Антонио Гала
Публикации
от доньи Наталии Фигероа супруги Рафаэля
*Нет смысла как-то особо представлять Антонио Гала: его имя достаточно хорошо известно во всем мире, прежде всего испаноязычном, но не только: переводы его произведений выходили во многих странах и пользовались большой популярностью.
Драматург, обозреватель, пишущий как на вечные, так и на злободневные темы, поэт, романист – пожалуй, не найдешь жанра, в котором Гала не проявил бы себя, в котором не добился бы успеха и не был удостоен высших наград.
Но нам, советским рафаэлистам, Антонио Гала особенно близок и дорог как сценарист. Ведь именно ему принадлежал сюжет рассказа о молодом человеке, поехавшем в далекую Аргентину разыскивать старшего брата, именно он написал сценарий фильма, который стал едва ли не главным в жизни любого из нас… Своим успехом «Пусть говорят» в значительной степени обязан таланту знаменитого испанского писателя, сумевшего создать ту «историю», с которой Рафаэль покорил чуть ли не полмира.*
"- Антонио, сколько раз ты был готов решиться на женитьбу? - Дважды. Причем в большей степени в первый раз, чем во второй. Есть у меня одна забавная история – об искусственных розах из пластика… В тот день, когда мы решили объявить о нашей помолвке, а это были именины моей будущей невесты, я пришел к ней немного раньше, чем остальные гости. Она жила в роскошном, восхитительном доме, с чудесными картинами, великолепными коврами. В центре стола я увидел букет роз и подумал, что они – из ее сада, где всегда было изобилие цветов. Я подошел и с ужасом обнаружил, что это были пластмассовые розы. Желтые. И в этот момент я понял, что в сущности не смогу иметь ничего общего с особой, которая ставит на стол букет роз из пластика.
- Тебя когда-нибудь бросали женщины – или ты покидал их? - Ну, я скорее инертен в том, что касается чувств. Я никогда не беру на себя инициативу. Я не исправляю гримасы жизни. Обычно люди сами сближаются со мной и сами отдаляются от меня.
- Ты умеешь хранить верность? - Да, я верен. Более чем верен – предан, сказал бы я. Мне кажется, что преданность – это именно то, что служит основанием для любви. Когда-то я сказал, что любовь – это дружба с моментами эротики. И готов подтвердить это. Дружба – тот «стол», на котором мы можем разместить прекраснейшие вещи. А без стола они упали бы и разбились. Дружба – то, что поддерживает любовь.
- Как ты думаешь, Антонио, каких женщин больше – тех, что помогают своим мужчинам, дают им силы, чтобы подняться выше, или же преобладает противоположный тип? - Я побоялся бы обобщать, но, вероятно, мне в жизни везло. Думаю, те женщины, что были рядом со мной, принадлежали к первому типу: к тем, кто благоприятствует. У меня не было женщин, которые ревнуют к славе или к окружающим – той разновидности «подруги тореро», которая в глубине души желает, чтобы ее возлюбленный не добился успеха на арене, потому что в этом случае она одна будет рядом с ним, когда он вернется в отель. А если его ожидает триумф, он возвращается победителем, окруженный друзьями, а ей остается лишь тихо сидеть в уголке.
- Ты «трудный мужчина» для женщины, которая сегодня могла бы оказаться рядом с тобой? - Да. Думаю, что да. Личность творца всегда «трудна» для окружающих. Те, кто хотел бы войти в его жизнь, должны отдавать себе отчет, что там существует некая тайная комната, как в сказке о Синей Бороде, комната, куда нельзя заглядывать, ключа от которой он никогда никому не даст. С другой стороны, у меня есть серьезный недостаток: я очень требователен, я – перфекционист и строго спрашиваю с самого себя и с людей, которые рядом.
- Антонио, должна ли женщина, которая живет рядом с выдающимся мужчиной, отказаться от своей индивидуальности, оставаться всегда немного «в тени»? Он возмущается и восклицает:- Нет, нет. Нет! Никоим образом. В этом-то и проблема. Ее собственная индивидуальность должна все более ярко выражаться. Чтобы сказать «Я тебя люблю», первое, что следует произнести, причем с каждым разом произносить все тверже, это – «я». Женщина никогда не должна отказываться от собственной индивидуальности. Должна превращаться не во врага, а в соратника. Но и мужчина должен способствовать тому, чтобы женщина состоялась. Для меня любовь – это труд «на полный рабочий день», это посвящение себя тому, чтобы любимый человек мог реализоваться. Но эта работа одновременно помогает реализоваться и нам самим. А если это не так, то любовь невозможна.
- Ты легко влюбляешься? - Нет… нет, нет. Влюбиться представляет для меня определенную трудность, и с каждым разом все большую… Но, кажется… возможно, сейчас я как раз «в ударе». Позавчера я очень себя удивил, сказав самому себе: «Быть может, я вновь полюблю!», и сам себе ответил: «Не думаю, чтобы это было невозможно».
Много лет назад – сколько уже?.. – когда Антонио только что представил публике «Зеленые поля Эдема», мы гуляли с ним среди олив в имении моих родителей в окрестностях Толедо и говорили, говорили… Антонио тогда сказал мне нечто, о чем я никогда не забывала и с чем теперь все больше и больше соглашаюсь: «Видишь ли, у меня уже нет ни времени, ни желания заводить себе новых друзей»…Сейчас он улыбается, вспомнив об этом:- Да, помню… Но дело в том, что иногда нас настигает дружба, для которой не требуется какое-то особое время. Бывают симпатии, подобные вспышке молнии, и ты мгновенно понимаешь, что этот человек будет твоим другом. А если не так… то нам и в самом деле «не хватает времени».
- Что мог бы значить для тебя твой ребенок? Следует короткая пауза. Потом он говорит:- Что ж… Полагаю, Природа невероятно мудра. Тем, что не дала мне ребенка, она как бы дала понять, что ребенок стал бы для меня трагедией, катастрофой… Прекрасной трагедией, но – трагедией… И в моей жизни, и в жизни мальчика.
- Почему? - Потому что я любил бы его так сильно, что разрушил бы его. Быть ребенком выдающегося отца достаточно трудно. Но быть ребенком выдающегося отца, который, ко всему прочему, так «опирается» на своего сына… Это уже почти невыносимо! Мой ребенок стал бы моим «удостоверением личности». Мое имя стало бы именем моего ребенка, и мое жилище принадлежало бы ему, и мой возраст, конечно, стал бы его возрастом… Так бы всё и было. Это гнетет и подавляет, потому что сыну необходимо развивать собственную мускулатуру, и он развивает ее в борьбе против того, что ближе всего к нему – против личности отца. И это противостояние, делая его сильнее, ослабляло бы меня. Кроме того, я уже тебе говорил, что повсюду ищу совершенство, и я стал бы требовать совершенства от своего ребенка. Чтобы он был самым высоким и самым красивым, и самым умным, и самым блестящим, и наилучшим инженером, и святее Папы Римского… Было бы слишком много требований!
- А одиночество? Что означает одиночество в жизни Антонио Гала? – спрашиваю его.
- Думаю, что одиночество, которое мы готовы принять, в том числе то, которого мы сами ищем – благо, а кроме всего прочего, это отличный помощник в работе. Одиночество – самая лучшая секретарша.
- Эти особы, которые заявляют: «Я сегодня в жуткой депре…», те, кто не испытал ее на самом деле, не знают, что это означает, потому и позволяют себе говорить на эту тему в такой абсурдной, фривольной манере. Мне казалось, что я никогда не сумею излечиться от депрессии, в которую впал в 1979-м. Думал, что уже не смогу подняться, набраться сил, спастись…
- Какой из женских недостатков кажется тебе невыносимым?
- Есть один, который считается женским, хотя и нет оснований считать его таковым: выбирать ложные направления, двигаться по кривой, когда совершенно очевидна прямая дорога. Приближаться к цели окольными путями.
-*-
Его герои, благодаря переводам, заговорили почти на всех существующих языках.
- Да, сейчас они говорят на большей части цивилизованных языков. Но меня особенно привлекает арабский перевод, потому что когда тебе в руки дают книгу, изданную на арабском, ты даже не можешь определить – твой это текст или, скажем, Конституция Марокко… А еще я очарован папьяменто. До тех пор, пока какая-либо из моих работ не переведена на папьяменто, я не могу считать ее состоявшейся. Это язык жителей нескольких карибских островов, он немного португальский, немного испанский, немного голландский. На нем говорит очень немногочисленный народ, но мне нравится, когда мои книги переводят на папьяменто, потому что в этом случае они начинают мне казаться как бы освященными."
Опубликовано на сайте RaphaelSpace.com 5 февраля 2010 года,
жаль, что не отображается ссылка(((((
Другие статьи в литературном дневнике:
