Дима был изгоем. Отщепенцем, отверженным, вечной мишенью для нападения детворы. Сверстники его терпеть не могли. Смеялись над ним, издевались, дразнили, а он молчал. Тихо собирал сломанные игрушки, восстанавливал разбитые песочные замки, снимал с дерева заброшенную кепку. Но ничего не говорил. Иногда его били. Несильно, но неприятно. Тогда он убегал. Никогда не ввязывался в драку, не давал отпор обидчикам и не жаловался взрослым. Возможно, если бы он хоть раз ударил кого-нибудь в ответ, то его бы оставили в покое, но он спасался позорным бегством, что ещё больше разжигало неутолимую агрессию неугомонной детворы.
Юлю, наоборот, все любили. Она имела среди сверстников непререкаемый авторитет, который приходилось подтверждать каждый день, гоняя вместе со всеми ребятами несчастного Диму. Где-то глубоко внутри девочке было искренне жаль местного дохлика, даже хотелось его защитить, оградить от нападок других детей. Мечтала, чтобы его оставили в покое, но сказать об этом не могла, потому что сила масс подавляет благие порывы. Да и никакого желания травить бедного мальчишку у неё не было, но зависимость от мнения других и боязнь оказаться таким же изгоем делали своё дело, и девочка снова и снова вместе со всеми обижала терпеливого паренька.
В тот день, когда в очередной раз Димины игрушки были отобраны и разбросаны по детской площадке, а песочные замки безжалостно разрушены маленькими ногами, Юля подошла к мальчику и привычным движением победителя сняла с него кепочку и собралась закинуть её на ветку. Но в этот момент Дима робко улыбнулся, сделал шаг ей навстречу, протянул руку и посмотрел прямо в глаза. Его взгляд был настолько пронзительным и печальным, словно ему было за неё неловко и стыдно, что Юля на мгновение замерла. Первым порывом было извиниться и вернуть головной убор хозяину, но стоявшие рядом приятели шумели и с восторгом требовали продолжения представления. И девочке ничего не оставалось, кроме как взмахнуть рукой вверх и отправить кепочку прямиком на дерево. Мальчик с досадой посмотрел на неё, словно она его разочаровала, и Юле тут же расхотелось гулять, и она убежала домой.
Дома она закрылась в своей комнате и зарыдала. Девочка чувствовала себя странно. Она не догадывалась, что с ней происходит. Ведь её никто не тронул, не ударил, не обозвал. Да кто вообще на такое мог посметь? Но от чего-то же ей было обидно, от чего-то же ей хотелось реветь. Юля не понимала. В тот день во дворе она больше не появлялась, лишь поздно вечером вышла на балкон. Робкое «привет» заставило девочку посмотреть вниз. На соседнем балконе этажом ниже стоял дохлик и с улыбкой смотрел на неё. Юля смутилась. Это он, что ли, поздоровался? Мальчик находился совсем рядом, можно было спокойно поговорить. Но болтать с изгоем… Девочка с трудом пересилила себя:
– Это ты мне, что ли?
– Тебе, – ответил сосед. – Я знаю – ты Юля.
– Это все знают, – огрызнулась девочка. – А тебя как зовут?
– Дима. Я недавно здесь живу. Мы переехали в город из деревни.
Юля не поняла, как так случилось, но её увлекла беседа с мальчишкой. Он столько всего знал! Им было одинаковое количество лет, но её знания даже близко не могли сравниться со знаниями Димы.
– Откуда ты столько всего знаешь? – поинтересовалась она.
– Из книг. Хочешь и тебе дам почитать?
Юле хотелось. Очень. Но опускаться до уровня дворового изгоя она не желала. Она боялась, что об их разговоре узнают друзья, и тогда ей точно не поздоровится. Поэтому девочка высокомерно отказалась.
– Не надо, у меня своих книг полно, – соврала она.
Мальчик не настаивал, и Юля уже хотела сбежать, как вдруг возле Диминых ног появился невероятно красивый кот. Ей захотелось немедленно взять его на руки. Гладить, ласкать, обнимать, прижимать к себе и ощущать мягкость его кошачьей шубки. Не кот, а мечта! Родители не позволяли Юле заводить домашних животных, потому что у мамы была аллергия.
– Твой кот? – поинтересовалась она.
– Да. Его Мурзик зовут. Красивый, правда?
– Обычный, – продолжала огрызаться Юля.
– Приходи в гости, поиграем, – неожиданно предложил Дима.
– Фу! Терпеть не могу котов!
От своих слов девочка была готова провалиться сквозь землю. Она не верила своим ушам. Это говорит она, человек, который обожает животных! Мурзик, словно поняв нелестные высказывания о себе, обиделся и убежал. А Юле опять стало стыдно. Перед сном она снова ревела. Ей хотелось дружить с Димой, ходить к нему в гости, читать его книги и играть с пушистым котом, но вместо этого приходилось грубить. Делать то, что ей не нравится. Но ведь это неправильно. Так не должно быть! Неужели в жизни всегда всё наоборот? Выходит, что родители тоже врут, что меня любят? Нет, этого не может быть. Тогда почему я так разговариваю, почему я себя так веду?
На следующий день дети опять отлупили Диму. Юля в этот раз стояла в стороне, но ей тоже очень хотелось его ударить. Нет, не для того, чтобы подтвердить друзьям свой непререкаемый авторитет, или показать, что она всех сильней, а за то, что он терпит и не может дать отпор. Молчит и закрывается руками. А ещё очень хотелось крикнуть: «Ну что ты стоишь?! Не робей! Дерись! Врежь им! Дай сдачи!» Но она трусливо промолчала.
Вечером девочка осторожно выглянула за ограждение балкона. Мальчик ждал. Он смотрел в её сторону, а красавец-кот умывался у его ног. На этот раз она сама начала разговор:
– Слушай, Дима, ты почему такой трус?
– Привет, – спокойно ответил он. – Никакой я не трус.
– Трус! – не унималась она. – Тебя бьют, а ты закрываешься, или вообще убегаешь!
– Мне драться нельзя, – внезапно мальчик стал очень серьёзным.
– Родители не разрешают? – продолжала язвить Юля.
– Врачи.
– Как это?
– Очень просто. У меня сердце больное. Мне активно двигаться нельзя.
– Это навсегда?
– Надеюсь, что нет. Скоро операция будет. Я поправлюсь и тогда смогу быстро бегать, драться и играть. Хотя драться с вами я не очень хочу.
Юле стало не по себе. Она почувствовала, как что-то сжалось в её груди. Теперь было ясно, почему мальчик был такой бледный и худой, и у него были такие синие губы. Девочка вспомнила, как они били его всей толпой, а он лишь беспомощно выставлял руки. Ей опять захотелось реветь.
После их разговора Юля практически перестала появляться во дворе. Она всё так же боялась вступиться за Диму, но и видеть издевательства над ним не могла, поэтому предпочла скрываться дома, но каждый вечер как по расписанию в одно и то же время выходила на балкон, где её уже ждал он. Их разговоры становились всё длиннее, а встречи всё долгожданнее, и однажды она всё-таки решилась прийти к нему домой. Юля с интересом наблюдала, как мальчик читает ей книгу, пока она играет с котом. В этот момент она чувствовала себя самым счастливым человеком.
Встречи с балкона плавно перетекли в Димину квартиру. Он готов был поделиться всем, что у него было. И заменить всех её друзей. В итоге девочке стало с ним настолько интересно, что она совсем перестала появляться на улице. Тогда-то её компания и заподозрила измену, и решила устроить над Юлей страшный суд.
Она стояла в середине двора в окружении бывших друзей и пыталась хоть как-то оправдаться, найти нужные слова:
– Я не предатель! Я же говорю, что болела!
– Тогда докажи!
Юля молчала. Девочка не понимала, как она может это доказать, но где-то внутри догадывалась, и больше всего этого опасалась, и не хотела даже представлять.
– Как?
– Как? Да очень просто! Видишь, на скамейке дохлик сидит, книжку читает?
– Вижу.
– Вот подойди к нему и хорошенько врежь. И книжку отбери! И порви!
– Зачем? Он же нам ничего не сделал, – пыталась выкрутиться Юля.
– Иди! Докажи! Или ты – предатель, и сама получишь от всех!
Девочка поняла, что сейчас с ней расправятся, начнут бить, и она навсегда будет изгнана со двора. Хоть она этого не боялась, и даже в глубине души немного хотела, но всё равно испугалась. И в этот момент какая-то неведомая противная сила вырвалась изнутри, и подтолкнула к скамейке, на которой сидел Дима. Он обрадовался и встал, увидев её:
– Юля, привет. Смотри, что у меня есть. Хочешь, я тебе почитаю?
Но девочка словно не слышала его. Она молча подошла к мальчишке, взяла из его рук книгу, разорвала её на две половинки и бросила в песок. В Диминых глазах застыл немой вопрос. Затем Юля размахнулась, зажмурилась и со всей силы стукнула мальчика кулаком в нос. Дима попятился назад, споткнулся о скамейку, перекувырнулся и упал в грязь. Из носа пошла кровь. Девочка резко развернулась и убежала в подъезд. Детвора восторженно закричала:
– Юлька, да ты крутая! Так его! Ты не предатель, ты – молодец!
Девочка забежала в квартиру и спряталась под одеяло, сотрясаясь от бьющей дрожи. Её совесть взбунтовалась и разрушала всё внутри. Юля понимала, что никакая она не молодец, она и есть настоящий предатель. За одну бессонную ночь девочка стала старше на несколько лет. Она чувствовала, что больше никогда не вернётся в прежнюю беззаботность и не сможет стереть из памяти тёмное пятно. Юля осознавала, что надо собраться с духом и попросить прощения, но очень боялась, и даже перестала выходить на балкон. Что я ему скажу? А вдруг не простит? Как я тогда с этим буду жить?
День за днём она собиралась с силами и мыслями. Проговаривала перед зеркалом нужные слова. Репетировала, тренировалась. И, наконец, решилась. Через полтора месяца она мужественно позвонила в Димину дверь. Сейчас она увидит его! Ей так не хватало этого интересного мальчика. Как же она скучала по нему! Он простит, он всё поймёт! Обязательно поймёт! Я верю!
Дверь открыла мама.
– Ой, Юля, здравствуй, проходи.
В Диминой комнате было очень тихо. Мурзик заметно подрос и спал в углу дивана, где когда-то сидела она, слушая, как мальчик читает ей очередной интересный рассказ. Ладно, но где же сам Дима?
– Вот, Юлечка, возьми, Дима просил тебе передать.
Это была их любимая энциклопедия о животных, в которой они вместе рассматривали картинки, перелистывая её, наверное, тысячу раз.
– А где же Дима? – растерялась девочка.
– Он уехал. Далеко.
– Как уехал? Один? Без вас?
Женщина вздрогнула. Отвернулась к окну и начала поправлять занавески. Юля всё поняла. Она боялась услышать самое страшное, поэтому не стала больше ничего уточнять, а молча вышла из квартиры и осторожно захлопнула дверь. Нет, нет, нет! Этого не может быть! Ведь она же не сказала, что он умер. Да и он не мог умереть, ведь я не успела попросить прощения. Мне плохо без него… Как я теперь буду жить?
Зайдя домой, девочка села на кровать. Её рука коснулась груди, там, где стучало сердце. Она открыла книгу и заметила маленький листок, который выскользнул на пол. Юля подняла его. На нём Диминой рукой было выведено всего несколько слов: «Я прощаю тебя. Живи долго!»
В этот момент девочка почувствовала, что сердце буквально разлетелось на тысячи мелких осколков. Она зажмурилась и постаралась всеми силами сдержать надвигающуюся лавину слёз. Но не смогла. Слёзы полились рекой. Она вытирала их крохотной рукой, но они не слушались и продолжали бежать по её щекам, затекая прямо в рот. Юля глотала их и шептала себе под нос: «Дима, прости. Прости. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. Я тебя никогда не забуду. Слышишь? Дима, я хочу, чтобы ты жил. Пожалуйста, будь живым! Я верю, что ты живой!»
Она ещё долго ревела и просила прощения у изгоя, которого так приятно было обижать всем двором. У беззащитного дохлика, который не мог постоять за себя и дать сдачи. У местного отщепенца, который поверил в неё, разглядев в душе лучик добра. У труса и слабака, с больным, но большим и открытым сердцем. Она его предала. Но даже после этого он не держал на неё зла за этот подлый трусливый поступок. От этого ей становилось больно и грустно. Она корила и винила себя. Она ревела и умоляла простить её, в надежде, что он когда-нибудь сможет её услышать.
Но он не слышал, хоть и давно простил, а она себя не может простить.
Анастасия Меньшикова
от себя. Ничего хорошего из маленькой героини в жизни не получится, как мне кажется, люди вообще не меняются, доброжелательный ребенок станет добрым взрослым, а гадкий утёнок только в сказке превращается все знают в кого. В душевные муки не верю. И очень странно, что в доме умер ребенок и никто ничего не слышал. В остальном - история серьезная и жизненная, вся вина исключительно на равнодушии взрослых, особенно на родителях больного ребенка, который изо дня в день приходил домой избитым, не говоря о моральном травмировании. Спасибо автору за привлечение к теме детской жестокости.
