Про любовь без взаимности
Безответность не равна любви, даже если кажется, будто её точно испытывают.
Она равна сама себе. То есть, одиночному проживанию отсутствия взаимности.
Проживание это состоит из очень сложных и порой крайне мучительных состояний, каждое из которых становится хроникой фрустрации - неполучения желаемого.
Что бы ни говорили про радость просто встретить человека, отклик на которого превышает все ранее изведанные, стоит помнить, что безответность окрашивает её в совсем безрадостные тона...
Изо дня в день человек испытывает боль отсутствия в доступном поле того, на кого обращено самое сильное его внимание, с кем связаны самые глубокие переживания, кого мысленно он не может отпустить даже на короткое время.
И одновременно это боль разочарования в себе, в которой остро ищутся собственные изъяны, кажущиеся причиной отсутствия встречного отклика.
Ищутся способы достучаться, попасть на радары восприятия, стать видимым и нужным.
Ищутся причины для разговора, встречи, звонка...ищется много что, но голод остаётся неутолённым, чужие двери - закрытыми, попытки изменить ситуацию - тщетными.
Именно так запускаются механизмы компенсации, которые искусственно заполняют пустоту, образовавшуюся из-за недостатка информации и недостатка подлинного знания человека.
Это конфабулирующие механизмы: додумывающие, дорисовывающие, дополняющие и без того во многом вымышленный живой объект (разве может он быть иным, если доступ к нему закрыт?).
Они искажают восприятие, создают некую притягательную иллюзию, которая облагораживает страдание, наделяет его особым смыслом и легко обосновывает любые поступки человека, который в реальности не показывает ровным счётом ничего, что могло бы стать предпосылкой для взаимности.
Человек и вправду становится объектом, который сильно идеализировали, отменили все его недостатки и обыкновенные человеческие слабости, снабдили наилучшими чертами и поставили на незримый пьедестал.
Его недосягаемость начинает казаться безответно влюблённому вполне закономерной и ничуть не раздражающей, потому что внутри тоскливо щемит уцелевшая детская часть, выбрасывающая его в то время, где мамины уставшие губы совсем редко растягивались в улыбку, где папа был вечно занят, где рано испробованное одиночество больше утолялось мечтой о любви, чем живыми её проявлениями.
Любовь к повёрнутым спинам чаще всего известна тем, кто слишком часто их видел, и кто слишком редко дожидался, когда они развернутся...
И дело здесь совсем не в "плохих" родителях, равно как и исцеление лежит не через торжествующую способность обвинить их в своих личных провалах.
Дело в невезении поверить, будто любовь требует того, чтобы её заслуживали, а исцеление - в везении отменить эту веру.
Лиля Град
Другие статьи в литературном дневнике:
