Всё лень в жару. Ходить по магазинам,
и в том, в котором кондиционер,
остаться жить, чтоб стать большим и сильным,
из юношеских вырасти манер -
задача века. Нам же, ротозеям,
в почти маразматическом бреду
всё видится - разумное посеем,
ярлык себе добудем - и в орду
рекламщиков, они тут все из ранних,
в костюмчиках, при галстуках в жару.
Cовсем юнцы гуляют в ресторанах
с девизом - надкушу, потом сожру -
примета инфантильного подростка,
манеры грязи, вышедшей в князья.
Жара, загнулась во поле берёзка,
и время повернуть назад нельзя -
июль в разгаре. Ветер дует слабо,
как будто в песне жизнь отражена
она ему любимой быть могла бы,
но другу будет верная жена.
О чём бишь я? Доводит зной до сплина,
вдоль улицы сухие тополя,
идёшь - в ногах растресканная глина,
хотя была, как помнится, земля.
Растём, растём... А к вечеру, старея,
находим тень и прячемся в тени,
всё уже плечи, профиль всё острее,
и звёзды, как сигнальные огни,
подмигивают сверху - до любви ли?
А помнишь ту, с которой в первый раз,
с который вы кузнечиков ловили,
с которой обменялись парой фраз,
и после целовались, не краснея
в одну из перемен... И как она?
Жара, жара... И в мыслях ахинея,
июль, и это всё - его вина.
И только мысль - за что же мне всё это,
вот эта благодать и тень, и тишь?
Ступаешь по головкам сухоцвета,
не чуя, что над улицей летишь.
