Из цикла Человеческое
Каждый год с 1 декабря и по середину января Надя ненавидела свою работу.
Весь остальной год любила, а вот в это время ненавидела.
Дело в том, что Надя работала продавцом в овощном ларьке и с начала декабря и по середину января наступало «время мандаринов».
Нет, к самому фрукту у девушки вопросов не было, были вопросы к мотивации покупки.
Понимаешь ли. Вот приходит человек и покупает картошку, морковь или яблоки — сразу понятно, что человек хочет кушать. А если мандарины покупает, то это про счастье. Огромный пакет мандаринов это про большую семью, про детей, про шкурки под диваном. А килограмм мандаринов это про шампанское и два фужера. Одинокие люди не покупают мандарины. Глупо самому себе покупать мандарины. Мандарины это как бы «у меня всё хорошо». И вот они покупают и покупают, покупают и покупают, а значит у них всё хорошо. «У всех всё хорошо, кроме меня», — рассказывала Надя девушке из соседнего ларька во время перекура.
«У нас то же самое с селёдкой. По селёдке сразу видно, есть семья у мужика или её нет. Вот одинокий мужик он какую селёдку берёт? В консервах, потому что, вот ещё, бочковую чистить. А семейный мужик: «Дайте мне три, пожалуйста, и пожирнее». И сразу ясно, что там жена и двое детей. Хорошо хоть на свидания селёдку на покупают», — грустно говорила девушка из рыбного магазина.
Разговоры про мандарины и селёдку были постоянной темой девушек на перекуре.
Покурив, Надя возвращалась в свой ларёк и продолжала продавать мандарины. В этот день всё было также.
— Дайте три кило мандарин.
— Ой, и мандаринов пару килограмм.
— Так, а мандарины у вас Абхазские? Не врёте? Да, давайте мне прям ящик.
Всегородское мандариновое счастье.
Наде мандарины покупать было некому. Самой себе глупо, а кот мандарины не ест. От нечего делать девушка подсчитывала количество одиноких неомандариненных людей.
Получалось: три человека за день плюс она сама.
Омандариненных Надя не считала, чтобы окончательно не расстроиться.
Ещё два года назад Надя сама покупала мандарины. Покупала их себе и мужу, но потом муж объелся груш и мандарины стало покупать некому.
По мужу Надя не скучала, так себе был муж, а вот по покупке мандарин скучала очень.
В восемь часов девушка закрыла ларёк и села считать проданное.
Через окно она видела, как на улице хлопьями падает снег.
— Прям Новый год, а не первое декабря, подумала девушка.
В ларёк кто-то постучался. Надя открыла и увидела старушку.
— Деточка. Продай мандаринов. Я уж спешила-спешила, спешила-спешила. Килограмма два мне, я больше не унесу, — протараторила старушка.
Надя начала набирать мандарины в пакет и сказала:
— Везёт вам! Наверное, у вас большая семья, столько берёте. А что ж кроме вас то заняты все что-ли были, что вы сами за мандаринами в такую погоду?
— Ой, детка. Какая большая семья. Я и Кошка моя. Вот и вся наша семья. Мужа года три, как схоронила, а детей не нажили, — сказала старушка.
— А зачем же тогда вам мандарины? Да, ещё два килограмма, — спросила Надя.
— А потому, что мандарины — они про счастье. А я себя счастья лишать не собираюсь. Вот сяду на диван у телевизора и съем мандаринку, и станет мне хорошо-хорошо. Детишек соседских угощу, и станет им хорошо-хорошо, да и мне тоже. Почтальонше парочку дам. Люди от мандаринов улыбаются, добрее становятся. А если рядом с тобой добрые, улыбающиеся люди — это уже счастье, — сказала старушка и, отдав Наде деньги, протянула девушке два мандарина.
— Ну, что вы! Не надо, — запротестовала Надя.
— Бери-бери. Поверь старой, парочка мандаринок ещё никому не помешала и хуже не сделала, ну если, конечно, аллергии нет. Сама съешь и кого-нибудь угостишь, — сказала старушка.
— Да некого мне угощать. Одинокая я, — проворчала девушка.
— Ой, найдётся кто-то, а тут и мандаринка пригодится. Какие твои годы, деточка, и вообще-то у тебя есть ты, а значит всё не так уж и плохо, — пробормотала старушка.
Старушка ушла и Надя, досчитав товар, засобиралась домой.
Две мандаринки, подаренные старушкой, одиноко лежали на прилавке.
В последний момент Надя сунула их в сумку. На улице валил снег.
Быстро добежав до дома и пару раз чуть не упав, девушка зашла в подъезд.
Подойдя к лифту она увидела парня и попятилась.
«Мало ли какие маньяки шляются», — подумала Надя. Приехал лифт.
Парень зашёл в лифт и улыбнувшись сказал:
— Девушка садитесь. Не бойтесь. Я — Игорь. Я напротив вас живу. Я — внук Клавдии Степановны. Бабушка умерла, и теперь я тут живу. Мы с вами на собрании жильцов виделись.
Надя вспомнила, что действительно на прошлой неделе видела парня на собрании жильцов. Парень тогда был с девушкой беременной.
Надя зашла в лифт.
Двери закрылись, лифт проехал пару секунд и встал.
— Ну, везёт, сил нет как! Похоже мы застряли, — сказала Надя.
— Лучше бы пешком пошёл. Устал как собака. Сестру на вокзал провожал. Ну, вы видели её. Она у меня в положении. Приезжала бабушку хоронить. Давайте жать кнопку диспетчера, —парень начал жать кнопку.
— Слушаю вас! — отозвалась кнопка женским голосом.
— Женщина, мы тут… Мы застряли в лифте. Мира 15, второй подъезд, — закричала Надя.
— Да, Мира 15, второй подъезд, — закричал парень.
— Перестаньте кричать! Все бригады заняты. Как освободятся, так сразу к вам, — отозвалась трубка.
— А когда? Когда они освободятся? — закричали оба застрявших.
— Раньше, чем через два часа и не ждите, — отозвалась кнопка и отключилась.
— Ну вот. А у меня кот не кормленный, — сказала Надя.
— А у меня и кота нет, — сказал парень.
Минут пять они молча стояли в лифте.
— Девушка, а хотите шампанского? Вы не подумайте ничего плохого. Сестра сунула перед поездом. Я ей говорю: Зачем мне одному шампанское? Мне его и пить не с кем. А она мне: Ничего! Было бы шампанское, а с кем выпить сам найдёшь!"
Парень достал из пакета бутылку шампанского.
— Ой, хочу! А знаете, у меня мандарины есть. Две штуки. Мне их тоже, как и вам шампанское, сунули, — засмеялась Надя.
— Смотрите как нам вовремя всё это сунули, — рассмеялся парень.
Бригада ремонтников приехала быстро.
Даже слишком быстро, по мнению застрявших. Была выпита только половина бутылки и съеден только один мандарин.
Застрявшие были освобождены.
Надя и Игорь стояли нерешительно напротив лифта. В руках у Нади был мандарин, а у Игоря недопитое шампанское.
— Доброй ночи, Игорь! — сказала девушка.
— Надя! А не будьте такой жестокой! Не оставляйте меня один на один с этим шампанским. Ну и есть мандаринку одной это тоже как-то не честно, — улыбаясь сказал Игорь.
— Тогда пойдёмте ко мне, а то у меня кот не кормленный. Кстати, Игорь, а вы любите селёдку? Из бочки такую, жирненькую и с икрой? Если любите, то я завтра могу купить. Две — это, конечно, многовато, но одну — это нам будет в самый раз, — сказала девушка и смутилась.
— Конечно, люблю. Я как развёлся, только чищеную в банке беру, для себя чистить лень. А знаете ли, Надежда, что я гениально чищу картошку? В армии научился.
Дверь за молодыми людьми закрылась…
Ксения Полежаева
.................
Со своими родителями я практически не общаюсь. И со старшей сестрой. Единственная ниточка, которая нас связывает, - традиция поздравлять друг друга с праздниками. Мы делаем это по телефону, а с появлением мессенджеров так даже и звонить не приходится - просто пишем пожелания и шлем милые открыточки. Сказать, что я несчастна от того, что не ощущаю связь с родной семьей, не могу. Я просто выросла в холодном доме.
В нашей семье (нас было четверо - мама, папа, сестра и я) не было каких-то теплых семейных традиций, которые как клей обычно склеивают родственников. В других семьях, например, все родственники собирались вместе на Новый год. Мы же никогда никого не приглашали в гости. Мама говорила, что родственники далеко живут. На самом деле, мама просто не любила принимать гостей, накрывать стол и мыть за ними посуду.
У нас не было семейного рецепта, блюда, которое я могла бы помнить как любимое или как особенное. На каждый праздник готовилась ровно такая же еда, которую можно было поесть в любой другой день, родители не считали Оливье новогодним салатом и могли приготовить его и в обычный день. А на тот же Новый год каждый раз готовилось разное, без каких-то традиционных блюд.
Мы почти никогда не ужинали все вместе. Ужинал каждый сам по себе, когда возвращался домой: доставал то, что было в холодильнике, и не ждал, когда подтянется вся семья со смен и дополнительных занятий. Вечерами, если родители не ссорились, папа сидел с телевизором, мама с книгой, а мы с сестрой делали уроки и шипели друг на друга. Мы жили как будто каждый сам по себе, набор случайных людей под одной крышей… Когда я вспоминаю свое детство, я помню его именно таким.
О том, что у меня ненормальная семья, я поняла уже будучи взрослой, когда познакомилась с семьей мужа. Это была полная противоположность моей семье! И они в буквальном смысле были сотканы из традиций.
Традиции начинались с порога. Любому, кто входил в дом, первый вопрос был: “чай или кофе?”. Любому! Хоть почтальону, зашедшему отдать письмо. Если приходили родственники, встречающая сторона уже знала, сколько кому ложек кофе и сахара класть. Пока ты раздевался в коридоре, на кухне уже весело звенела ложечка, обрадованная твоим приходом. Не успевал ты войти на кухню, а тебе заботливо пододвигали стул, и ты понимал, что тебе рады.
Это чувство - что тебе всегда рады - было удивительным и новым для меня… Когда я поняла, что хочу остаться в этой семье навсегда, появились традиции, связанные только со мной: для меня всегда было припасено то лакомство, которое я любила. “Лилечка, а вот и твое варенье - абрикосовое с косточками”, - говорила мама моего мужа, подавая мне чай в "моей" кружке и принося мне "мои" тапочки.
Каждую субботу вся многочисленная родня собиралась у родителей мужа на банный день. Девочки с утра затевали уборку, да как-то задорно, с желанием; мальчики готовили дрова, носили воду, проверяли замаринованный с вечера шашлык. Парились вениками, зимой ныряли в снег, а после бани обязательно каждому подносилась огромная кружка горячего чая. А потом, когда вся семья чистая и довольная собиралась в доме, все хором садились за стол, на котором обязательно, каждую субботу была селедочка, лучок, картошка с маслом и укропом, шашлычок, детям - лимонад, взрослым - что повеселее… Субботы в семье мужа превращались в таинство уюта, тепла и любви к каждому, время пролетало быстро и в то же время оставалось вязким, томным, растягивалось так, что можно было запомнить каждую минуту, каждый смех и взгляд важных тебе людей…
А на день рождения свекрови всегда были песни. Она состояла в районном хоре, и весь хор всегда приезжал ее поздравить!.. Ну а Новый год я даже не знаю как описать. Наверное, по концентрации чувства родственности это было как десять банных дней сразу. Обязательно елка - как такое может быть, чтобы Новый год без елки? Обязательно всей семьей весь месяц до этого клеили гирлянды, кидали в потолок дождиком на ватке, вырезали снежинки для окон, готовили игрушки на елку и подарки всем родственникам. Подарки делали своими руками - шарфики, носочки, рукавички, игольницы, фартучки… Сестры мужа весь декабрь порхали по дому, как феи и украшали его как хотели. Мама не препятствовала, вообще никак не запрещала им разрисовывать, например, зеркала зубной пастой, занавешивать самодельными гирляндами проемы дверей, украшать елку чудовищными с точки зрения дизайна вещами…
А за елкой как ездили! Это тоже была традиция. Ехали в определенный день к знакомому леснику и покупали ту елку, которую одобряла самая младшая дочка. Она же давала елке имя. Так один раз из леса приехала очень кособокая Лаура (по имени жены Хосе Игнасио из “Просто Марии”) просто потому, что ее стало жалко оставлять такую страшненькую, “которую точно уже никто не полюбит, кроме нас”.
…Попав к ним домой впервые, я словно Снегурочка стала оттаивать. Мне нравилось у них буквально все - запах дома, беспечность, с которой они относились к быту, их уютный бардак, который начинал образовываться практически сразу после уборки, их кофе и чай с брусникой, их бутерброды с маслом, их теплые разговоры друг с другом ни о чем и обо всем одновременно…
Я долго пыталась понять, в чем же секрет такого уюта и тепла, которым была полна до краев семья мужа. Секрет, которого не было в моей семье. И спустя год после свадьбы, кажется, поняла. В их традиции собираться вместе и радоваться друг другу. А поводов для этого всегда находилась масса. Поводами собираться вместе была пропитана вся их жизнь. Благодаря этому у них был такой большой багаж воспоминаний, которых хватило на много лет вперед, когда дети стали разлетаться все дальше от родительского гнезда. Но неизменно на день рождения свекрови и на Новый год нас как магнитом тянет в родительский дом. Даже если мы не можем приехать, сердцами мы в нем.
Моих родителей тоже звали на все семейные встречи к свекрови, но они не могли долго там быть. И каждый раз спешили под любым предлогом вернуться в свой привычный холодный дом. Как-то они сжились со своим уединенным образом жизни без праздников и разговоров по душам, им было так комфортно. Но именно из-за этой их холодности мы с сестрой выросли без особых воспоминаний, без привязанности друг к другу, потому что эмоциональная близость рождается именно в таких моментах - когда ты делишь с человеком не только крышу и холодильник, но и душу.
Не скажу, что у меня получилось так же хорошо, как у моей свекрови, создать безусловно теплый дом. Иногда в нем дуют довольно холодные сквозняки. За всплеском радости, безудержного оптимизма и желания устроить родным праздник, у меня неизменно наступают затяжные периоды апатии и желание спрятаться от всего мира.
И все же главную традицию уютного дома - как можно чаще собираться вместе и быть внимательным друг к другу - я стараюсь поддерживать по мере сил. Ждать всех домочадцев с теплым ужином и иногда - с маленькими сюрпризами, встречать и обнимать их у порога, провожать, помахав в окно, целовать на ночь, читать вслух, секретничать под пледом… Мне кажется, именно в этом секрет уютного дома, в который приятно возвращаться - в маленьких ритуалах, показывающих любовь и принятие.
Но может быть, и в чем-то еще?
Лилия Романова
Другие статьи в литературном дневнике:
