Воздух пьяный - нет спасения,
с ног сбивают два глотка.
Облака уже весенние,
кучевые облака.
Влажный лес синеет щёткою,
склон топорщится ольхой.
Всё проявленное, чёткое,
до всего подать рукой.
В колеях с навозной жижею,
кувыркаясь и смеясь,
до заката солнце рыжее
месит мартовскую грязь.
Сколько счастья наобещано
сумасшедшим этим днём!
Но идёт поодаль женщина
в полушалочке своём,
не девчонка и не старая,
плотно сжав румяный рот,
равнодушная, усталая,
несчастливая идёт.
Март, январь, какая разница,
коль случилось, что она
на земное это празднество
никем не позвана.
Ну пускай, пускай он явится
здесь, немедленно, сейчас,
скажет ей:
"Моя красавица!",
обоймёт, как в первый раз.
Ахнет сердце, заколотится,
боль отхлынет, как вода.
Неужели не воротится?
Неужели никогда?
Я боюсь взглянуть в лицо её,
отстаю на три шага,
и холодная, свинцовая
тень ложится на снега.
