Паруйр Севак - Снова не любят, любят заново

Ларинька Ларими: литературный дневник

Кто это сказал, что любят снова,


Снова не любят, любят заново.


И если даже в порыве страсти,


Ты инстинктивно, вспоминаешь то же тело,


Когда даже запах кофе напоминает её



Тогда вместо твоих цветных снов,


Расстилается белая бессонница:


И звёзды своей круглой расчёской,


Твои волосы гладят, а ты вновь:


К ласке привыкшим своим волосам,


Чувствуешь те же успокаивающие пальцы.


Когда чьё то движение рук, лицо


Напоминают о далёкой – близкой,


Кажется, ноги в гипсе замуровывают,


А мысли разламывают, да так резко,


Как от мигания света поезда,


Раздробляется железнодорожная ветка.


Когда от дождей земля скисает


И заставляет нюхом почувствовать,


Что ты одинок, как какой-то… игрек,


И где-то ещё, иль рядом с тобой,


Есть иной икс, без которого ты


Задачку не составишь, и не решишь, -


Всегда, каждый раз, тебя обуревают,


Те же чувства, без трещин, без дверей,


И осознаешь, что человек действительно,


Снова не любит, любит заново,


Поскольку существует неведомая связь


Нерва с кровью, души со страстью.


Поскольку знак вычитания – суммы


В решаемой задаче не мы ставим.


Поскольку, несмотря на – то, что ищем судьбу,


Но Рок!


Судьба!


Судьба находит нас…



Поэтому даже любвеобильная душа


Снова не любит, любит заново…



П. Севак - Снова не любят, любят заново


Адленц Дерен


***
Твоя неспелая любовь и мое зрелое страданье
Встретились как два путника
Где-то на малолюдной тропе жизни
И дальше должны вынужденно вместе брести -
Твоя неспелая любовь и мое зрелое страданье.
А, когда устав, мы приляжем, чтоб вздремнуть,
Даже если бок о бок друг с другом, -
Между нами, словно в народных преданьях,
Молча кладется, как сказочный меч,
Твоя неспелая любовь и мое зрелое страданье.
***
Отступление - как год
Когда проходит молодость, теперь
Я только понял,
Что похожу собою на февраль:
Могу короче стать, могу длиннее -
В зависимости от любви.
***
Случайно встречаешь в жизни
Любимого всегда случайно в жизни встретишь,
Но вынужденно расстаешься с ним. . .
Хочешь: молчи.
Хочешь: кричи.
Хочешь: грызи собственный язык.
Хочешь: заткни подушкой рот.
Хочешь: ногами подушку избей.
Если верующий - Бога кляни.
Коль неверующий - в Бога поверь.
Хочешь: не жалей больше ничего - зря. . .
Хочешь: жить не желай - зря. . .
Но ведь в том-то вся суть и соль
Настоящей жизни и любви.
Случайно встречают в жизни.
Вынужденно расстаются.
***
Читаю
Читаю и. . . понимаю,
Что хотя на месте героя себя представляю,
Но однако ж нам не по пути:
Он - отважен, я - осторожен;
Он - действие, я - ощущенье;
Он в жертву себя принесет (когда время придет) ,
Бесстрашно умрет, -
А я его. . . хорошо понимаю,
Но не воспринимаю. . .
Может, книги легче писать, чем читать.
***
Первая любовь
Не надо, любимая,
Клясться зазря.
Я верю и так,
Что долгим веком тянется день,
Что ночами не спишь, разрываясь тоской,
Вслух имя мое повторяя:
И на девичьей чистой подушке своей
Примечен тобою орла силуэт
( Будь хоть ворон - орлом мерещится) ;
Что больше тебя ничего не волнует,
Что без моей любви жизнь твоя пропаща,
Что. . .
Знаю, джана моя,
И клясться не надо.
Но знаю и то,
Что тебе невдомек:
Первая любовь, несмотря ни на что,
Словно хлеб - все одно комом выходит.
***
Рук пролив
Наши руки соединились,
Лишь две руки.
Но как будто
Не руками нашими были
А. . . только проливом:
Мы друг в друге смешались,
Словно два соседних моря,
Разделенные долго. . .
***
Последнее утешенье
Ты плачешь от боли,
Мной причиненной,
Меня от стыда бросает
В холодно-горячий пот.
Что теперь говорить. . .
Утешься хоть тем,
Что на вкус одинаковы
Пот и слезы. . .
***
Есть люди - а есть люди...


Есть люди, которые сели на мир верхом,
Есть люди, которые мир на себе несут…
Ты делал ошибки, но людям не врал при том,
Теряя одно, обретал ты другое тут.


Скользил ты и падал, но вновь поднимался вверх,
Чтоб, крылья обретши, на мир с высоты глядеть,
Чтоб видеть и чувствовать свой столь недолгий век,
Грустить, проигравши, а выиграв – песни петь,


Возвыситься немилосердной судьбе назло,
Чтоб правды края увидать и обмана центр,
Всю несправедливость – как ни было б тяжело -
Увидеть в изменчивом, лживом её лице…


Чтоб не убежать, испугавшись невесть чего,
Для этого ты в столь жестокий родился век!
Затем над тобою раскинут небесный свод,
Чтоб шёл шаг за шагом, не переходя на бег,


Как будто взбираясь на длинный, отлогий холм,
И каждый тот шаг для тебя– непомерный труд.
Есть люди, которые сели на мир верхом,
Есть люди, которые мир на себе несут…


Кто мир оседлал – тот не ведает бед, невзгод,
Неведом ему и под небом открытым сон,
Но знает он точно, куда и к кому идёт,
Когда надо плакать притворно, исторгнув стон,


Когда и над кем посмеяться, кого честить,
Пред кем пресмыкаться ужом, а кого - послать,
Кому проиграть нужно в нарды, кому польстить,
Кто выше его, а кто ниже, кто - шваль, кто - знать,


Глядит свысока на людишек, расчётлив взгляд,
Упавшему он никогда не подаст руки,
Но если пред ним сын богатого, дочь иль зять,
Любовница иль секретарша – пинки, плевки


Он с благоговением примет от них; когда ж
Они разорятся – их первым предаст, себя
Легко оправдав – я, мол, им не холоп, не паж!
Превыше всего лишь персону свою любя,


Не мать, не ребёнка – себя и свой узкий мир.
Нет, вру! Только выгоду ищет он в мире том,
В истории любит свой век и свой трон, что мил
Ему, как ни дети, ни внуки, ни отчий дом,


Нет, вру! Любит жизнь… Снова вру – любит лишь свой трон!
Ему поклоняясь, не в силах двух крыл обресть,
Ползком, год за годом, стремится к вершине он,
Всё в дело пуская – притворство, коварство, лесть,


Любою ценой продвигаясь, за футом фут,
Он мира вершины достигнет – и будет рад…
Есть люди, что мир на плечах на своих несут,
Есть люди, что сверху на мире всю жизнь сидят.
***
ТЫ


Ты.
Две буквы.
Обычное слово, но им ты
Меня коронуешь на царство
Над миром бескрайним.


Ты.
Две буквы.
Весенней землей принимаю
Твою животворную тайну.


Ты.
Две буквы.
Вкус счастья во рту –
И во время разлуки
Страданья приказы бессильны.


Ты.
Две буквы.
Моя дорогая, лечу от себя –
И мечты подарили мне крылья.


Я – гениям друг,
Не познавшим рождения бремя.
Героям - товарищ,
Пусть в пепел истерло их время.


Ты.
Две буквы.
Меня покидаешь – бессильно
Как здание рушусь,


И боль переполнила,
Словно бы осы – гнездо,
Осиротевшую душу.


Ты.
Две буквы.
Ты.
Такое обычное слово.
***


Постарел ты старина Севак, постарел,


И душа уже в броне от амурных стрел,


Смотрят сверстницы, взглядом сестринским на тебя,


Только девушки, как в стеклянного - сквозь тебя.


Уж в огонь не превращается пылкий взгляд,


Искры песен твоих – индевелый хлад.


Постарел ты старина Севак, постарел,


Перец с солью в волосах твоих запестрел


Вихры некогда непокорные полегли,


В гребне времени сохранить себя не смогли.


Уж не гнутся хмурым утром пальцы рук,


Не хотят и ноги покидать свой семейный круг.


Постарел ты старина Севак, постарел,


Все вдвойне уж у тебя, все в предел,


Если пил вино с друзьями, сердце грел,


Пару дней потом в похмелье ты горел.


Нехотя, у дома битый час блуждал,


Два часа о пользе моциона рассуждал.


Да серьезно так, как будто пика ты достиг,


Открыл бессмертие, иль истину постиг.


Все с большим удовольствием, и с каждым днем,


Склоняешь ты слова «лечиться» и «болеть»,


Со скрытым, еле тлеющим огнем,


Смакуя осторожно слово «умереть».


Постарел ты старина Севак, постарел


Под суровым взглядом вечности присмирел


Нет никакой охоты с беспечностью гулять,


И времени уж нет бессмысленно скучать.


Ты все реже скучаешь от житейской пучины,


Твоя скука все чаще имеет причины.


Ты все меньше читаешь, все охотнее пишешь,


Ты все меньше болтаешь, и болтаешь все тише.


Бессонниц стая злая в удушливой тиши -


Попытки склеить вновь растерзанность души.


Постарел ты старина Севак, постарел,


Зуд былой пытливости твоей прогорел,


Дивишься ты уж не тому, что может удивлять,


Тому, что сохранил способность удивляться.


Ты все пытаешься сдвигать часы назад,


Суть бед сегодняшних в минувшем ищешь,


С неистовством кентавра, не требуя наград,


Да только этот бой в твоем воображении, дружище.


Твой людской эталон - циркуль ног Дон Кихота


Mир давно изменился, он похож на болото,


Он как сон, что заставил тебя ужаснуться,


Ты кричишь от кошмара, но не можешь проснуться.


Постарел ты старина Севак, постарел


Да вот беда, мой друг: ничуть не помудрел.


http://sevakparuyr.do.am/forum/2-2-1


http://www.liveinternet.ru/users/4748864/post233283261



Другие статьи в литературном дневнике: