***Мир храму твоему - Господь - С чего начинается автобиография? Я думаю с чистого листа, на котором можно нанести самые первые обрывочные воспоминания детства. Мой отец был военным офицером и навсегда запомнил его серую шинель с майорскими погонами, именно в ней он вёз меня на санках в магазин или в детский сад. Мои родители мне представлялись самой красивой и самой божественной парой. Они любили друг друга, но уже не так страстно, ибо я был самым последним ребёнком в семье и родился муже в их зрелые годы. Мой отец был героем- фронтовиком, и самым человечным, добрым и честным человеком из всех, кого я знал в своей жизни. Ещё у меня был брат и сестра, и они, слава Богу живы, как и моя мать. Сестра меня была старше на 10, а брат на 11 лет, и поэтому я, к сожалению, вырастая, все меньше их видел и общался с ними, но моя детская любовь к ним сохранилась до сих пор, как и к матери, и уже к покойному отцу. Называя своего отца героем, я всегда ощущал гордость за него, потому что знал, что в Сталинграде на тракторном заводе из его дивизии уцелело только 62 человека, это из 10000 человек, и они уничтожили 6 фашистских дивизий, из них одна была итальянская. В детстве самым ярким впечатлением был яблоневый сад, куда водили меня в хорошую погоду родители, приучая к садоводству и огородничества. Правда, в более раннем возрасте я ничего не делал в саду, а только строил в бурьяне из крупных стеблей полыни, борщевика,лебеды шалаш, где любил прятаться. Еще я любил петь, я пел везде, все, что слышал, и что мне казалось можно было напеть. Самым ярким впечатлением в детстве было первое женское объятие, его я запомнил на всю жизнь, как и первую свою детскую влюбленность. Мне было всего З года, когда мне делали операцию по удалению паховой грыжи. Из за возраста операцию делали без наркоза. Чтобы отвлечь меня одна милаяиииочень красивая медсестра рассказывала мне во время операции сказки, но все эти сказки я знал и поэтому всякий раз смеялся, что возможно было связано и со страхом. После операции эта медсестра взяла меня на руки, и я невольно уткнулся носом в её ложбинку между грудей. На ней был белый халаттс большим вырезом, и под халатом ничего не было. Было жаркое лето и она была плотная, и ещё у неё были красивые ноги в чёрных колготках. Неожиданно я ощутил всю её красоту, и прелесть, и почувствовал её запах, смешанный с запахом сладких духов, и сильно прижался к ней, чувствуя странную дрожь. За дверями операционной меня забирал к себе на руки отец. И туття заплакал. Все тогда подумали, что плакал из за физической боли, а я плакал из за боли нравственной, ибо испытал первоеичувство любви к незнакомой мне женщине, ощутил несоразмерную разницу в возрасте, Тосно лилипутка с Гулливером ощутил её громадную необъятность, и почувствовал боль расставания с ней, и с её прекрасным потрясающим моё детское сознание телом. Помню, после операции у меня образовались пролежни, имя с трудом встал сипостели, и заноао учился ходить. Наш яблоневый сад находился рядом с цветущим диким полем. В поле раздавалось чарующее многоголосие кузнечиков. Ониипрыгали уименяипод ногами как сказочные человечеки, а я их ловил, и с огромным любопытством открывал им головы. Я не был никогда садистом, просто я верил в бессмертие. Моё первое знакомство с храмом состоялось в возрасте 5 лет. Мой отец тогда работал в военкомата деревни Сушково, и брал частоименя смсобой на дежурство в выходные дни. Однажды он предложил мне одному, без него, зайти в церковь. Это был храм Святой Казанской Божьей Матери, 17 века построенной из дерева. Церковь, как я потом понял была брошена, то есть насильно отнята у церкви. Рпсполагалась она посреди кладбища. Отчего даже в яркий и солнечный день я боялся идти в неё один. Но отец успокоил меня, сказав, чтобы дети наблюдать из окна военкомата за мной. И я пошёл. Из церкви навстречу мне вышла девочка, чуть старшетменя, за руку она вела своего младшего брата. Оба они были явно чем-то напуганы. Но мой вопрос: Можно ли зайти? Сразу оживил девочку и она сказала: Да! Уже улыбаясь мне. В храме было сумрачно из за пыли на окнах. Везде валялось множество прекраснейших икон. Посредитхрама стоял стол, на нем стоял гробтбез крышки, крышка от него валялась на полу. Рядом стоял от множеством медных высоких подсвечников. Больше всего меня поразил иконостас, увитый деревянной резьбой, весь позолоченный, увитвй виноградными лозами и завитками и множеством крылатых ангелов. Иконостас был увенчан фигурой Христа и его учениками. В руке он держал Землю в виде глобуса - шара и в другой руке крест. Красоты он был необыкновенной. Внизу за иконостасом в алтарной части храматтоже было множество деревянных скульптур, и Христа, и Божьей Матери, и святых великомученников. Выйдя из храма в яркий солнечный день я вдруг понял, что дети, вышедшие из храма были не напуганы, а потрясены его красотой и величием. С годами церковь разграбили. Я даже знаю фамилию одного человека, который больше всего разграбил этот храм. Его фамилия Ерош, он художник и местный луховицкийт поэт. Даже не знаю, жив ли он. Я ходилтк нему в изостудию. И там он договаривался с ребятами постарше, и они ему за шоколад и мороженное приносили из храма иконы и деревянные скульптуры, варварски отбивая их от иконостаса. Сама моя вера в Бога столь особенная, что я о ней умолчу. Добавлю только, что я считаю нас слишком ничтожными и ущербными созданиями, и при этом искусственное создание Богом человека я нисколько не отрицаю, и вообще считаю человека, как и Рене Декарт машиной - роботом, но с очень развитым интеллектом и душой,которая может выходить из тела, приобретая взамен себя другое. Вот-с! © Copyright: Носильщик, 2016.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
