***

Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам,
вдоль берёзовых рощ, отбежавших во тьме к треугольным домам,

вдоль оврагов пустых, по замёрзшей траве, по песчаному дну,
освещённый луной и её замечая одну.
Гулкий топот копыт по застывшим холмам - это не с чем сравнить.
Это ты там, внизу, вдоль оврагов ты вьёшь свою нить,
там куда-то во тьму от дороги твоей отбегает ручей,
где на склоне шуршит твоя быстрая тень по спине кирпичей.

Ну и скачет же он по замёрзшей траве, растворяясь впотьмах,
возникая вдали, освещённый луной на бескрайних холмах,
мимо чёрных кустов, вдоль оврагов пустых, воздух
бьёт по лицу,
говоря сам с собой, растворяется в чёрном лесу.
Вдоль оврагов пустых, мимо чёрных кустов, - не
отыщется след,
даже если ты смел и вокруг твоих ног завивается
свет,
всё равно ты его никогда ни за что не сумеешь догнать.

Кто там скачет в холмах: я хочу это знать, я хочу
это знать.
Кто там скачет, кто мчится под хладною мглой,
говорю,
одиноким лицом обернувшись к лесному царю, -
обращаюсь к природе от лица треугольных домов:
кто там скачет один, освещённый царицей холмов?
Но еловая готика русских равнин поглощает ответ,
из распахнутых окон бьёт прекрасный рояль,
разливается свет;
кто-то скачет в холмах, освещённый луной, возле
самых небес,
по застывшей траве, мимо чёрных кустов.
Приближается лес.

Между низких ветвей лошадиный сверкнёт изумруд.
Кто стоит на коленях в темноте у бобровых запруд,
кто глядит на себя, отражённого в чёрной воде,
тот вернулся к себе, кто скакал по холмам в
темноте.
Нет, не думай, что жизнь - это замкнутый круг
небылиц,
ибо сотни холмов - поразительный круп кобылиц,
на которых в ночи, но при свете луны, мимо сонных округ,
засыпая, во сне, мы стремительно скачем на юг.
Обращаюсь к природе: - это всадники мчатся во
тьму,
создавая свой мир по подобию вдруг твоему,
от бобровых запруд, от холодных костров пустырей
до громоздких плотин, до безгласной толпы
фонарей.

Всё равно - возвращенье: Всё равно даже в ритме баллад
есть какой-то разбег, есть какой-то печальный
возврат,
даже если Творец на иконах своих не живёт и не
спит,
появляется вдруг сквозь еловый собор что-то в
виде копыт.
Ты, мой лес и вода! Кто объедет, а кто,
как сквозняк,
проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк,
кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече,
кто лежит в темноте на спине в леденящем ручье.
Не неволь уходить, разбираться во всём не неволь,
потому что не жизнь, а другая какая-то боль
приникает к тебе, и уже не слыхать, как приходит
весна;
лишь вершины во тьме непрерывно шумят, словно
маятник сна.

1962

ст.: И. Бродский

БОРИС ПАСТЕРНАК
(из цикла «Художник»)

Как-то в сумерки Тифлиса
Я зимой занёс стопу.
Пресловутую теплицу
Лихорадило в гриппу.

Рысью разбегались листья.
По пятам, как сенбернар,
Прыгал ветер в жёлтом плисе
Оголившихся чинар.

Постепенно всё грубело.
Север, чёрный лежебок,
Вешал ветку изабеллы
Перед входом в погребок.

Быстро таял день короткий,
Кротко шёл в щепотку снег.
От его сырой щекотки
Разбирал не к месту смех.

Я люблю их, грешным делом,
Стаи хлопьев, холод губ,
Небо в чёрном, землю в белом,
Шапки, шубы, дым из труб.

Я люблю перед бураном
Присмеревшие дворы,
Будто прятки по чуланам
Нашалившей детворы,

И летящих туч обрывки,
И снежинок канитель,
И щипцами для завивки
Их крутящую метель.

Но впервые здесь на юге
Средь порхания пурги
Я увидел в кольцах вьюги
Угли вольтовой дуги.

Ах, с какой тоской звериной,
Трепеща, как стеарин,
Озаряли мандарины
Красным воском лёд витрин!

Как на родине Миньоны
С гётевским: “Dahin!”, “Dahin!”,
Полыхали лампионы
Субтропических долин.

И тогда с коробкой шляпной,
Как модистка синема,
Настигала нас внезапно
Настоящая зима.

Нас отбрасывала в детство
Белокурая копна
В чёрном котике кокетства
И почти из полусна.

Август, полдень, зной и Кесарь,
щир и ласковая марь,
еретическую мессу
втихаря поёт лопарь.

Август - полночь, август - стоны,
душный сон и ушлый Брут,
комары-центурионы
жала копьями несут.
Август - утро Конча-Заспы,
мастерская перифраз,
где бессмысленные распри
примирит Медовый Спас.
Август - полдень, зной и кесарь,
щир и ласковая марь,
еретическую мессу
втихаря поёт лопарь.
Август - вечер, полумесяц.
Медь, окрашенную в ярь,
ненароком занавесят
Дева, Вересень, Сентябрь.

Dummer Augest, Caesаr Augest,
рыжий клоун, шут царей,
ты дозволенности робость,
я твоей порфиры тень.
Я от щиколотки август,
до макушки волоска,
переплетенного в гарус
лугового волошка.
Я люблю вас, рыжий Август,
месяц лев и месяц лет,
и отчаянно стараюсь
полюбиться вам в ответ,
и, засматриваясь в небо,
как не мной предрешено,
пью, закусывая хлебом,
августейшее вино.

Август полночь, август стоны,
душный сон и ушлый Брут,
комары центурионы
жала копьями несут.
медь окрашенная в ярь

в наступление ведут

кровь невинную сосут

в наступление идут

и комары центурионы

Caesar

Другие статьи в литературном дневнике:

• 23.08.2020. ***
• 13.08.2020. ***
• 08.08.2020. ***
• 02.08.2020. ***