сих ни одного уступа,
чтобы когти оставить в пыли, но держать...
Остается только взять метлу и в ступу
прыгнуть, - и к галкам, что в сером кружат.
Остановись, остановись верченье!..
Грязь, снежок, жара и снова грязь;
Каким-нибудь отчаяньем мне скрась
сию рулетку и до остервененья
мешай с пером, пометом серость над домами
в тени мадам, прядущею крылами,
под сенью женщин в листопаде.

7

Ты знаешь, осознав всю тщетность положенья,
я не стремлюсь понять, кто пораженье
и горечь большую испытывает в этом верхоглядстве;
- пускай нас уличат в предательстве и ****стве,
но чайник надрывается на кухне,
кувшинки, выращенные нами на реке, протухли,
мы ждали магистрали – нет и брода,
и лишь ключи от старого комода,..
а резкий воздух сентября
при входе в легкие свистит: «Не зря!»,
и я согласен с ним, и ты вполне согласна,
что жизнь и без того прекрасна,
срывая счастья якоря.