Веточка краснотала
ОЧЕРЕДЬ
Пока мы завоёвывали звёзды,
Пока мечи ковали на орала,
Нам часто слово заменяло воздух,
А воздуха смертельно не хватало.
Однако не единым только словом…
Заложники привычек и потребы,
Мы каждый день выстраивались снова
В очередную очередь за хлебом,
Похожие на роботов и клонов,
Когда ногами шаркая неходко,
Шагали кривоватою колонной
За колбасой, за шмотками, за водкой,
Когда в своей безграмотности стыдной
Порой за правду принимали бредни
И удивлялись горько и обидно
Невинному вопросу: кто последний?
Иной молчал, мусоля сигарету,
А кто-то усмехался ядовито:
- Последних нет. А крайним будет этот,
Который в шляпе и очках разбитых.
Не будучи ни ближним и ни дальним,
Он всё равно назначен виноватым.
Как это страшно – оказаться крайним,
Особенно, когда не с краю хата,
Когда покорно, муторно и скучно,
В застойной обречённости тупея,
Стоит народ, построенный поштучно
И проданный пучком за пять копеек.
Но дни идут. И очередь редеет,
Теряя и статистов, и героев…
И ты, очнувшись, выдохнешь: «А где я?!»
И выйдешь из очерченного строя.
У Господа потопчешься в передней
И тихо пробормочешь, умирая,
- Который тут за воздухом… последний?..
- Последних нет. Мы все теперь у края.
БАЛЛАДА О ЛЮБВИ
К кому-то она приходила Любовью –
Безудержной, пылкой, волнующей, страстной.
До края, до гроба, до крови, до боли,
Светла и бездонна, темна и опасна.
То мартовской кошкой, то белой голубкой,
Грешна и невинна, как снег на закате.
А мне она сразу представилась Любкой –
Смешной недолюбыш в изношенном платье,
В размазанном гриме, в растрёпанном виде…
Простынка постельная, хлебная кроха.
Но я-то была на неё не в обиде:
Плевать! Для меня и такая – неплохо.
Да что там плохого-то? Так мне и надо!
Обычное дело, привычное лихо.
А Любка – всегда под рукою и рядом:
Смеялась, меняла мужчин и наряды,
Стихи сочиняла – ни складу, ни ладу…
Потом умерла. Незаметно и тихо.
И сделался мир сиротлив и недужен,
И сгорбилось небо седым недомерком…
Её хоронила лишь пара подружек:
Незрячая Надька да хилая Верка.
ДО НАЧАЛА ВРЕМЕН
Времена не выбирают.
В них живут и умирают.
А. Кушнер
Во блин!
Уходят холода. И талою водой
Томит неверный март – проныра и обманщик,
Ах, если бы и мне проснуться молодой,
Да только не сейчас, а чуточку пораньше!
Где плоти не грозит унылая пора,
Предсказанная всем, оплаканная всеми.
Мы жизнь порой кладём за право выбирать,
И только никогда не выбираем время.
Продетое, как нить, и в профиль, и анфас
Стремительных минут – и горьких, и удачных,
Оно идёт сквозь нас, не думая о нас,
И в сутолоке дней мы для него прозрачны.
А я хочу туда, где первородный зной,
Где старость не болит и молодость клокочет,
И до того далёк постылый кайнозой,
Что кажется звездой на самой кромке ночи.
Где плавится Земля в кислотных облаках
Новорождённых дней, весёлая и злая,
Туда, где буду я свободна и легка,
Как может лёгким быть лишь то, что не бывает.
Не строится в каре, не пишется в устав,
Не стелется ковром, не значится на картах…
И может быть, тогда, в безвременье устав,
Я всё-таки смирюсь и с временем, и с мартом.
Стих посвящается моей близкой подруге Марине Белицкой - как итог долгих наших разговоров на тему: какая же тварь - это время. :)
Другие статьи в литературном дневнике:
