ПИШУЩИЕ НЕ СПАСУТСЯ
***
Что нужно, чтобы хоть отчасти приблизиться к слову, письму? И вообще — к реальности. От бога — понятно — допуск, «искра». А от человека? Опыт беды («возжечь беду», Введенский)? Да, но и, что случается куда реже, опыт счастья — тот, настоящий, в котором трудно уцелеть. И путь предельной единичности, вне общественных, корпоративных и пр. кибуц. Единичности не в смысле избранности, а той, которой не на что опереться, с подвешенным в себе «человеком». Пишущие не спасутся.
*
По поводу заговора о нынешнем расцвете поэзии. Оставим это. Работают несколько способных бригад по переделу собственности и публичному наращиванию символического капитала. В отсутствии самостоятельных фигур, критики и критериев этим заниматься не трудно. Поэт умер, слова сказаны, вещи названы, мир создан. Любую нишу при благоприятном ходе обстоятельств и активной референтной группе можно продвинуть в центр поля. И назвать прорывом, расцветом и пр. Будь то лингвистический дизайн, коматозный минимализм или каламбурный отвяз. И обеспечить изощренной ретро- и перспективой. И премиями. Можно. И делается. Только всё это, как надписи на заборе, до первого дождя. Сущность поэта остается неизменной. И Бог не умер, и человек не стерт, и речь не создана, и дни творенья не окончены. И Адам называет вещи, сгорая в каждой до кости, иначе это не происходит. Да, играя, и сгорая. Сейчас…
