***

Шли облака по небу, а дожди
шли по земле, и листья устилали
их путь, и было нечто впереди,
что прошлым объясняется едва ли.
Мне снился сон опять о том, что сон
мне снился, будто повторялись снова
причины и последствия времён,
нелепости и бедствия былого.
И жизнь опять была подчинена
той музыке, в присутствии которой
мы счастливы. И светлая луна
всплывала ввысь за выцветшею шторой.
И всё казалось - радуйся, живи,
ни боли, ни беды, ни беспокойства...
...есть грустное загадочное свойство
у одиночеств - быть сильней любви.
Сквозь шорох капель, падающих с крыш,
услышь меня,
услышь меня,
услышь.

© Михаил Розенштейн, "Ночной дождь в ноябре "

http://stihi.ru/2007/11/14/3221

* * * 

...и задумчивый город засыпан опавшей листвой,
и пронзителен воздух - такие теперь времена...
Это поздняя осень кружит над моей головой,
жёлто-красная осень, так странно похожая на
те, которые были, и, видишь, куда-то ушли,
оставляя не то, чтобы грусть, и не то, чтобы боль,
но какую-то смуту, и запах подмёрзшей земли,
перемешанный с небом и с той же опавшей листвой.
А над миром горят фонари, всё горят фонари,
так иди, унося эту смуту под синим плащом,
и, как в детстве, опять сам с собой говори. Говори,
что листва облетает на свете, а ты ни при чём.
Вот и слушай пресветлую песню осенних сонат,
осенённую сумраком солнца, как сонной свечой,
понимая, что ты, как всегда, навсегда виноват
в вечных горестях этой земли. И во многом ещё.

© Михаил Розенштейн, "Осенняя соната "

http://stihi.ru/2006/12/08-268

* * * 

И в середине ноября
высокая луна
светила вместо фонаря
у моего окна.
Но, видно, лунному лучу
горелось тяжело,
и я решил зажечь свечу,
чтоб стало мне светло.
И я на кухонном столе
затеплил огонёк,
и луч прорезался во мгле
и лёг на потолок.
И показалось мне тогда,
что это не свеча,
что на столе моём звезда
пылает, горяча.
И стало странно и светло,
ведь, что ни говори,
ты сам себе добро и зло,
сады и пустыри.
Ты сам себе и тень и свет,
и отблески огней,
и ничего счастливей нет,
и ничего грустней.

© Михаил Розенштейн, " Простой стих "

http://stihi.ru/2008/11/16/1143

* * *

...и море сине-серое с утра,
как будто небо с отблеском железа,
садись в кофейне против волнореза,
и пей свой кофе так же, как вчера.
Садись, поговорим о чепухе,
о новостях, о книгах, о погоде,
что с этой жизнью мы накоротке,
хотя она не начиналась вроде.
А всё, что было - право, пустяки -
любови, войны, заработки, беды,
и от безделья - книжки Кастанеды,
да алкоголь, да кофе и стихи.
Так для чего ты жив? давай, скажи, -
на странном свете - горьком ли? счастливом?
...но чистый росчерк чайки над заливом,
но это море цвета ностальжи...
И это полусонное кафе,
где сыр, маслины, пиво, а под вечер
в закате цвета аутодафе
ты отчего так счастлив, человече?
...у нас творятся странные дела,
вся эта жизнь - туман и суматоха,
Но как тебе светло, как одиноко,
как горестно у этого стола...

© Михаил Розенштейн, " Море"

http://stihi.ru/2007/04/17-48

* * *

В конце декабря расцветает гвоздика
на столике возле окна, 
а в кроне напротив бессонно и тихо
живёт золотая луна.

И кажется, жизнь начинается снова,
ведь только посмотришь в окно -
всё ясно, как в детстве, и каждое слово
рукою потрогать дано.

Пиши свои странные песни, покуда
на свете твоём холода,
и жизнь, так привычно творящая чудо,
светла, как речная вода.

Покуда ни страха, ни срока, ни лиха,
покуда на все времена
в конце декабря расцветает гвоздика
на столике возле окна.

© Михаил Розенштейн, "Акварель"

http://stihi.ru/2007/12/23/487

* * * 

Верь - не верь февралю-затейнику -
ночь. И в городе ни души.
Посиди со мной возле телека,
кошку за ухом почеши.

Выпью горького полстаканчика,
да занюхаю рукавом.
Ночь изменчива, жизнь обманчива,
как заманчива жизнь вдвоём!

Ты расскажешь мне как твои дела,
ну, любимая, как дела?
До хрена ты на свете видела,
с этим плакала, с тем спала...

Вспомни, как жилось в городе Орле,
как в Коломне, и как в Твери...
Вот февраль. Снега. И душа в золе.
Говори со мной. Говори.

Всё внутри сожжено и выжжено,
и не то, чтоб чуть-чуть - дотла;
расскажи, как на свете выжила,
ну, любимая, как дела?

Расскажи, как на свете выжила,
и ещё расскажи - на кой
этот мир - мародёр и выжига -
вечно ставит тебя на кон?!

Этот мир - мародёр и выжига,
он, как водится, глух и нем...
расскажи, как на свете выжила,
а потом объясни - зачем?

Вот зима. Февраль. И по скатам крыш
белый-белый бессонный снег.
То ли я молчу, то ли ты молчишь,
человек ты мой, человек...

Снег по скатам крыш. Снег. А на снегу
блёстки: звёздочки и гроши...
Верь - не верь февралю-затейнику -
ночь. И в городе ни души.

© Михаил Розенштейн, "Мой человек... "

http://stihi.ru/2006/11/29-170

* * * 

Вот видишь, всё прошло, вот видишь, постепенно
всё явственней весна, всё выше облака,
и в сумерках твоих прелюдия Шопена
пронзительно проста, светла и высока.

И снятся голоса из опустевших будней,
из прожитой зимы распахнуто окно,
и всё яснее дни, и вечера безлюдней,
и всё понятней жизнь, как это ни смешно.

Так жги свои мосты, пока зари полоска
над городом пустым красна и холодна,
пока в твоей душе ни зла, ни отголоска
той канувшей зимы - лишь мир и тишина.

Что ж, празднуй этот мир с его неясным светом
на лезвии клинка проснувшейся зари,
вы с ним давно враги - не говори об этом,
вы с ним друзья давно - об этом говори.

© Михаил Розенштейн, "Вот видишь, всё прошло... "

http://stihi.ru/2007/05/17-17

* * * 

Успеть доиграть эту партию в кости, 
и выигрыш сгрести со стола, 
и листик, налипший на кончике трости, 
отбросить движеньем ствола. 

Лениво, уже ни на что не надеясь, 
рукой прикрывая жилет, 
смотреть, как нетрезвый развязный гвардеец 
с усмешкой берёт пистолет. 

Как чёрный зрачок поднимается...вишь-ка, 
не шутит, подлец...твою мать... 
прицелился...грохот!...промазал...мальчишка! 
да где их учили стрелять?! 

И, выпалив в землю, чтоб было красивей, 
вручив секунданту лепаж, 
сказать: я доволен, месье. Эй, Василий! 
Домой! Подавай экипаж. 
 

©  Михаил Розенштейн, "Дуэль"

http://stihi.ru/2006/10/11-87

* * * 

Хранил, хранил меня Господь,
да было незачем,
берёг Господь меня, берёг,
да всё зазря,
и как я жил, так и помру -
балдой и неучем -
когда-нибудь в начальных числах
декабря.

А я молитвы не учил -
да, право, надо ли?
ведь мы с Ним всё - неторопливо,
по-людски...
и надо мной не строй солдатский -
сабли наголо -
а встанут рощей облетающей
стихи.

И я припрусь на страшный суд
весёлым пьяницей,
и у ворот стрельну на курево искру,
и оглянусь, а там вдали
река туманится,
и эта роща облетает
на ветру.

© Михаил Розенштейн, " Хранил меня..."

http://stihi.ru/2007/04/24-168

* * * 

Сыграй мне вальс, придуманный давно
каким-то музыкантом-доходягой,
пусть листопадом, спившимся бродягой
мне эти звуки постучат в окно.
Пусть прогремят на улице пустой
копыта по истёршейся брусчатке,
и будет жизнь понятной и простой,
как будто этот мир ещё в зачатке,
как будто нет сомнений и обид,
как будто Новый год, и гости в сборе,
и мама молодая говорит
с отцом тридцатилетним в коридоре.
О том, о сём, о просто пустяках,
а за стеною звякает посуда,
мне хорошо, и что мне в тех словах -
"когда я буду и уже не буду"...
Любимая, затепли две свечи
над сутолокой вечною земною,
тронь клавиши, и только не молчи -
поговори о чём-нибудь со мною.
О том, о сём, о просто пустяках,
пусть звякает посуда за стеною,
пусть я живу на свете Бог весть как,
поговори о чём-нибудь со мною.
Сыграй мне вальс, придуманный давно,
когда на свете страшно и темно.

© Михаил Розенштейн, "Вальс"

http://stihi.ru/2005/12/01-793

* * * 

Вечный фонарщик, ответственный за фонари,
что по пути зажигает луну между делом,
видишь, фонарщик, толпа на земле поредела,
сонно проехал троллейбус со светом внутри.

Ночь торопливо сползает на землю с небес
чёрным, расшитым крупинками звёзд, одеялом,
ты, как подумать, умеешь на свете немало -
с факелом жить - это лучше, фонарщик, чем без.

Что ж, зажигай над землёй фонари, не спеша,
и не забудь про луну - это вовсе не шутка,
вот - по бульварам мелькнёт голубая маршрутка,
вот - загорится над чистой 
страницей душа...

И непонятно зачем, неизвестно кому
всё ещё надобен детский разгаданный ребус:
жизнь - это, в сущности, тот полусонный троллейбус,
что, освещая маршрут, уплывает во тьму.

©  Михаил Розенштейн, "Фонарщик"

http://stihi.ru/2006/01/03-543

* * * 

Играешь, как всегда, с листа 
на клавишах дождей и вёсен 
ещё не знавшую креста, 
ещё не брошенную оземь, 
ещё не втоптанную в грязь, 
ещё не проданную в рабство, 
ещё умевшую, смеясь, 
искрясь, пересекать пространство 
живущих под твоей рукой 
созвучий, гамм, аккордов, терций - 
мелодию любви - такой, 
что останавливает сердце, 
что, прозвучав однажды, вдруг, 
уже поёт и днём и ночью, 
что вспенивает жизнь, как плуг 
переворачивает почву. 
И без начала и конца. 
по заколдованному кругу 
смешные детские сердца 
стучат - 
торопятся друг к другу. 

©  Михаил Розенштейн, "Мелодия любви"

http://stihi.ru/2006/07/09-130

* * * 

Календари не врут. По всем приметам 
на свете осень. Листья на весу 
горят прозрачным красно-жёлтым светом... 
жена поэта жарит колбасу. 

Скворчит сковорода, стреляет масло, 
дождливый ветер прячется в лесу, 
и чтобы вдохновенье не угасло, 
жена поэта жарит колбасу. 

Да, есть на свете радости другие: 
томатный сок, креветки, фрикассе... 
но юность, но любовь, но ностальгия -
не в жареной ли, братцы, колбасе? 

В судьбе случались всякие уроны, 
былое, как известно, не вернёшь, 
но если к колбасе - да макароны, 
мир станет ослепительно хорош! 

Нас не возьмёт ни враг, ни чертовщина, 
нам критик толстозадый - ерунда, 
поэты все - серьёзные мужчины, 
когда жена...когда сковорода... 

Как говорил...не помню...кто-то умный: 
"Нам годы и невзгоды не страшны, 
пока дрожат в сердцах святые струны..." 
А если у поэта нет жены? 

А если нет - поэт мечту мечтает,
как из туманов, ветра и росы
она возникнет - светлая, святая,
со сковородкой, полной колбасы!

©  Михаил Розенштейн, "Про колбасу!"

http://stihi.ru/2006/09/18-108

* * * 

И.С.

Смешная память что-то говорит 
на некоем наречии. Но мне ли 
её понять? Младенцу в колыбели 
словесный недоступен колорит. 
Задумчивость протянутой руки 
и медленные звуки колыбельной - 
вот я и ты. И мы смешны отдельно, 
как огонёк свечи и мотыльки. 
Мы живы до неведомой поры, 
покуда жизнь не кончится. Когда же 
она пройдёт, мы не заметим даже, 
как изменились правила игры. 
Над миром март. Среди прозрачных крон 
орёт скворец дворовое крещендо, 
а ты не знаешь, кто ты и зачем ты, 
и небеса стоят со всех сторон.

© Михаил Розенштейн, "Стих для тебя"

http://stihi.ru/2009/02/21/6554

* * * 

У дома есть крыша. По крыше гуляют коты. 
А ты с ними часто сидишь и отчаянно куришь. 
Пьёшь пиво, молчишь, и о чём-то неясном тоскуешь, 
и смотришь в глаза темноты. А в глазах темноты 

пылает луна, что похожа на стёртый пятак, 
на стёртый пятак, и поныне имеющий цену, 
и скучный Пьеро, выбираясь на вечную сцену, 
трясёт рукавами до пола. До пола. Итак, 

кто выдумал, что победив в бутафорских боях, 
в прозрачной ночи, при такой же луне ярко-медной 
увидишь, как жизнь - та, что прожили мы на паях 
уходит бесследно? Бесследно уходит. Бесследно. 

Что было, то было. И как это было острО - 
кошачий зрачок в свете фар, пролетающих мимо... 
Так вот он каков - страшный танец печального мима... 
На кукольной сцене заплаканный пьяный Пьеро. 

Живи себе, здравствуй, ходи по субботам в кино, 
детёнышам на ночь мурлыкай давнишние песни, 
и жизнь, что как будто уже закатилась давно, 
однажды воскреснет. Воскреснет однажды. Воскреснет.

©  Михаил Розенштейн, "Глаза темноты"

http://stihi.ru/2006/10/28-360

* * * 

А тишина последних дней 
ещё слышна. Поговорим же, 
как нынче дышится вольней, 
и капли падают на крыши. 
Как облетают дерева, 
как свет становится смиренней, 
и как сосновые поленья 
в камине теплятся едва. 
Как эта осень холодна, 
как небеса её смятенны, 
как неуютны времена 
на перепутьях света с тенью. 
Как безнадёжно коротка 
жизнь, бесконечная вначале, 
жизнь, что казалась так сладка, 
что мы её не замечали. 
..и в голубые зеркала 
глядишь, себя не узнавая, 
смотри - счастливая, чужая 
бездомной кошкой жизнь прошла.

©  Михаил Розенштейн, "Тишина последних дней"

http://stihi.ru/2006/11/05-189

* * * 

...а у Господа все дни наперечёт,
каждый день в свою речушку утечёт,
а река течёт неведомо куда,
никогда в ней не кончается вода.

а у Господа живут, не торопясь,
каждый сам себе боярин, шут и князь,
каждый сам свою судьбу благословил,
а у Господа на всех достанет сил.

а у Господа на всех достанет тьмы,
той, в которой так бездомно живы мы,
а у Господа на всех достанет слёз,
чтобы мы в Него не верили всерьёз.

© Михаил Розенштейн, " а у Господа "

http://stihi.ru/2008/12/05/4105

..................

! НЕОЖИДАННО ДЕТСКОЕ... читать всем, читать невероятное удовольствие и детям, и взрослым детям)

* * * 

Жил да был один ручей, 
был ручей совсем ничей, 
он бежал от самых дальних, 
тёплых ласковых ключей. 

Он бежал среди земли, 
и большие корабли, 
что из спичечных коробок, 
в дальней таяли дали. 

На зелёных берегах 
кот в зелёных сапогах, 
ёж в сиреневых иголках, 
лось в серебряных рогах 

жили дружно, как могли, 
друг для друга берегли 
и печенье и картошку, 
и копейки, и рубли. 

Но весной толпа грачей 
прилетела на ручей, 
и ворчали, и кричали - 
Почему ручей ничей? 

Почему ручей ничей? - 
проворчал король грачей,- 
если он ничей, то, значит, 
нужно выпить весь ручей! 

Тётя-озеро в ответ 
тут промолвила: - Ну, нет! 
Если он ничей, так что же 
я пила сто тысяч лет? 

Мудрый ёж, и лось, и кот 
хором вскрикнули - ну вот! 
Выпить наш ручей - да что вы! 
это просто анекдот! 

А далёкая звезда 
прошептала им - ну да! 
В чём я буду отражаться? 
это что за ерунда? 

Тут задумались грачи: 
хошь ворчи, а хошь кричи - 
делать нечего - взлетаем! 
...их теперь ищи-свищи... 

В общем, жил один ручей, 
думал он, что он ничей, 
он бежал от самых дальних, 
самых ласковых ключей. 

Но выходит, что ручьи 
Не умеют 
быть 
ничьи!!! 

© Михаил Розенштейн, "Про ручей"

http://stihi.ru/2007/01/03-116

* * * 

В старом доме возле сквера,
там, где виден из окошек
заржавевший мотороллер
без руля и без колёс,
долго-долго, дружно-дружно
жили восемь серых кошек,
жили восемь серых кошек,
и один лохматый пёс.

Кошки были безымянны,
пёс ютился без прописки,
их любили все соседи,
и жалели их до слёз,
потому что были очень-
очень ласковыми киски,
очень ласковыми киски,
и совсем незлобным пёс.

Но однажды ясным утром
стало холодно немножко,
а потом замёрзли лужи,
и ударил вдруг мороз,
и от холода и снега
разбрелись по свету кошки,
разбрелись по свету кошки,
и пропал лохматый пёс.

Шла неделя за неделей,
и рыдали мамам крошки:
Где лохматая собака?
Что же с кисками стряслось?
Но назад не возвращались
эти серенькие кошки,
эти ласковые кошки,
и лохматый добрый пёс.

А когда зазеленели
в сквере клумбы и дорожки,
возвратился пёс лохматый,
и увидел, что сидят
возле старого их дома
те же восемь серых кошек,
те же восемь серых кошек,
и одиннадцать котят.

В старом доме возле сквера,
там, где виден из окошек
заржавевший мотороллер
без руля и без колёс,
там теперь живут не восемь -
девятнадцать серых кошек,
девятнадцать серых кошек,
и один лохматый пёс.

Вот! :)))

© Михаил Розенштейн, "Детская песенка"

http://stihi.ru/2006/11/13-192

Другие статьи в литературном дневнике:

• 11.11.2023. ***
• 03.11.2023. ***