Двадцать негритят

Очередное утро. Еще одно. Солнце подкрашивает в розовато-оранжевый цвет дом через проспект. До середины. А ниже – моя тень. Тень моего дома. Впрочем, какой он мой… Или уже мой? Сигарета догорает, летит в трещину проспекта. Там все еще тень. Но машины уже взбесились и уничтожили ночную тишину. Тишина здесь короткая. Маленькая, крохотная… Часа три, не больше. Рыжая полоса на доме напротив опускается ниже. Еще одна сигарета прыгнула за окно. Парашют опять не раскрылся… Десять негритят пошли купаться в море. Точнее двадцать. Вечером их было двадцать. Но ночь длинная, и к утру они все умрут. И тогда придет время идти в мир. Работать. Валять дурака. Еще один негритенок. Пыльный образок на полке. Раньше я часто задавался вопросом – есть ли на самом деле Бог? Ведь если бы он был, разве он допустил бы все ЭТО? Но если его нет – откуда ЭТО все? Но однажды я вдруг вспомнил… Я вспомнил, как в детстве построил игрушечный город и населил его прекрасными людьми. Там все жили. Жили! А не существовали. А потом мне стало скучно, и я ушел. А город умер. Стал просто кучей цветных кубиков и пластиковых фигурок. Как и мы все. И, может быть, он до сих пор существует где-то и живет сам по себе, по инерции, странной неживой жизнью. И, может быть, там еще остались люди, сохранившие кусочек, искорку, уголек той светлой детской фантазии. И они теперь тоже смотрят вокруг и мучаются вопросом – а есть ли на самом деле Бог?
…Тень солнца опустилась до самого асфальта. Пора. Проспект принимает последнюю жертву из сегодняшней двадцатки. Поставить чайник? Не хочу. Лень. Кусок хлеба, посыпанный сахаром, запит водой из крана. Сойдет. Джинсы измяты и закапаны чем-то. Убрать. Черные брюки со стрелками. Черная растянутая майка засыпана пеплом и прожжена в трех местах. Убрать. Чистая водолазка, сверху светлый пиджак. Пиджак – это важно. Лохмы спутаны и торчат в разные стороны. Убрать. Волосы расчесаны и аккуратно стянуты резинкой на затылке. Кто-то спит на матрасе в углу. Подъем. Не надо смотреть на меня круглыми глазами, я вполне нормален. Просто я иду на работу. Черные туфли. Левый уже начал расползаться. Черт с ним. Щелчок замка. Подъезд. Запах кошачьей мочи. Я беседую с соседкой. Как легко быть вежливым и доброжелательным. Когда выращена толстая шкура циника. Когда стена выстроена вокруг самого себя. Даже не стена – склеп. Огромный каменный идол, скрывающий в себе маленького безумного человечка, который в агонии кидается на стены и жует кровавую пену. А идол обмазывает себя штукатуркой и бурчит: «Сиди дурак… Сиди… Куда ты лезешь? Сиди, пока живой». А потом приходит кто-то и вдруг – ПУФФ – кирпичи рассыпаются прогнившей трухой и жесткая терка сдирает панцирь. И ты стоишь, обнаженный до неприличия, время от времени искришь поврежденными нервами, и вдруг понимаешь, что пришло время платить. Платить по старым счетам. Не за себя. За того идола, которым ты был. Ты смотришь на рухнувший мир и понимаешь, что виноват во всем сам. Один. Сдуру. Спьяну. Сбреду. Банкрот. Она ушла. Батарейка села. Окно стало казаться пугающе безопасным.
…Соседка, наконец, отвязалась. Дверь подъезда. Шум проспекта. Стеклянный зев метро. Теплый ветер тоннеля. Куда я еду? Ах, да, работать. Стоит ли? Поезд. Кислые сонные лица. Интересно, они когда-нибудь думают о Боге? Или им достаточно бездумно сходить раз в месяц в церковь? Стоп! Какое светлое лицо! Девушка задумчиво улыбается. Наверное, тоже встретила сумасшедшего юнца, который подарил ей весь мир. Скоро она от него устанет. А он почувствует это и, не в силах переделать себя, начнет пить. Много. И они расстанутся. Жаль. Надо не забыть купить сигарет. Двадцать. До ночи.
…Работа. Здравствуйте. Конечно. Сделаем. Цифры, цифры… Конец дня. Отчет. Спасибо, стараюсь. Всем пока. Что? До завтра? Завтра не будет. Вы не знали? Смеются. Пускай. Метро, поезд, усталые лица. Эскалатор. Ступенькой выше – паренек с лицом поэта и мрачными глазами. Наверное, это его встретила утренняя девушка. А он уже все знает наперед. И поэтому мрачен. Не забыть купить сигарет.
…Сквер. Джаз-бэнд играет что-то ностальгическое. Но ностальгии нет. Она ушла. Батарейка села. Пиво теплое и отдает странной горечью. Влюбленная парочка на скамейке. Надо же. Я опять угадал. Утренняя девушка и паренек конца рабочего дня. Не буду мешать. Впрочем, им все равно. Домой. Скоро ночь и двадцать новых жертв для проспекта. Не забыть купить. Метро. Подъезд. Запах кошачьей мочи. Щелчок замка.
…Стемнело. Солнце ушло. Поставить чайник? Не хочу. Лень. Холодная, из морозильника, сосиска. Сойдет. Пыльные брюки. Убрать. Мятые джинсы, закапанные неизвестно чем. Светлый пиджак и чистая водолазка абсолютно с ними не гармонируют. Убрать. Черная растянутая майка, засыпанная пеплом и прожженная в трех местах. Слегка растрепанный хвост на затылке. Убрать. Встряхнуть головой. Хорошо. За окном уже ночь. Треск целлофана, шорох фольги. Странно. Их всего девятнадцать. Почему? Всегда было двадцать. Должно быть двадцать! Пересчитать еще раз. Девятнадцать. Как так?! Ведь ночь так длинна, трещина проспекта так ненасытна! Их не хватит! Должно хватить! А может… Фффу. Как я сразу не догадался. Я знаю, кто сегодня будет двадцатым. Скрежет зажигалки, затяжка. Ведь она ушла, батарейка села… Окно давно уже стало казаться пугающе безопасным. Но это к утру. А пока ночь. И где-то там, впереди короткая тишина. Крохотная. Часа на три, не больше. Первый негритенок прыгнул в окно. Парашют не раскрылся. Он никогда не раскрывается. Скрежет зажигалки. Диафрагма.