Листая страницы журнала НЖ

Долгожитель
Дина Иванова 2

ДОЛГОЖИТЕЛЬ.

(рассказ молодого человека).

Вчера проводили в последний путь одного из нашей компании преферансистов. Самого активного, не знающего поражений. Это был дух компании, сказал бы даже - её стержень. С ним я играл уже как профи, в одной «упряжке» десять лет.
Он был Личность. Эталон человеческого достоинства. Скажи я это вслух, товарищи бы засмеяли мой пафос. А я уверен, что они сами так думали.

***

Мне уже сорок пять. И что? Ну, старший научный сотрудник.
«Проел» свой грант. Пять лет работы в Боннском университете над проблемой взаимодействия теплоэнергетики и окружающей среды дома не пригодились. Наука нынче в загоне. Мало кого она интересует, и мало кого она кормит.
Горение в душе затухло.
Вроде неплохой семьянин. Пью только по большому поводу. Правда, жена считает, что наша семья держится на её терпении. Это всё из-за преферанса.

А началось всё совсем обычно.
В те времена, когда первый семестр у нас в институте именовали – «сбор урожая», на картошку уезжали на месяц, а то и более.
К третьему курсу мы обрели навыки и здорово преуспевали в этом деле. Нормы щелкали, как орехи. Свободного времени в избытке.

Как его «убивали»?
Примерно по трём направлениям: пьющие - бухали; озабоченные - кадрили местных барышень; «заумные» - расписывали пульку.

Нас на картошке обязательно кто-нибудь из преподавателей «пас». В ту поездку нам не повезло с «пастухом».
Ассистент кафедры термодинамики зарабатывал очки, боялся деканской проверки, выстраивал нас, как пионеров. Больше всего его раздражали преферансисты. Карты…это же замашки зеков. Пить, блудить – это не очень хорошо, но понятно. А здесь?
Гонял нас. Отбирал карты.
Но кто начал играть в преферанс, тот знает: не догонишь, не убьёшь…

В конечном итоге ассистенту самому не повезло.
«Разведка» проинформировала его, что в соседней хате на чердаке обосновались «картёжники». Ночью он решил накрыть нас. Неумело полез по скрипучей лестнице и…сорвался. Здорово мы испугались. Крик-то был отчаянный. Но всё обошлось ушибами и вывихом коленного сустава. Увезли беднягу в город.

Три дня упивались свободой. И погода нам помогала. Все дни лил дождь. Пару часов поползаем по грязи на поле и домой.

Сидим в своей хате, трое в преферанс сражаются, а вокруг стола болельщики. Даже хозяин дома заинтересовался.
Мы ему в двух словах рассказали, что это игра фору может дать даже шахматам.
У нас в России её придумали. Считай, с девятнадцатого века увлекались ей гусары и интеллигенция.
С нажимом всем напомнили, что её поклонниками были известные писатели, музыканты, художники и настоящие аристократы.
Мол, знай наших.

Закончили партию. Расписали пульку. Мы чаще всего играли на интерес. Ради вкуса победы.
Однако торжество победителя иногда раздражало. Особенно если побеждал Колян-Жук. Жук – это его кличка. Он, если выйдет победителем, задолбает, кого хочешь: - «Не уверен, не обгоняй! - Гы-гы. - Держи себя в руках – нервничай после расплаты! – Гы-гы…».

- Я очень извиняюсь, - тихий спокойный голос прервал в тот день наши бурные возмущения лозунгами Коляна, - позвольте начать новую игру.

Перед нами, как свет в окне, засветилось лицо заведующего кафедрой - Егора Терентьевича.

Сцена из «Ревизора». Вся компания, включая хозяина, замерла с открытыми ртами.

- Спокойно, молодые люди, знаю главное правило преферансистов – «в незнакомую компанию не садись», а вдруг мне повезёт? - улыбаясь, здоровается с нами за руку. Представился хозяину, - вот на подмогу прибыл. На завтра погоду обещают. Ох, и тряхану стариной.

Мы знали, что наш профессор большой шутник. Но сейчас-то был полный отпад.
Представьте себе на минутку: учёный, с мировым именем, намерен со студентами пулю расписать.

- А что, сразимся, – первым очухался Колян, - с вызовом уселся за стол, помял в руках колоду карт.

Он как раз в термодинамике не очень преуспевал и рассчитывал на реванш.
Все хорошо помнили, как Егор Терентьевич, ставя ему тройку, прокомментировал: - «Нарисуем «уд». Жук ведь тоже не знает законов аэродинамики, а летает».
Так и прилипла к нему кличка – Жук.

Наш шеф снимает свой макинтош и кепи, пожалуй, единственные свидетельства его возраста. Сколько ему лет на самом деле никого из нас не интересовало. Он всегда бодр, подтянут, подчёркнуто элегантен. С девчонками игрив и по-джентльменски учтив.

- Итак, коллеги, играем на взятки, мизер или распасовку? Ставки – щелчок? Надеюсь, на деньги вы пока не играете? - хитренько обвёл всех глазами.

Мы притихли. Он так красиво расписывал пулю, что поняли – профессионал.
Колян продул с треском. Получил «выигрыш» и завёлся. Предложил новую партию.

- Какое главное правило преферансиста? – «Не выигрывай каждый раз - потеряешь партнеров», - Егор Терентьевич улыбнулся и перешёл к обсуждению проблем нашего быта, результатов труда, качества питания.

Больше мы за карты не брались. Поняли, что это серьёзная игра, нужно хорошенько над собой поработать.

Профессор пробыл с нами пару дней.
Действительно походил за картофелеуборочным комбайном. Очень придирчиво относился к тем, кто оставлял картошку в борозде.

Вечерами мы теперь собирались все вмести, и слушали его.
Это был удивительный рассказчик. Вроде бы говорил в основном о своей любимой термодинамике, но в лицах, с шутками, анекдотами. А каким знатоком поэзии, музыки он был. Девчонки просили, и профессор так артистично читал стихи.
Мы впервые слушали стихи Гумилева, Волошина.
Видя нашу растерянность, наш культурный потолок, он доверительно
говорил: - «Ребята, не удивляйтесь, я ведь из тех древних ископаемых, которые не приемлют бесцельного существования. Просто, надо интересоваться всем».
Когда вернулись в институт, узнали, что Егор Терентьевич по контракту уехал преподавать в Англию.

***

Я с ним встретился через много лет, опять-таки в компании преферансистов. К этому времени я уже считался профи…
Он чуточку сдал, но не утратил остроты ума, иронии и весёлого нрава. Меня узнал и был рад встрече.

- Помню, помню. В деревне пулю расписывали. На щелчки, – звонко засмеялся, – рассказывали мне товарищи, что есть интересный игрок. Умом банк снимает. - Знакомая хитрая улыбка, достаёт новую колоду карт, - давненько я не брал в руки карты…

Ничего не предвещало худшего.

Я за последние десять лет сдружился с ним.
Егор Терентьевич отошёл от активной работы в институте. Был профессором-консультантом.
Преферанс был нашей общей страстью.

К большой радости он стал вхож в мой дом. Его обожали мама и жена. Они всячески старались облегчить ему быт.
Егор Терентьевич был уже много лет вдовец. Дочь с семьёй проживала в Австралии.
А ему так хотелось со всем бытом справляться самому.
Как-то, взяв жену под локоток, отвёл в сторону и шепотом:

- Сударыня, вам первой хочу похвастаться своим удачным внедрением. Перешёл на бумажные полотенца и платки. Удобная, я вам скажу, штука.

***

Он скончался неожиданно.
Оставив после себя десятки книг, сотни учеников. Но главное - почитание всех, с кем встречался на своём жизненном пути.

За поминальным столом я ещё больше узнал, что это была за глыба.
О себе он рассказывать не любил.
Оказалось, он не дожил пяти дней до своего девяностолетия.
Но интересен был не тем, что долго жил, а тем как распорядился своей жизнью.
Узнаю, что строгий самоконтроль позволял ему достигать намеченных целей, быстро восстанавливать хорошее состояние духа после неприятностей, сохранять жизнелюбие.

А жизнь старалась не создавать ему тепличных условий.

С юности он увлекался аэродинамикой. Окончил Московское высшее техническое училище. В Центральном аэрогидродинамического институте судьба его свела с Сергеем Королёвым.
Когда в системе Осоавиахима была создана группа изучения реактивного движения, их знакомство становится более тесным. Но недолгим.
Суровое время развело молодых энтузиастов.

В годы массовых репрессий отец Егора Терентьевича, был уличён в скрытии факта своей биографии. Да, он был из семьи белогвардейского офицера. Но скрыл это, боясь нанести удар по сыновьям.
Донос. Последовал арест, а для сыновей печать – семья «врага народа».
Мать и старший брат были арестованы. Егор Терентьевич исключён из аспирантуры. Попал в стройбат, во время войны в штрафной батальон. Остался жив.
Долго пытался разузнать о судьбе родных. Безрезультатно.

Известно, что в те же годы и Королёв познал прелести Колымы…

Они больше никогда не встречались.
Но энтузиазм тех лет, жажда новизны и смелость первооткрывателя у Егора Терентьевича сохранилась на всю жизнь, став для него своеобразной путеводной звездой в большую науку.

В годы оттепели, в 60-е, Егор Терентьевич получил кафедру, и начался новый виток биографии – путь неугомонного учёного-педагога.
Его теоретические разработки и методики выходят за рамки вуза.
Имя приобретает широкую известность.

Узнав всё это, я не был потрясён. Мы ещё в студенческие годы его любили, уважали, понимали неординарность этого человека.

Но вот ведь в чём был момент истины: такие люди не откладывают жизнь на потом. Они владеют секретом, как быть счастливым каждый день, здесь и сейчас.

За поминальным столом постепенно все оживились.
Его старые друзья стали вспоминать забавные истории из жизни.
Егор Терентьевич строго следил за здоровьем, дружил с медиками.
Как-то, рассказывал его ближайший друг, он учуял у своего молодого врача запах вчерашнего застолья. Скорбно обратился к нему: «Любезный, я так к вам привык. Кто же будет лечить меня, когда вы помрете?».

Его окружали люди, как правило, значительно моложе. Неудивительно. Он долгожитель, а это не всем дано.

Долгая жизнь была его заслуженной наградой за правильное распределение своих жизненных ресурсов, за доброту, за умение дарить радость людям.

«Злые люди долго не живут!» - говорил он лихо атакующим друг друга оппонентам.

Все подчёркивали, что ему было присуще естественное выражение эмоций.
Я это тоже познал, тесно общаясь с ним в последние годы.
Он никогда не лукавил, не хитрил. Его прямота никогда не была агрессивной. Этот человек знал цену человеческого достоинства. Был строг к себе даже более, чем к другим. Видимо поэтому ему доверяли, ценили его мнение.
Последние слова прощания особенно разбередили душу: - «Помянем великого труженика, который жил долго и умер молодым».

***

Шел домой и думал: - «В преферансе в основе игры лежит принцип «взятки», что звучит так: чем ты больший взяточник, тем больше тебя уважают».
Понимаю, что в нашей жизни у этого слова мерзкий оттенок, но в игре это – умение думать, умение предвидеть. Наконец, умение отвечать за каждый свой шаг.
Я вдруг понял - Егор Терентьевич был великий преферансист.
По большому счёту он учил нас, что в игре и в жизни надо отдавать себя без остатка".

Поёжился от холода, от огорчения: как-то не так я живу.
Зачастую черпаю воду решетом.
Подумал с грустью: «А есть у меня шанс встряхнуть себя?»
И ответил: «Есть. Мне ведь только сорок пять…».

Вот так, прощаясь со своим Учителем, я увидел себя со стороны, и…

© Copyright: Дина Иванова 2, 2013
Свидетельство о публикации №213102200543

Ссылка:
http://www.proza.ru/2013/10/22/543

Расплата за иллюзии. Cудьба художника Г. Фогелера
Койфман Валерий

В 2012 году исполнилось 140 лет со дня рождения выдающегося немецкого художника Генриха Фогелера, яркого представителя «югендстиля», одного из основателей знаменитой колонии немецких художников «Ворпсведе» («Worpswede»).

Фогелер получил признание и как живописец, и как график, он создавал произведения декоративно-прикладного искусства, пробовал себя в архитектуре. Художественный стиль мастера менялся несколько раз в течение жизни (вначале – югендстиль, позже - экспрессионизм и кубизм, а в конце жизни - социалистический реализм).

Может быть ключом для разгадки его интересной и трагической судьбы станут две даты: родился Фогелер в 1872 году в Бремене, а умер – в 1942 году в колхозе им. С. М. Будённого, Ворошиловского района, Карагандинской области.
Что же привело выдающегося представителя немецкой творческой элиты, художника с мировым именем в далёкий, затерянный в казахских степях колхоз?

Жизнь Генриха Фогелера начиналась вполне традиционно в добропорядочной, состоятельной немецкой семье. Отец, крупный торговец железом, хотел видеть сына продолжателем своего дела. Но внезапно юный Генрих заболевает, и отец вынужден сопровождать его на лечение в Баден-Баден. Здесь отец близко сходится с сыном и вскоре понимает, что Генрих обладает талантом художника, и у него сильна тяга к искусству. С этого момента Фогелер-старший неизменно помогает сыну в его учёбе живописи и первых самостоятельных шагах как художника. В 1890-1894 годах Генрих учится в Дюссельдорфской академии художеств, где занимается живописью, графикой, прикладным искусством и интерьером.

В конце ХIХ века Фогелер, увлекшись идеями христианского социализма, поселился со своими друзьями-художниками в деревушке Ворпсведе недалеко от Бремена. Их объединял поиск новых выразительных средств, который привёл впоследствии к возникновению экспрессионизма. Они же образовали здесь товарищество художников, прославленное позднее великим Р.-М. Рильке.

Фогелер старается найти свой собственный стиль. Его манера письма и жанровая направленность выделяются среди товарищей по группе, пишущих в основном пейзажи. Познакомившись в Мюнхене с зарождающимся там югендстилем, он становится его приверженцем. Именно здесь, среди неяркой немецкой северной природы Фогелер провел свои лучшие, наиболее плодотворные годы жизни, здесь он создал почти все произведения, принесшие ему широкую известность.

Фогелер перестраивает старый крестьянский дом в великолепную усадьбу «Баркенхоф» с романтическим садом-оазисом (в настоящее время в усадьбе находится музей художника).
Он продумал в ней все - от мебели до столовых приборов. Здесь же, в Ворпсведе, нашёл он свою музу, Марту Шрёдер, ставшую его женой и любимой моделью.

Начиная с 1900 года, Ворпсведе становится притягательным центром для творческой элиты Германии. Сюда к Фогелеру регулярно приезжают ставший его близким другом поэт Рильке, драматург Герхарт Гауптман, режиссёр Макс Рейнгард, другие писатели, художники, музыканты. Здесь проводятся чтения, музыкальные вечера, обсуждаются новинки и рассуждают о проблемах литературы и искусства.

С 1895 по 1913 годы Фогелер много и успешно работает как живописец, график, дизайнер по мебели, тканям, фарфору и стеклу. Он участвует в многочисленных художественных выставках в Мюнхене, Вене, Париже Берлине, Дрездене. Художнику казалось, что осуществилась его мечта о гармонии искусства и личной жизни.

Однако первый удар судьбы он получает как раз в семье. Влюбившись в студента, от него уходит Марта.
Разрыв с женой стал для Фогелера тяжелой личной и творческой драмой.

По Европе уже гуляли ветры революционных идей построения общества всеобщего равенства, справедливости и благоденствия. Коснулись они и художника. Его первое обращение к идеям социальной справедливости относится к 1909 году, когда он совершает поездку в Англию. Его потрясли трущобы Глазго и Манчестера, и по возвращении он создает проект благоустроенного рабочего посёлка в Ворпсведе.
Оказавшись на Первой мировой войне добровольцем, Генрих тем не менее не смог понять, что такое враг: он всегда и всюду видел перед собой человека, ибо помимо огромного художественного таланта Фогелер обладал ранимой и доброй душой, способной откликаться на чужую боль.

Узнав об условиях Брест-Литовского мира, он, возмущённый его захватнической сущностью, пишет знаменитое пацифистское письмо кайзеру. Тот взбешён и приказывает поместить Фогелера в психиатрическую больницу. Только известность художника и вмешательство друзей спасли его от суда и, возможно, от расстрела. В конце 1918 года в Германии вспыхивает революция. Фогелер с головой погружается в водоворот политической жизни.
Его усадьба в Ворпсведе становится местом встреч пацифистов, фабричных рабочих, политических активистов. Его новые увлечения не находят понимания у друзей-художников. Он подвергается критике в различных открытых письмах и газетных статьях. Подавление революции становится для Фогелера новой трагедией.
Он оказался в одиночестве среди руин послевоенной страны, на руинах своей личной и творческой жизни.

В 1920 году художник начинает работу над новыми фресками для своей усадьбы на темы неминуемости крушения прошлого и создания светлого будущего. Власти сочли фрески крайне вредными. Среди выступивших в газетах и журналах в поддержку Фогелера были Кольвиц, Гессе, Фейхтвангер, Генрих и Томас Манны. Фрески удалось отстоять. К тому времени художник обрел новую веру – веру в коммунизм, который он наивно считал воплощением христианских идей.

В 1923 году он женится на Софье Мархлевской, дочери польского коммуниста Юлиана Мархлевского, друга Ленина и соратника Дзержинского. В том же году Фогелер совершает свою первую поездку в СССР, которая длилась более года и утвердила его в мыслях о возможности построения царства труда и воспитания нового человека. В период с 1924 по 1927 год состоялись ещё три поездки в СССР. В 1930 году Фогелер устраивает в Ворспведе выставку «Новая Россия», на которой представлены его картины, рассказывающие о хозяйственных и социальных достижениях советских республик.

В 1931 году Фогелер принимает решение окончательно переехать в Советский Союз. Вместе с женой и сыном Яном, родившимся в 1923 году, он поселяется сначала в Кремле, а позже в правительственном доме, известном как «Дом на набережной».

В СССР Фогелер много разъезжает по стране, создает целые серии картин маслом, акварелей, рисунков. Его работы приобретают Музей нового западного искусства и Эрмитаж, хотя Фогелер подвергается в СССР также и резкой критике за своё увлечение кубизмом и экспрессионизмом.
На последней прижизненной выставке в Москве, которую торжественно открывал Вильгельм Пик, уже все картины Фогелера были в духе соцреализма.

После прихода к власти в Германии нацистов Фогелер сотрудничает в немецкоязычной газете «Moskauer Rundschau», журнале «Интернациональная литература. С лета 1941года художник работает в отделе пропаганды Главного политуправления Красной Армии. В связи с этим он попадает в особый чёрный список Ведомства безопасности Германии.
Когда фронт приблизился к Москве, несмотря на все свои заслуги перед Советским государством, Фогелер, был вместе со всеми этническими немцами выслан в Казахстан. Он живёт в глуши в маленькой глинобитной хижине, где кроме него находится ещё восемь человек.

Не имея средств к существованию, знаменитый художник должен был в свои 70 лет идти на тяжёлые земляные работы, а в последнее время он вынужден был практически побираться.
Постоянное невзгоды, недоедание и изнурительный физический труд приводят к тому, что 14 июня 1942 года замечательный художник, большой друг Советского Союза умирает голодной смертью в крохотной больнице колхоза им. С. М. Будённого.

Так отплатил сталинский режим Фогелеру, чистому, бескорыстному человеку, наивно поверившему в возможность построения под руководством товарища Сталина светлого общества всеобщей любви, равенства и братства. Так жестоко поплатился Генрих Фогелер за свои иллюзии, попав в кровавую мясорубку истории первой половины XX века.
Творчество мастера актуально и востребовано в современной Германии, его жизнь и судьба вдохновляет видных деятелей искусства. Одним из таких примеров является спектакль "Фогелер" известного режиссера Й. Кресника, который с 2003 года с успехом ставится в театрах страны от Бремена до Берлина.

© Copyright: Койфман Валерий, 2009
Свидетельство о публикации №209120400549

Ссылка:
http://www.proza.ru/2009/12/04/549
(Иллюстрация по ссылке)

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.12.2014. Журнал НЖ 11 2014г.
• 30.12.2014. Листая страницы журнала НЖ
• 28.12.2014. Шоколадное дерево.
• 27.12.2014. Как прекрасна Россия в осенней красе...
• 23.12.2014. Памяти великого Джо Кокера.
• 21.12.2014. Журнал НЖ 10 2014г.
• 20.12.2014. Листая страницы НЖ...
• 14.12.2014. Ушел писатель Михаил Успенский.
• 07.12.2014. НЖ 9 2014