Воздух...мне стало ясно сегодня, что являет собой музыка, олицетворяющая для меня наивысшее соединение покоя и счастья (именно так!),чувство осуществления и пресуществления материи в дух, собственного тела — в вечность (в любой ее форме!), собственного дыхания — в воздух... Воздух... Я никогда не постигала названия, и вот оно открылось мне, как книга, всегда лежавшая открытой, но оттого поросшая пылью, в ожидании, что ее кто-то прочтет. Бах поднялся высоко, как никто. Хотя, возможно, лишь мой недостаток образования не позволяет мне назвать иного имени. Пусть так... Но я вольна назвать собственной символ, потому что это — только частица моей вселенной. И этот символ открылся мне весной 15 лет назад. Я слушала запись по кругу много-много раз, бродя по городу детства и узнавая неведомые прежде уголки собственного мира. Я уловила в этой музыке тот тайный код, что ведет от частного — ко всецелому, от индивидуального — к огромному и даже неизмеримому через соприкосновение с таким же, впрочем, индивидуальным, но неизмеримо более великим и насыщенным внутренними смыслами. Великий архитектор звука — вот как я назвала бы его, ибо он передал этому миру зримое в звуке послание из глубин обитаемого космоса, из самых далеких глубин неба. Он передал нам состояние аркана "Мир". Вот что было для меня всегда в этой музыке! Вот почему я всегда говорила, что хотела бы умирать под нее, потому что жить дальше после переживания этой наивысшей гармонии возможно только на новом витке. И мне пока не известно, что за поворотом. Ибо я все еще преодолеваю лунную пустошь, уже неся свет звезды под сердцем, уже ловя закрытыми сухими веками и устами первые блики, рожденного под землею солнца. Но цитринитас непременно должен сменять альбедо, ведь "в этих снах и нежных бреднях души" невозможно бродить вечно. Это состояние призрака,того, кто так и не раздув искры, становится духом, навсегда утратившим право голоса. Такой дух никого не потревожит, и даже угасание его в небытии — красивая игра теней и бликов рассыпающейся в ладонях на уголья звезды — не станет отдохновением для чьих-то глаз... Но эта музыка — иной финал! Она тянет к душе золотые струны, по которым нельзя переправиться на ту сторону, но можно удержать направление: на восход. И этот восход всегда казался мне закатом. Прекрасным, величественным закатом над океаном. Я знаю, что когда-нибудь умру у моря. Уйду, как пророчила себе Цветаева, "на заре"... И, может статься, я не смогу различить тогда, какой она будет: утренней или вечерней. Возможно смерть — это одновременная заря двух солнц. И когда старый король умрет, кто-то родится королем.
© Copyright: Ксения Гильман, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
