Кабацкая

Я хотел быть верным мужем, любящим отцом –
у Христа благословился золотым венцом.
Семь годков прошли неделей, вспоминаю вновь
как сказала что устала, что ушла любовь.
Я теперь гуляю вольный. Если не дано
мне креста носить на теле, буду пить вино.
И куражиться, и злиться, и баклуши бить,
закопать таланты в землю, душу загубить –
все не горе, все не лихо, все мне нипочем –
мне широкий путь открылся золотым ключом.
Разбирайте все товары в коробе моем,
будем пить и веселиться – на заре умрем.
А пока чего-то хочет грешная душа
промотаем все до нитки, спустим до гроша.
Я собой вполне доволен – в зеркало гляжу:
не убит, не похоронен, по земле хожу.
Пусть поземка заметает – веселее путь,
нынче я к тебе приеду – браги раздобудь.

Но в чаду, среди веселья затоскую вдруг,
и поникну головою. Ты поверишь, друг?
Все мне пусто, все немило, все обречено,
беспокойно среди ночи, по утру темно.
Думал: плюну, позабуду, порастет быльем;
приведу себе другую в опустелый дом.
Думал: вьюга заметает старые следы
на тропинке возле дома, где ходила ты.
Не найти в дыму гулянки воздуха глоток.
Всю мне душу прожигает малый огонек
в том окошке, за снегами, где живет она –
вероломная, лихая – бывшая жена.
И впотьмах, держась за стены, пьяный и слепой
все ищу по переулкам милый образ твой.
То почудится мне голос, то проляжет тень,
и брожу, не замечаю как проходит день.
День проходит, жизнь уходит. Боже, Боже мой!
Сам себе я непригоден: жалкий и хмельной…
 
январь 2000 г.