Не узнать - невозможно, сдержавшись, лишь молча кивну,
так как чувствую - жалят полдюжины взглядов мне спину,
полагаю, прожжён ими буду я до сердцевины,
если панцирь защитный пропустит кого-нибудь внутрь.
Понимаю, предание вовсе ещё не старо,
и струится оно, как вчерашние воды вдоль грота,
марианскую впадину вылизав в донной породе,
и заставив запазушный камень казаться горой.
***
Та же гордая шея в объятиях жемчуга бус,
и в сентябрьских глазах синь небес васильковая та же,
при попытке вздохнуть - мне, как будто испачканный сажей,
чёртик памяти выдал, что губы клубничны на вкус.
Не дописана старой новеллы вторая глава,
по страницам размазана слёзно текущая тушь, и
мотылёк вечеров меж листами засох - он удушен
миндалём цианидным в беззолоторудных словах.
***
Я стою на перроне, и глядя в просроченность виз,
понимаю - с такими не впустят в курьерский ли, в скорый,
что везут за границу фатального, в утренний город,
над которым фиалковый запах желаний завис...
