Из доказательств жизни после жизниЦитирую один из источников, к которому, признаюсь, сам отношусь неоднозначно. Но он хорош тем, что в одном месте здесь собрано много самой разной информации. Увы, дезинформация нередко сопутствует поискам истины в нашем мире. Но на то и голова у нас на плечах, чтобы взвешивать и разбираться... "...С целью опровержения «бредовой» идеи о жизни после смерти он (Майкл Сабом - С.М.) организовал проверочные наблюдения и подтвердил, а по сути дела доказал, что личность после смерти продолжает существовать, сохраняя способность видеть, слышать и чувствовать. Доктор Майкл Сабом — профессор медицинского факультета в университете Эмори в США. Он специалист-кардиолог, член Американского общества кардиологов, имеет огромный практический опыт реанимации. Его книга «Воспоминания о смерти» вышла в 1981 году. М. Сабом подтвердил то, о чем писали другие. Но главное не это. Он провел ряд исследований, сопоставляя рассказы своих пациентов, переживших временную смерть, с тем, что фактически происходило в то время, когда они находились «по ту сторону», и что было доступно объективной проверке. Доктор Сабом проверял, совпадают ли рассказы больных с тем, что в это время происходило на самом деле; действительно ли применялись те медицинские аппараты и методы оживления, которые описывали люди, бывшие в это время мертвыми, действительно ли в других комнатах происходило то, что видели и описывали умершие. Сабом собрал и опубликовал 116 случаев, все были тщательно проверены им лично. Он составил точные протоколы с учетом места, времени, участников, произнесенных слов и т. д. Для своих наблюдений он отбирал только психически здоровых и уравновешенных людей. Для иллюстрации приведем несколько примеров из сообщений доктора Сабома. Тяжелый сердечный приступ с остановкой сердца у 44-летнего мужчины. Для оживления пришлось применить несколько электрических шоков. Умерший наблюдал происходящее с позиции вне физического тела и позже смог сделать детальное описание. «Я был как-то отдельно, стоял в стороне. Я не участвовал, а смотрел безучастно, меня это не очень интересовало… Прежде всего впрыснули что-то через резинку, которая там для вливаний… потом они подняли меня и положили на доску. И тогда один из докторов начал бить по моей груди. Они раньше давали мне кислород — такая резиновая трубочка для носа, а теперь они ее вынули и положили на лицо маску. Она покрывает рот и нос. Она для давления… светло- зеленого цвета… Я помню, как они вкатили столик, на котором было что-то, как лопасти. И на нем был манометр, квадратный, с двумя стрелками. Одна стояла, а другая двигалась… она двигалась медленно, но не прыгала сразу, как на вольтметре или других приборах. Первый раз она дошла до… между третью и половиной шкалы. И они повторили это, и она прошла больше половины, и на третий раз почти три четверти. Неподвижная стрелка дергалась каждый раз, когда они толкали эту штуку и кто-то возился с ней. И я думаю, они ее починили и она остановилась, а другая двигалась… И были две лопасти с проводами от них; это как два круглых диска с ручками. Они держали в каждой руке по диску и клали мне на грудь. На ручке были маленькие кнопки… Я видел, как меня дергало». Или такой случай. Пациент доктора Сабома во время операции оказался в состоянии клинической смерти, под глубоким наркозом, с остановившимся сердцем и, конечно, без сознания. Он был с головой укрыт операционными простынями и физически не мог ничего видеть или слышать. Позже он описал свои переживания. Он видел в деталях операцию на своем собственном сердце и его рассказ полностью соответствовал тому, что происходило в действительности. «Я очевидно заснул, я ничего не помню, как они перевезли меня из этой комнаты в ту, где оперируют. А потом вдруг я увидел, что комната освещена, но не так ярко, как я ожидал. Мое сознание вернулось… но они уже что-то сделали со мной… Моя голова и все тело были покрыты простынями… и тогда я вдруг начал видеть то, что делается… Я как бы был на пару футов над моей головой… Я видел двух докторов… они пилили мою грудную кость… Я мог бы нарисовать вам пилу и вещь, которой они раздвигали ребра… Она была завернута вся вокруг и была из хорошей стали, без ржавчины… много инструментов… они (доктора) называли их зажимами… я удивился, я думал, что будет много крови, а ее было очень мало… и сердце не такое, как я думал. Оно большое, больше сверху и узкое внизу, как континент Африка. Сверху оно розовое и желтое. Даже жутко. А одна часть была темнее, чем остальные, вместо того, чтобы все было одного цвета… Доктор С. стоял с левой стороны, он отрезал кусочки от моего сердца и вертел их так и эдак и долго рассматривал… и у них был большой спор, нужно ли делать обвод или нет. И решили этого не делать… У всех докторов, кроме одного, ботинки были в зеленых чехлах, а этот чудак был в белых ботинках, покрытых кровью… Это было странно и, по-моему, антигигиенично…» Описанный больным ход операции совпадал с записями в операционном журнале, сделанными, конечно, другим стилем . Не менее результативен случай с Барбарой Прайор, тридцати девяти лет, «умершей» при операции. «Мой дух стал воспарять в воздухе… Я была спокойна. Чувствовала себя великолепно. Я видела тело на кровати, но ощущала себя совершенно отделенной от него. Меня и вправду не заботило, что они делали с моим телом. Я видела, как мистер Пейн нажимает на мою грудную клетку, и удивлялась, зачем так стараться? Я совершенно в полной мере счастлива. Человек, которого я раньше не видела, подошел к моему телу и сделал укол в сердце. Когда он кончил, к кровати подошла медсестра и в спешке задела стойку, на которой были укреплены бутыли с внутривенным вливанием. Мне было видно, как стойка упала на постель, а одна из бутылей задела мое лицо. Но мне было неважно, что бутыль меня ушибла. Я была свободна от боли… Потом я услышала голос доктора: „Дышите, Барбара, дышите!“ „Не хочу. Вы не можете заставить меня дышать. Вы не можете заставить меня покинуть этот рай“. Как только я произнесла это, как почувствовала жгучую боль в грудной клетке и подсознательно поняла, что вернулась в свое тело. Я ощущала себя загнанной в ловушку и сердилась, что меня заставили вернуться». Это восприятие Барбарой всего, что происходило в операционной, было проверено. Действительно, доктор Пейн применял мануальный массаж сердца примерно таким образом, как Барбара «видела» это. Другой врач действительно сделал ей укол в сердце, а медсестра и в самом деле уронила стойку и одна из бутылей ударила Барбару по лицу. Когда Барбара пришла в себя, она почувствовала болезненный ушиб под левым глазом. Доктор Сабом позже начал читать лекции о жизни после смерти. И каждый раз в аудитории из 30–35 человек находились один или двое, сообщавших, что и на их долю выпали подобные переживания. На вопрос: «Почему вы до сих пор об этом не рассказывали?» — обычно следовал ответ: «Я боялся, что мне не поверят, будут высмеивать или сочтут ненормальным». Следует отметить тот факт, что и среди ученых оказалось много таких, которых обнародованные сведения о выходе Души из тела не удивили. «Они сами или их близкие испытали этот „выход из тела“ с возможностью наблюдать события, происходящие здесь же или в отдельных местах, но тщательно скрывали это от посторонних, считая то, что они наблюдали, во-первых, уникальным, а во-вторых, того рода отклонением, с которым очень легко попасть в психиатрическую больницу, откуда, как это было в недавние времена (в СССР), выбраться сложнее, чем войти». Исследования доктора Сабома поддержали доктор Элизабет Кюблер-Росс, доктор Кеннет Ринг, доктора Озиз и Харольдсон и многие другие. К 1980 году было собрано свыше 25 000 случаев возвращений к жизни недавно умерших. Доктор Кюблер-Росс сообщает, что на ее материале только 10 % опрошенных имели ясные воспоминания о пережитом. Другие авторы говорят о 25, 40 и более процентах. Доктор Фред Скунмэйкер, заведующий сердечно-сосудистым отделением больницы в Дэнвере, штат Колорадо, США, собрал данные о 2300 пациентах, находившихся на грани смерти или переживших клиническую смерть. Только 1400 из них имели вышеописанные восприятия (27, с. 169). Остальные ничего не видели и ничего не слышали. Почему? На этот счет существует гипотеза доктора Э. Дж. Гоулда. Самое трудное в умирании — суметь продержаться в сознании в течение всего процесса смерти — перехода — возрождения в Тонком Мире. Чтобы избежать бессознательного состояния во время умирания, человек должен быть подготовлен. Доктор Гоулд полагает, что именно отсутствие подготовки к смерти и осознанному возрождению в Тонком Мире может объяснить, почему всего лишь 15–20 % людей, вернувшихся к жизни после клинической смерти, пережили опыт, о котором могли рассказать. В характере этих людей существует нечто, позволившее им «остаться бодрствующими» во время смерти, в то время как другие выжившие не помнят ничего. Здесь вполне уместна аналогия со сном. Во сне наша Душа путешествует в Тонком Мире, набирается впечатлений, а при возвращении ее в физическое тело мы, просыпаясь, ничего не помним. В лучшем случае какие-то эпизоды или просто «отрывки из обрывков». При сознательном выходе Души из тела ситуация совершенно другая..." © Copyright: Сергей Моргулец, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
