Между словом и телом тянется скучный спор.
Я подкину себя на ладони, взмахну пращой,
чтобы долго клубком по берегу, и- в костёр,
и прижаться- к твоим коленям. К чему ж еще?
Там, где в эпосе годы- в лирике все впритык,
схематично: родиться, спеть и уйти под снос.
Назови меня, что ли, гением, я привык
отзываться на эту кличку, как старый пес.
На чернеющих свитках длинный набор имен.
Есть и пара моих, по - моему. Не пойму.
Не хочу. Не при этой жизни. Я был умен
недостаточно, чтобы жизнь подчинить уму.
Удивительно жарко тлеет в костре тимьян,
даже кажется, это - я, а не кто другой.
И, смущаясь невольной дрожи, плывет туман
старомодным чулочным кружевом под рукой.
