Последнее послание Арье-Лейба

От счастливой любви
до злосчастной насмешки
расстояние меньше
минутной пробежки,

потому я вхожу
без "простите" и "здрасьте"
и трясусь от совсем
не придуманной страсти.

Мы с тобой говорим
отвратительно сухо.
Повернувшись к окну,
я смотрю, как старуха

ковыляет впотьмах,
бормоча переулку
про потерянный ключ
и невкусную булку.

Я забыл этот дом,
погребенный тоскою,
но привиделось мне,
кто-то скрипнул доскою,

и запахло корой,
и сухие иголки
полетели с небес,
как с рождественской елки.

Двадцать третий сезон
рой снежинок у арки.
Ты снимаешь фольгу
и глядишь на подарки.

Лучше окна раскрыть
и впуская простуду,
нервный бред подчинить
непростому этюду.

Слыша рев трех морей
и дыханье хамсина,
опускаю в рюкзак
кожуру апельсина.

В душный полдень купив
палестинскую марку,
я смешное письмо
прилагаю к подарку.

Повторяю опять,
что пишу из Эйлата.
Есть и дом у меня,
и большая зарплата.

Даже этот мирок
приготовился к бою,
чтобы сделать тоску
несравнимой с тобою.