я землю поменял на строчку книги.
и так исчез.
и так я был зарыт
в паучьи буквы.
слыша, как гудит
пчелиный рой над пагубью гречихи
и клевера,
я слышал "Шахарит".
"вот, даже пчёлы...", - думал я про них и
менял себя,
менял на этот звук.
на этот слух,
на этот волчий коготь,
на невозможность,
на гончарный круг,
чью глину оживающую трогать -
есть милость краткая.
мне удалось рассечь
сердечный стон свой
бессердечным стоном.
был ветер горьким.
горьким и солёным.
по травам пчёлы собирали речь.
