Новая встреча с Татьяной Юрьевной
НОВАЯ ВСТРЕЧА С ТАТЬЯНОЙ ЮРЬЕВНОЙ
Сегодня мы вновь, неожиданно для себя оказались в музее Серпуховского губернского колледжа. И вновь нас встречала Татьяна Юрьевна Королёва. Она рассказала нам удивительную историю, которая связала наш город с североморским посёлком Диксоном. Рассказ увёл нас в годы Великой Отечественной войны. Информацию о событиях тех лет нашла я в интернете.
«в августе 1942 года огненное дыхание войны опалило и наш Красноярский край.
Фашисты решили захватить штаб морских операций на Диксоне, уничтожить оборонительные сооружения. Задание поручили линкору «Адмирал Шеер».
Наши полярные станции снабжали страну сводками погоды, круглосуточно следили за морем и небом, где в любой момент мог появиться враг. Фашистское командование разработало специальную операцию по срыву советских перевозок в Арктике. Операцию «Вудерланд» германское морское руководство готовило давно. Арктические зимовки подверглись целенаправленным атакам немецких подводных лодок, научные точки на Новой Земле, на побережье Таймыра, на островах Карского моря были сожжены дотла. Но исследовательские работы в Арктике не прекращались. Слишком серьёзную роль играли они в жизни Северного морского пути и всей страны.
Фашисты хотели разрушить порт Диксон, захватить полярную станцию и получить информацию о ледовой обстановке и местонахождении караванов, идущих из Америки. С началом войны все население Диксона готовилось к возможному нападению врага. На Диксон завезли пулеметы, винтовки и три артиллерийские батареи. Все взрослое население училось военному делу. В навигацию 1942 года мимо Диксона на восток благополучно проследовало три больших каравана морских судов.
В Карском море, близ мыса Челюскин, в ожидании улучшения ледовой обстановки отстаивался четвертый караван. А навстречу ему из Берингова пролива шел еще один караван.
С запада поступали тревожные вести. Близ Новой Земли не один раз всплывали немецкие подводные лодки. Поэтому было решено, на Новую Землю перебросить артиллерию из Диксона. За ней пришел ледокольный пароход «Дежнев», ставший военным сторожевым кораблем – СКР 19. В августе 1942 года немецкий штаб, руководивший морскими операциями на Севере, получил разведывательные сведения от своих коллег из японского адмиралтейства. В них говорилось, что шестнадцатого июля двадцать советских грузовых судов прибыли на Камчатку. Через несколько дней караван вышел из Петропавловска, а первого августа был запеленгован в Беринговом проливе. Какой груз везет караван, японцы не знали.
Почти в то же время немецкая авиаразведка засекла большую группу судов, вышедших из Архангельска на восток. По расчетам фашистов оба каравана должны были встретиться в Карском
море. По меньшей мере, три десятка судов! Чтобы не упустить их, требовался опытный и сильный охотник. Выбор пал на линейный корабль «Адмирал Шеер».
Этот «карманный» линкор, как его называли немцы, имел большую скорость хода и дальность плавания, неплохую броню и мощное вооружение: два десятка тяжелых орудий, из них шесть — калибром 280 миллиметров. Восемь торпедных аппаратов и два самолета нес на себе этот корабль. Командир его, Меенсен Больхен, слыл среди гитлеровцев превосходным моряком: на его счету было двадцать шесть потопленных транспортов. Шестнадцатого августа «Адмирал Шеер» вышел в открытое море и взял курс на Новую Землю. «Адмирал Шеер» остался незамеченным, никто его не преследовал. Но и сам он, маневрируя среди льдов, никак не мог обнаружить советские суда. К тому же, судя по радиоперехвату, дальневосточный караван уже достиг портов назначения и разгружался. Второй караван, вышедший из Архангельска, находился где-то возле пролива Вилькицкого. Его и разыскивал теперь фашистский корабль.
Меенсену Больхену требовался «язык». Нужен был советский моряк, который достоверно знал бы, где сейчас караван, где и какие льды, где имеется проход между сплошными ледяными полями на подступах к островам Норденшельда. И как будто сама судьба шла навстречу Больхену: впереди появилась полоска дыма, медленно поднялись над водой две мачты. По ним определили — идет торговое судно. Все остальное казалось делом привычным. Двадцать шесть раз «Адмирал Шеер» встречал в море английские и американские суда. Двадцать шесть раз экипажи судов спускали свой флаг после предупредительного выстрела и сдавались на милость сильного. Немцы не сомневались, что так будет и на этот раз. Но им еще не приходилось встречаться с советскими судами. Они еще не знали, что небольшой пароход в открытом море — это известный на весь мир «Александр Сибиряков», который первым прошел по Северному морскому пути. Тот самый «Сибиряков», который пробивался через ледяные поля со сломанными винтами, подняв на мачтах паруса, сшитые из брезента! И этот легендарный корабль немцы хотели пленить после одного выстрела! Это случилось в августе 1942 г., ровно через десять лет, как «А. Сибиряков» прошёл трассу в одну навигацию.
Радиостанция Диксона, откуда недавно вышел «Сибиряков», направляющийся на полярные зимовки, приняла странную радиограмму: «Вижу крейсер неизвестной национальности, идет без флага. Капитан Качарава».
В это время «А. Сибиряков» находился в Карском море, судно должно было посетить ряд островов, сменить часть зимовщиков, доставить продовольствие дальним полярным станциям. Когда на горизонте в районе архипелага Норденшельда сигнальщик заметил большой военный корабль, капитан скомандовал: «Боевая тревога». Чужой крейсер тяжёлого типа выкинул американский флаг и запросил сведения о ледовой обстановке, назвавшись «Тускалузой». Но капитан Анатолий Алексеевич Качарава понимал, что «Тускалуза» не может оказаться в Карском море. Между тем корабль быстро шёл на сближение, вниз полетел американский флаг, подняли флаг со свастикой.
На «Сибирякове» объявили боевую тревогу. В Карском море судно, на борту которого находились 104 человека, грудью преградило путь германскому бронированному кораблю. Фашисты предложили сибиряковцам сдаться. Старый, постройки начала века, пароход, вооруженный только трехдюймовыми зенитными орудиями, передав Диксону «Принимаю бой!», ринулся в атаку. Но силы были неравными. Капитан предвидел исход поединка, но он знал также, что предупреждённый тревожными радиограммами караван из двух ледоколов и девяти транспортных судов успеет пройти через пролив Велькицкого и скрыться во льдах моря Лаптевых только в том случае, если крейсер будет задержан хоть ненадолго. Героически принял неравный бой с крейсером экипаж ледокольного парохода «А. Сибиряков». Вооружённый зенитными пулемётами и лёгким пушками, первым пошёл в атаку на бронированного гиганта. И в это время вахтенный радист Диксона принял сообщение с ледокольного парохода «А. Сибиряков», который вступил в бой с немецким крейсером «Адмирал Шеер».
«А. Сибиряков» погиб, но успел предупредить о появлении врага. В 13.40 на Диксон пришла короткая радиограмма: «Принимаем бой!» В 13.47 - следующая: «Ну, началась канонада!» Очень уж не официальным был ее текст, и на Диксоне решили: это не сообщение капитана, а слова, вырвавшиеся у радиста Ширшова.
Связь прекратилась. Пароход долго не отвечал на вызовы, потом диксоновские радисты, напряженно прильнувшие к приемникам, поймали несколько отрывочных слов, из которых составился текст: «Продолжаем бой, судно горит...» И конец.
А передающая радиостанция Диксона в это время уже посылала в эфир предупреждение: «Всем, всем, всем! В Карском море появился фашистский крейсер. Ледокольный пароход «Александр Сибиряков» принял бой!» У него не было выбора: или сдаваться, или погибнуть. И легендарный пароход совершил свой последний подвиг. Он развернулся и пошел на немецкий линкор. Немцы сначала были ошеломлены: неужели это маленькое судно хочет таранить бронированную махину?!» Тяжелые снаряды подожгли пароход. Он загорелся и начал быстро тонуть. Вскоре над «Сибиряковым» навсегда сомкнулись волны Карского моря.
За несколько минут почти весь экипаж «Александра Сибирякова» погиб. «Александр Сибиряков» вел огонь до последней минуты, весь изрешеченный, пылающий и потерявший ход. Через сорок минут отчаянного артиллерийского сражения все было кончено. Ветеран советского арктического флота - механик Бочурко, предпочитая гибель плену, открыл кингстоны. Океан поглотил непобежденное судно, на его мачте реял иссеченный осколками, но не спущенный флаг. Кочегару П.И. Вавилову удалось укрыться на островке, где пришлось провести в одиночестве 34 дня, пока его не спасли полярные лётчики (потом в Диксоне Вавилова изощрённо допрашивали контрразведчики, заподозрившие в нём... гитлеровского диверсанта!). Вот такой ценой моряки - сибиряковцы сумели оповестить Арктику о нависшей над ней смертельной угрозе.
Четырнадцать советских судов находились в это время недалеко от места схватки, в проливе Велькицкого. Получив сообщение с Диксона, капитаны свернули с чистой воды и вошли в тяжелые ледяные поля. Через час они были недосягаемы для вражеского корабля. На острове под руководством Арефа Ивановича Минеева спешно готовились к обороне.
Вода не хранит следов. Но на всех морских картах отмечено место, где произошел этот бой. И все корабли, которые проходят мимо острова Белуха над могилой «Александра Сибирякова», приспускают свои флаги и салютуют протяжным гудком!
А что с «Адмиралом Шеером»? Линейный корабль вышел из боя без повреждений, но все равно его рейд был уже обречен на провал. Командиру линкора так и не удалось узнать, где находится караван и какова ледовая обстановка в проливе Вилькицкого. К тому же «Шеер» обнаружил себя, и надо было ждать появления советских самолетов или подводных лодок.
Пора было убираться восвояси. Но прежде чем покинуть Карское море, командир линкора решил уничтожить советский центр в Западной Арктике - поселок Диксон.
Немцы рассчитывали на неожиданность: подойти к острову незаметно, нанести мощный артиллерийский удар, при благоприятных условиях высадить десант, захватить документы и пленных. План был составлен подробный, аккуратный, и вначале все, действительно, шло точно по плану.
В ночь на 27 августа линкор приблизился к Диксону и возле мыса Наковальня начал разворачиваться бортом к бухте, чтобы открыть огонь сразу из всех орудий. Но на линкоре не знали, что его уже засекли наблюдатели, что шестидюймовая батарея на острове направила свои пушки в сторону врага.
Вскоре после полуночи перед посёлком Новый Диксон возник силуэт огромного военного корабля. Он двигался медленно, как бы ощупью, фашисты опасались подводных камней. Он огибал остров с юга. Остров молчал. Пройдя на внешний рейд между островами Диксон и Верн, он открыл огонь по порту. Раздалась команда, и залп двадцати тяжелых орудий прогрохотал, как горный обвал, отозвавшись гулким эхом среди береговых скал. Одного этого залпа, казалось, достаточно, чтобы ошеломить людей, привыкших к северной тишине. Но удивлены были не диксоновцы, удивлены были немцы, когда вслед за их залпом вспышки выстрелов замелькали на берегу и в бухте. Вокруг «Адмирала Шеера» взметнулись белые султаны воды. Два шестидюймовых снаряда, один за другим, взорвались на его палубе.
Благодаря героизму сибиряковцев, Диксон успел подготовиться к обороне, и когда крейсер напал на этот порт, он получил достойный отпор и трусливо бежал, выпустив дымовую завесу. Радиоцентр Диксона успел передать предупреждение: «Всем, всем, всем! В Карском море фашистский рейдер! «Сибиряков» принял бой!» На Диксоне все было подготовлено к нападению и возможной эвакуации. Диксон не обладал сколько-нибудь серьёзными средствами для защиты. Единственной военной силой было небольшое судно СКР – 19 с четырьмя 76 мм пушками, да местный отряд народного ополчения, имевший противотанковое 45мм орудий. Несколько пушек, привезённых с началом войны, были уже демонтированы и погружены на борт СКР -19.Он за ними и пришёл сюда. В орудиях остро нуждался фронт. Подготовлена была к погрузке и батарея полевых орудий под командованием Н. Корнякова. В порту стояло ещё два судна: «Революционер» с грузом пиломатериалов и ещё одно «Кара» с большим грузом взрывчатки(150 тонн). Между портом и островом на рейде стояло третье. Всем судам было приказано уйти в бухту. Объявили боевую тревогу. Как только рейдер приблизился к линии досягаемости батареи Н.М.Корнякова, которые успели развернуть одну пушку в сторону пирата, с угольной площадки главного причала открыли по нему огонь. Артиллеристы вели бой с поразительным хладнокровием. Им помогала пушка ополченцев.
«Дежнев» и «Революционер» шли напролом, полным ходом приближаясь к «Шееру». Мелкие снаряды с пароходов попадали в надстройки линкора. А немецкие тяжелые снаряды насквозь прошивали тонкие борта пароходов и рвались в воде. Рейдер начал обстрел идущих в бухту судов, у которых были орудий только малого калибра. Прямым попаданием был подожжен пароход «Революционер» и уничтожен боевой расчет орудия на «СКР-19»
На «Дежневе» и «Революционере» вспыхнули пожары, появились убитые и раненые. Но и линкор не выдержал: он дал полный ход и быстро исчез в тумане. Командир «Адмирала Шеера» не ожидал встретить сопротивление. У него не было никакой охоты рисковать вдали от своих берегов. Ведь при первом же серьезном повреждении линкор был бы обречен...
Поставив дымовую завесу, суда укрылись в глубине недосягаемой для огня бухты. Огонь крейсера обрушился на порт. Но в это время несколько снарядов разорвались на борту «Шеера» и, поставив дымовую завесу, он поспешил уйти из зоны обстрела. Уходя, рейдер обстрелял электромаяк и радиоцентр. Укрывшись дымовой завесой, пират стал уходить полным ходом восвояси, не выполнив плана операции, которую они хвастливо называли «нож в горло Сибири». После войны стало известно, что гитлеровцы возлагали на «Адмирала Шеера» большие надежды.
В порту и на острове потерь не было. В портовом поселке не было повреждений. Но в неравном бою погибли семь моряков-североморцев на «СКР-19», 21 член экипажа был ранен. Павшие герои похоронены на острове в братской могиле. Она на высоком берегу бухты, в самом центре островного поселка.»
Ну а теперь отзыв о новом посещении музея.
НОВАЯ ВСТРЕЧА С ТАТЬЯНОЙ ЮРЬЕВНОЙ
24 июня 2022 года
Мы снова в Серпуховском губернском колледже. У его ворот приветливо, как старых хороших знакомых, встречает нас Татьяна Юрьевна Королёва. Она ведёт нас в музей колледжа. Всего день назад мы были здесь, знакомились с историей бывшего педучилища, узнали много интересного об образовании в нашем городе.
Но экспозиция музея настолько обширна, что одной встречи, конечно, мало.
Сегодня Татьяна Юрьевна решила рассказать нам о проекте «История одного экспоната». Речь пошла о письме с далёкого Диксона в городскую газету «Коммунист». Было это в 1988 году. Оказывается, в военном 1942 году в Карском море гитлеровцы проводили операцию «Страна чудес» с целью захвата Североморья. Спутал карты фашистам советский маленький ледокол «Александр Сибиряков». Это он вступил в неравный бой с гитлеровским мощным кораблём, передал в посёлок Диксон, что в наших водах появился враг. «Александр Сибиряков» повторил подвиг легендарного «Варяга». На Диксоне сумели подготовиться к встрече с гитлеровцами, операция фашистов потерпела крах. Не все, бывшие на нашем ледоколе, погибли в волнах холодного Карского моря.
Но причём здесь наш город? После Великой Отечественной войны краеведы Диксона для увековечивания героев Великой Отечественной войны искали родственников легендарных моряков. Один из них оказался связан с нашим городом. Интересно то, что в поисках по присланному письму принимала участие сама Татьяна Юрьевна, бывшая в то время пионеркой. Об этом и писала газета в далёком 1988 году.
На этом наша встреча не закончилась. Посмотрели мы и каких кукол-оберегов делают в колледже и преподаватели, и учащиеся. Здесь стараются развивать разные художественные способности юношей и девушек.
Нынешняя приятная беседа велась в непринуждённой обстановке. Мы слушали Татьяну Юрьевну и сами рассказывали интересные случаи из своей жизни, делились сведениями об увиденном в этнографических музеях. И понимали, что подобные встречи нужны.
Проект «История одного экспоната» заинтересовал нас. И мы можем предложить нечто подобное, касаемое почётного гражданина Серпухова, преподавателя педучилища Музы Владимировны Агеевой. Через газету «Коммунист» её разыскивал участник Великой Отечественной войны из Ленинграда. Этому событию посвящено стихотворение Татьяны Гордон «Письмо из прошлого». И ещё одна история связана с Музой Владимировной. Об этом написано в очерке «Одна из легенд», так же принадлежащем перу Татьяны Гордон.
Стихотворение и очерк дарим музею от имени нашего клуба «Видящие сердцем». И надеемся на дальнейшее сотрудничество с музеем и лично с Татьяной Юрьевной Королёвой, общение с которой доставляет нам огромное удовольствие.
Члены клуба «Видящие сердцем»:
Гордон Т.Д., Чикова Т.И.,
Сергеева Л.М., Корнаухова О.В.,
Собец К.В., Собец Ю.С.,
Гудкова Н.М..
С этим отзывом отправила я и свои стихи и очерк, упомянутые в отзыве.
Вот они.
Татьяна Гордон
Немного истории. Далёкий 1941 год, осень, зима. Фашисты рвутся к Москве. Идут жесточайшие бои под моим городом Серпуховом. Город стал прифронтовым. Все больницы, школы превращены в госпиталя. В одном из них работает молодая Муза Владимировна Агеева. Ей совсем недавно исполнилось 17 лет. Она окончила медицинское училище. В свободное от своей основной работы время Муза играет на пианино и поёт для раненых. Вот эти импровизированные концерты очень нравились раненым, помогали им выздоравливать.
Прошло полвека после окончания Великой Отечественной войны. В конце 90-ых годов прошлого столетия в город в редакцию городской газеты приходит письмо из Ленинграда. Автор письма просит разыскать медсестричку певичку Музу Агееву и, если она жива, передать ей это письмо. Муза Владимировна письмо получила.
Об этой удивительной истории Муза Владимировна рассказывала многим. .
А когда я услышала этот рассказ, он так на меня повлиял, что появились строки, которые я назвала «Письмо из прошлого». Конечно, посвятила я эти строки ветерану Великой Отечественной войны, почётному гражданину нашего города Музе Владимировне Агеевой.
И я рада была, что она эти строки читала.
ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО
Посвящается Музе Владимировне Агеевой
Незнакомый почерк на письме
Воскресил из прошлого страницы.
Сорок первый. Долгой той зиме
Я приказ давала, чтоб не сниться.
Память не подвластна. Как тут быть?
Лист письма, как кадры кинофильма.
Школа-госпиталь, стон раненого:»Пить!»
Муки, крики. кровь, а ты бессильна.
Посреди осколков и бинтов,
Посреди лихой вселенской боли
Голос песню пел и был готов
Увести из горестной юдоли.
Голос врачевал и помогал.
В страхе боль тихонько отступала.
«Отнеси меня, сестричка, в зал»,-
Медсестра тот шепот услыхала…
И боец, прошедший всю войну,
Пишет письма маленькой певичке:
«Муза! Все мы у тебя в плену.
Ты в сердца входила без отмычки.
Песнь твоя у смерти нас крала,
К жизни пробуждала наши силы.
Вырастали сильных два крыла.
В будущее песня уводила».
Капнула слезинка на листок.
Где теперь вы, храбрые ребята?
Путь до вас и близок и далек.
Все равно мы встретимся когда-то.
12 марта 2007 года
http://stihi.ru/2011/06/26/469
ОДНА ИЗ ЛЕГЕНД
Кто не слышал песню Марка Фрадкина и Евгения Долматовского «случайный вальс»? Завораживающая, упоительная музыка, простые, незамысловатые слова, достающие до самых глубин души и сердца, - всё это вместе создаёт романтичный незабываемый колорит. Песня, Написанная в далёком 1943 тяжёлом военном году, вступила с нами в двадцать первый век и идёт рядом в ногу.
Если авторы произведения нигде письменно не рассказывают, как оно было рождено, то история создания его обрастает легендами. Так вышло и со «Случайным вальсом». Первоначально это песня называлась «Офицерский вальс». Вот одна из легенд.
…Шёл суровый 41-ый год. Немцы подходили к подступам Серпухова. Прифронтовой город готовился к обороне, вручную лопатами рыли окопы. Под городом шли кровопролитные бои, поэтому все больницы и школы были отданы под госпитали. В одном из них, занявшим школу № 5, работала наша землячка Муза Владимировна Агеева, недавно закончившая медицинское училище. Тоненькая, стройная, с тёмными красиво вьющимися волосами, серыми живыми глазами, с тихой доброй улыбкой во взгляде и ласковыми быстрыми руками – вот неполный портрет молоденькой медсестры Музы. Как ловко она обращалась с ранеными, умело делала перевязки и уколы, могла утешить, подбодрить больного. Врачи и раненые уважали, любили и ценили медсестричку. Кроме того, как и другие санитарки, нянечки и сёстры, Муза писала раненым письма домой, а ещё она играла на пианино и пела. Муза родилась в семье профессиональной пианистки, рано научилась музицировать, у неё был красивый голос. С каким удовольствием раненые слушали её песни и нередко говорили, что они действуют не хуже лекарства.
Молодость – она и на войне молодость. Вечерами для выздоравливающих в госпитале устраивались танцы. Муза садилась за пианино и играла, и играла. В один из таких вечеров двери в зал распахнулись, и вошли бравые танкисты-сибиряки. Их полк был прислан в Серпухов на формирование. Среди появившихся офицеров был лейтенант Николай Кретов – молодой, красивый, обворожительный. Он сразу подошёл к Музе и пригласил её на танец. Они были хорошей парой. Как-то неожиданно возникло чувство духовной близости. Слабый огонёк зарождающейся дружбы протянул свои ниточки к сердцам молодых. К тому же, как оказалось, И на постой Кретов был определён в дом Агеевых.
Те несколько дней, проведённых вместе, перевернули жизнь Музы, стали незабываемыми для медсестры и танкиста. Расставаясь, они обещали писать друг другу, оставляя свою любовь на после войны. У Николая в Москве жила двоюродная сестра, ей при встречи и рассказал он о девушке, встреченной в Серпухове, в которую без памяти влюбился.
На улицу Калужскую, где жила Муза Владимировна, стали приходить письма с фронта, полные любви и обещаний. Внезапно переписка оборвалась. Лишь через несколько месяцев Муза узнала причину. Сестра её возлюбленного прислала фронтовую газету, где был описан бой, в котором погиб Герой Советского Союза танкист Николай Кретов, вступивший в схватку сразу с несколькими фашистскими танками и не давший им прорваться. Вот, казалось бы, и вся история любви. Но, нет, она вдруг получила неожиданное продолжение. Сестра Кретова рассказала близкой подруге о своём брате и его любимой, а подруга передала услышанную историю сестре Евгения Долматовского. Так по цепочке дошла до поэта маленькая страничка большой войны. Прошли месяцы, и этот факт лёг в основу стихотворения, к которому Фрадкин написал музыку. И нежная лирическая песня начала жить своею жизнью.
Возможно, всё было совсем не так. Но очень хочется, чтобы тихий городок, о котором поётся в песне, был моим Серпуховом, незнакомая рука принадлежала молодой Музе, а ворота, мимо которых проходил офицер, стояли на улице Калужской.
Эту историю я услышала из уст Музы Владимировны Агеевой, бывшей почётным жителем города Серпухова. Ещё в годы войны она рассталась с медициной, закончило московскую консерваторию и навсегда связала свою жизнь с музыкой. Преподавательскую деятельность пианистка вела до самых последних дней своей жизни. Муза Владимировна воспитала целую плеяду отличных певцов и свято верила, что эта песня о ней и её любимом Николае. Для неё каждая встреча со «Случайным вальсом» была напоминанием о молодости, о пылкой любви, оборванной и растоптанной беспощадной войной. В такие минуты тихая грусть накрывала женщину своей волной, на глазах поблёскивали слезинки.
Рассказ Музы Владимировны поразил меня, и родились строки.
ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ
«…и лежит у меня на ладони
незнакомая Ваша рука…»
(из песни)
Задушевный голос пел.
Пред глазами кадры плыли.
Вальс задумчивый летел,
Расправляя свои крылья,
А слова, плетя венок,
Словно бы с небес звучали:
Милый, как, ну как ты мог
Мне оставить лишь печали.
Эта песня про меня,
Знать судьба так нагадала.
Ты не вышел из огня -
Мне же начинать сначала.
Танцевали мы три дня.
Для любви их всё ж хватило.
За чертой ты ждёшь меня.
Я же у судьбы просила,
Чтоб поберегла тебя,
Довела бы до Победы.
Мысли факты теребят,
Вспоминают боль и беды.
Поседела я, а ты
Молодым навек остался.
Мне куда нести цветы?
Нет могилы. После танца
Я в смятении таком,
И мне кажется, ты рядом.
Вечер за моим окном.
Лишь одна звезда над садом.
От неё бегут лучи,
Мне их не поймать ладонью.
Голос твой давно молчит.
Сердцу не расстаться с болью.
Февраль 2010 года
http://stihi.ru/2013/05/03/8754
Получилась очень большая страница. Ну, тут уж ничего не поделаешь.
Татьяна Гордон
24 июня 2022 года
Другие статьи в литературном дневнике:
