Евгений Водолазкин. АвиаторМоя голова. Кружится. Лежу на кровати. Где я? Шаги. Вошел неизвестный в белом халате. Стоял, положив руку на губы, смотрел на меня (в дверной щели еще чья-то голова). Я же, в свою очередь, смотрел на него – не открываясь как бы. Из-под неплотно сомкнутых ресниц. Он заметил их дрожание. – Проснулись? Я открыл глаза. Приблизившись к моей кровати, неизвестный протянул руку: – Гейгер. Ваш врач. Я вытащил из-под одеяла правую руку и почувствовал бережное рукопожатие Гейгера. Так касаются, когда боятся сломать. На мгновение он оглянулся, и дверь захлопнулась. Не отпуская моей руки, Гейгер наклонился ко мне: – А вы – Иннокентий Петрович Платонов, не так ли? Я не мог этого подтвердить. Если он так говорит, значит, имеет на то основания. Иннокентий Петрович… Я молча спрятал руку под одеяло. – Вы ничего не помните? – спросил Гейгер. Я покачал головой. Иннокентий Петрович Платонов. Респектабельно. Немного, может быть, литературно. – Помните, как я сейчас подошел к кровати? Как назвал себя? Зачем он так со мной? Или я действительно совсем плох? Выдержав паузу, говорю скрипуче: – Помню. – А до этого? Я почувствовал, как меня душат слезы. Они вырвались наружу, и я зарыдал. Взяв с прикроватного столика салфетку, Гейгер вытер мне лицо. – Ну что вы, Иннокентий Петрович. На свете так мало событий, о которых стоит помнить, а вы расстраиваетесь. – Моя память восстановится? – Очень на это надеюсь. У вас такой случай, что ничего нельзя утверждать наверное. © Copyright: Прасковья Холодцова, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
