Геннадий Рязанцев. Преданный ангел

***
Стояла прохладная осень. Я возвращался из деревни в город по оживлённой трассе М 4 Липецк – Москва, как вдруг заметил на противоположной стороне дороги одиноко идущего по обочине мальчишку лет двенадцати.

Кроме снующих автомобилей на этом участке дороги не было никого из пеших людей, да и не могло быть. Пятнадцать километров до города и три километра до ближайшего районного центра Боринское. Как этот подросток оказался здесь и куда он идёт? И почему люди, проносящиеся на автомобилях мимо, не обращают на него никакого внимания? Сначала я хотел замедлить движение и, открыв окно машины, крикнуть не нужна ли ему помощь. Но перестроиться не получилось из-за интенсивного движения, да я ещё оказался под светофором на крайней правой полосе дороги, а мальчик, ни на что не обращая внимание, упорно шёл и шёл вперёд.

Регулировочные светофоры на трассе, в отличие от городских – намного длиннее. Эти две минуты растянулись, как мне показалось, на целых пять минут. Я начал нервничать и принял решение проехать значительно вперёд и остановиться справа у обочины далеко впереди идущего мальчика. Покинуть автомобиль, перебежать дорогу и пойти навстречу ему. Так я и сделал. Пережидая проносящиеся машины, я перебежал две полосы дороги со своей стороны, неловко, испачкавшись в пыль, перелез через отбойник и, обдуваемый ветром проносящейся фуры, постоял около него и затем по встречной полосе перебежал на другую сторону обочины.

До мальчика, идущего прямо на меня, оставалось метров пятьдесят. Я шёл не спеша рассматривая его в надежде, что он обратит внимание на прямо на него идущего взрослого человека. Но он смотрел себе под ноги и всецело был погружён в свои мысли. Казалось, он ничего не видел вокруг. Он буквально наткнулся на меня. Поднял голову и не очень заинтересовано взглянул мне в глаза. Это продолжалось не более трёх секунд. Он обогнул меня справа и двинулся дальше к назначенной им цели. Я развернулся и пошёл с ним рядом.
- Остановись, - пытаясь перекричать вой машин, громко сказал я и наклонился к нему - скажи куда ты идёшь и откуда держишь путь?
Он молчал и продолжал упорно идти вперёд.
Я рассмотрел его ближе. Был он светловолос, бледен и имел худенькую фигурку. Волосы были всклочены и торчали в разные стороны. На его узких плечиках была надета простая выцветшая курточка, на ногах серые кроссовки и узкие тёмные джинсы. На мокрых кроссовках, на влажных джинсах и курточке были следы грязи и куски зеленоватой тины. Складывалось впечатление, что он недавно выбрался из болота.

Я остановил его, взяв за ледяную руку с тонкими мальчуковыми пальчиками . Как он замерз, подумал я и этот холод прямо передался мне. На улице стояла холодная осень.
- Ну, Подожди, - остановил я его, - мне нужно спросить у тебя кое-что.
Я преградил ему дорогу и он был вынужден остановиться.
- Как тебя зовут?
- Дима, - сухо ответил он, едва пошевелив синюшными губами.
- Как ты здесь оказался один? – пытаясь поймать его взгляд, спросил я.
- Я иду в город, - наконец, недоверчиво, но членораздельно, сощурив глаза сказал он и взглянул на меня.
- Но до города пятнадцать километров, - выразив немалое удивление в голосе, твёрдо сказал я.
- Ну и что? А мне всё равно. Мне надо в город.
Он нетерпеливо смотрел в землю и готов был каждую секунду идти вперёд.
- А откуда ты идёшь и где твой дом? Где мать и отец?
- Я живу с родителями в Боринском.
- В Боринском? Это в трёх километрах отсюда. Давай я тебя отвезу к отцу с матерью, они, поди, волнуются за тебя?
- Мне нельзя домой.
- Почему?
Он думал, что ему сказать и не придумал ничего.
- Мне надо в город, - твёрдо произнёс он и решил обойти меня слева.
- Давай, - сказал я, присев перед ним на корточки, и держа его ладонями за влажные предплечья, - расскажи мне что случилось? Почему ты весь мокрый, грязный, в клочьях этой зелёной травы? Где ты был?

Он взглянул на меня своими сине-сиреневыми глазами, как мне показалось. Бледность и худоба лица его, синюшность холодных губ, и распахнувшиеся чистые глаза его показались мне светящимися молодой сиренью. Это был взгляд упавшего на землю ангела. Сердце сжалось у меня в груди.
- Не бойся меня, я тебя не обижу, - насколько возможно искренне обратился я к ангелу, - я хочу только одного – помочь тебя. Я вижу ты попал в беду. Ну, расскажи мне, что случилось?
И бедный мальчик стал говорить, доверившись мне.
- Мне нельзя домой, меня родители убьют. Вчера я пил водку.
Он смотрел в землю отчаявшимися глазами и, словно, припоминал последние события, произошедшие с ним.
- Мне надо идти в город на рынок и забрать свой телефон и красную футболку. Если я вернусь домой без них, меня отец убьёт.
Глаза его не стояли на месте. Было видно его отчаяние и то, что я мешаю ему скорее сделать намеченное.
- А кто забрал твой телефон и футболку? – с искренним участием спросил я.
- Ребята и девочка. Я с ними познакомился вчера на рынке. Они пригласили меня домой и угостили водкой. Мы легли спать и сегодня утром я оказался у речки в кустах.
Мне надо идти к ним и спросить про мои вещи.

Сознание его показывало крайнюю возбуждённость, он был как в бреду. Я почувствовал от его дыхания запах выпитого спиртного. Может быть, хорошо, что они напоили его, подумал я – это помогло ему выжить в холодной ночной влаге.
За моим автомобилем остановилась полицейская машина и включила едва заметную, беззвучную мигалку. Два полицейских отдалились от неё и направились к нам, проделав тот же путь, что и я.
- Не бойся, мой мальчик, - тихо сказал я, глядя Диме в глаза, - это специальные люди посланы за тобой Богом, они помогут тебе найти справедливость.

Когда они приблизились, я представился и убедительно сказал им:
- Я думаю, он находится в розыске.
- Где вы встретили его? – спросил меня офицер полиции.
- Он в полном одиночестве шёл по трассе в сторону города.
- Благодарим, что проявили гражданскую чуткость. Можете быть свободными.
- Обратите внимание, - громко крикнул я полицейским, указывая на одежду мальчика, - он весь мокрый, на одежде ещё не высохшая речная тина. Это покушение. Согрейте его – он может заболеть.
- Мы все видим, не волнуйтесь. Главное состоит в том, что он нашёлся.

Дима совершенно забыл про меня и двинулся вслед за полицейскими. Их форма, серьёзный и сосредоточенный вид подействовала на него ошеломляюще, он совершенно подчинился.

Я смотрел им во вслед и убеждал себя: «Они же настоящие полицейские». На всякий случай я запомнил номер служебной машины - 352.
Они перебегали дорогу втроём. Полицейские одной рукой придерживали фуражки, а другой держали за руки мальчика. Они сели в автомобиль, выключили мигалку, включили поворотник и выехали на дорогу в сторону города и, через мгновение, скрылись из виду.

Этот преданный людьми ангел не выходил у меня из головы. Я всё представлял его идущим вперёд на городской рынок к ребятам и девочке так жестоко обошедшимися с ним. Он всё ещё продолжал им верить, думая, что произошедшее досадная случайность. Они просто где-то разминулись, разошлись. Ожидаемая встреча всё поставит на свои места. Они ждут его на рынке, чтобы вернуть красную футболку и телефон случайно оказавшиеся у них в руках. Он напряжённо идёт и диалог с ними в его голове не прекращается ни на секунду. Он ждёт больше всего на свете, что этот разговор станет явью у торговых рядов городского рынка, куда он приехал посмотреть на любимых им голубей.
Но его посещают и другие мысли, которые пугают его до удушающей тошноты. Он думает, что они обманули его, заманив в эту сумрачную неуютную квартиру. Смеялись, когда он просился домой, дали пить водку и пьяного укладывали спать. Затем, как-то, вывезли его за город, к реке, потому что у старшего из них была старенькая разбитая машина «Жигули». Несли его за руки и ноги до полого берега заросшего кустами ивы и бросили умирать, предварительно обокрав.

Я сел в машину и несколько минут не мог двинуться с места. Я сидел неподвижно и, вдруг, увидел этот чистый сиреневый взгляд ангела на бледном лице, его худенькую фигурку, синюшную вытянутую прозрачную шею, его тонкие холодные пальчики и полотняную бледность… Он мог погибнуть, брошенный у холодной реки, ограбленный, оставленный, беспомощный в полном одиночестве в тёмную, непроглядную ночь.

Оторопь нашла на меня. Я увидел, как он, маленький человек, весь погружённый в свои мысли, совершенно одинокий идёт по обочине федеральной трассы большой России. (Сколько ещё таких мальчиков идут по обочине дорог необъятной России?!). Ещё один шаг и он сломается, он безвозвратно потеряет веру в людей. Весь добрый мир в его голове перевернётся и сделается для него злым и враждебным. Что с ним станет потом. Эта обида, причинённая ему злыми ребятами и девочкой, не забудется им никогда…

Я сглатывал подступивший к горлу ком и слёзы наполнили мои глаза. Их вызвала обида за одинокого, беззащитного мальчика, оказавшегося в беде. И я как-то вздрогнул всем телом от невозможности всё вернуть для него, как было прежде, до этих кошмарных и разрушительных событий. Вернуть его прежний счастливый мир с родителями и сверстниками в школе. Его любовь к домашним голубям и его мечте, когда он вырастит побольше, (как говорил ему отец), завести своих голубей в высокой голубятне с шестом и любоваться их полётом в чистом, необъятном небе, делясь своим восторгом с другими такими же невинными мальчишками.

- Господи, - твердил я, выруливая на трассу, - помоги ему не сломаться и не исчезнуть в этом страшном, ледяном, циничном мире, похожем на одичавшее животное, готовое поглотить всякую невинную живую плоть.

Автор: Геннадий Рязанцев

Другие статьи в литературном дневнике:

• 24.04.2024. Геннадий Рязанцев. Преданный ангел
• 13.04.2024. Валентина Коркина. Земляника цвела, земляника...