Жук

Жук взобрался по занавеске к сияющему, неодолимо притяги-вающему к себе прямоугольнику окна. Его лапки заскользили по те-плому стеклу, но не смогли удержаться на гладкой поверхности. Пе-рекувыркнувшись в воздухе, жук начал свой пятнадцатый за этот день полёт вниз. С хрустом ударился о подоконник, перевалился че-рез край, и, наконец, приземлился на угол розетки, где и остался ле-жать на боку. Впервые его охватило чувство полной безнадёжности. Уже три дня, три жутких, бесконечных дня он забирался наверх и падал вниз. И всё же его не оставляла надежда. А теперь… Да, те-перь он полностью осознал, что это было безумием… сначала и до, теперь уже скорого, конца. Осталось лишь лежать на боку и пытать-ся задушить в себе бессмысленную надежду («всё же я ещё на что-то надеюсь, как глупо!», - перебил он себя) на свободу. «А может не стоит, ведь это всё, что у меня осталось?!» «Нет, нет! (отодвинуть, запихнуть дерзкую мысль в дальний уголок сознания), Пора, нако-нец, верно оценить ситуацию. Я заперт в большой, гигантской пус-той комнате дачного дома. Выхода НЕТ!!!», - мозг его не мог осоз-нать неизбежного и начал погружать себя в пучину беспамятства. «Жарко, выхода нет, выхода нет, жарко…», - вяло текли мысли. Жук испытывал лёгкую эйфорию – ему было всё равно.
Пылинки медленно кружились в узких лучах света, проры-вавшегося сквозь грязное стекло. По полу лёгкий сквозняк гонял шарики тополиного пуха. Где-то между ними полз жук, мучительно стараясь не думать. Мираж свободы остался там позади, а он про-двигался вглубь комнаты. Он прополз мимо старой, настороженной крысоловки, сыр из неё давным-давно вытащила серая крыса, умуд-рившись не потревожить пружину. Он полз и полз, пробираясь сквозь многолетний слой пыли. «Ведь нет же выхода, действительно нет, право, какая глупость, к счастью сил тоже не осталось, ладно, скоро я упаду и не встану». И всё равно полз дальше, пока лапки не  заплелись и он не упал. «Конец!», - мелькнуло в голове. Но жук поднялся и заковылял дальше. Он падал ещё бесчисленное множест-во раз, и всё же находил в себе нечто, чтобы подняться и ползти дальше. А за спиной удлинялась цепочка следов в пыли, сначала из-редка, а потом всё чаще и чаще прерываемая круглыми ямками, там, где жук умирал, лишившись последних сил, но потом снова вставал и полз.
Тёплый ветер, доносящий сладковатый аромат цветущего кле-вера, ласково несущий тебя, покачивая, над головками одуванчиков. Вознестись на вершину холма; трепет и полный, ни с чем не срав-нимый восторг от открывшегося многоцветья переплетающихся лу-говых цветов и трав, от дурманящей свободы, высокого, ультрама-ринового неба с белыми пятнышками облаков.
И тут резкий удар, перед глазами поплыли разноцветные круги, боль прошибла лоб и отдалась в затылке. Жук пришёл в себя. В бреду, он врезался в крысоловку. Миллиметр в сторону, и ржавая полоска ме-талла раздавила бы его. «А может, так было бы лучше?!» В голове царила гулкая пустота. «Вперёд, вперёд!» -  гнала его последняя мысль, цепляясь за ускользающее сознание. Он пополз, зацепился  за крысоловку, та щёлкнула и отлетела в угол. Раздался грохот, пус-тые пластиковые бутылки посыпались на пол, увлекая за собой кар-тонные коробки, куски пенопласта и прочую дребедень. А жук опять падал, провалившись в дыру, прогрызенную хитрой крысой под ло-вушкой. Приземлившись на кучу опилок, он потерял сознание.
«Какой, однако, странный сон», - размышлял на утро жук, вы-ползая из щели в цоколе дома. Воспоминания о прошедших днях ис-чезали, пока он вгрызался в сочную мякоть одуванчика.