Игорь Тишин. 21 год. Казань
***
мчс предупреждает об опасности выхода на голый лёд
один человек не внемлет, второпях надевает пальто
берёт ключи, сбегает по лестнице, выходит на улицу и идёт
туда, где его не увидит никто, где не помешает никто
минздрав предупреждает о вреде алкоголя и табака
человек волнуется, достаёт сигареты, одну за одной
на бег переходит, всё дальше от дома, туда, где наверняка
некому будет сказать, что он полоумный, горящий, больной
наконец устаёт бежать, с непривычки кружится голова
переводит дух, поскальзывается, дзенькает, как бокал
и летит, только небо в глазах, только ветер в ушах и слова
насчёт того дерева я помнится тоже предупреждал
желтый платок
у меня подружка есть
невозможно глаз отвесть
жёлтый платок, золотая прядь
мы с ней любим гулять, гулять
по безлюдным дворам, дворам
по поздним по пасмурным вечерам
держаться за руки, отводить глаза
не ревнуй меня к юльке, ты красивая, а она коза
у неё в семье страшные творятся дела
у неё было двое бабушек, одна умерла
вторая пропала, заявили в милицию, не нашли
как прыщик, исчезла с лица земли
нашли только очки её и клюку
у неё было двое дедушек, теперь их нет
один за другим отправились на тот свет
любимая, жёлтый платок, голубой вельвет
нужно быть начеку
смерть поджидает на каждом шагу
у юльки есть братик и мама с отцом
она вроде держится молодцом
только звякнуло что-то в её груди
точно последняя порвалась струна
но самое страшное вроде бы позади
раньше мы с юлькой гуляли допоздна, допоздна
напивались допьяна, допьяна
и когда мы ходили под полной луной
мне мерещились крылья у нас за спиной
я думал, она будет вечно со мной
мы расстались с ней прошлой весной
она ушла к другому, а я — к тебе
золотая прядь в жестяном сентябре
жёлтый платочек, мелькающий в тёмном дворе
вода дождевая на нижней губе
огонёк путеводный в моей
непроглядной судьбе
а юлька коза
не ревнуй пожалуйста к ней
Две жизни
в сокращённом изложении
города мелькают, как неоновые вывески мелькают
как прохожие по тротуарам вышагивают, мелькают
как тёмные типы воркуют у парка, мелькают
пристают, отрабатывают, отпускают
и плетёшься, как главный герой, с разбитой губой
тьма обволакивает, поезд проносится под тобой
деревья молчат, как присяжные заседатели, ведут тебя на убой
в дом с ржавой крышей, слепенькими окнами, дымоходной трубой
где пахнет твирином, бабушкиным потом, папиными сигаретами, носками
где есть тёмный чулан с выкрученной лампочкой и пауками
а мама сидит, проверяет тетрадки, и, когда отворачиваюсь, плачет
а то и ещё дальше, в утробу, начиная с фразы «у вас будет мальчик»
начиная с перестроечной ночи, неумелых толчков, поцелуев, слов
фильма «Челюсти», лампового советского телевизора, настенных часов
с маятником, вот и бедность пришла, заходи, заходи, не церемонься
раскрой свою пасть с гнилыми зубами, присаживайся, знакомься
это объедки, а вот моя набожная слепнущая мама, а жена, как всегда
на работе, придёт после восьми, уставшая и спокойная, как вода
чувствуй себя как дома, трогай порванные обои, облизывай провода
я не сопротивляюсь, что ты, что ты, теперь, что ни говори, твоя череда
насмехаться надо мной, ночи и дни напролёт проводить со мной
потрогай меня, щетину, выпирающие рёбра, сочащийся гной
морщины, морщины, рытвины, шрамы, веки, дождь проливной
я пью беспробудно, мочусь на кровать, представляю, будто я Ной
ковбой, космонавт, лично товарищ Сталин, Раскольников, вечный жид
тише, прислушайся, знаешь, что это? это душа дрожит
ХА
человек ничего не помнит
человека никто не ждёт
человек состоит из комнат
из бездонных пустот пустот
человек умирает от смеха
но душа у него чиста
как вселенная как прореха
безъязыкого божьего рта
хахаха отвечает эхо
хахахахахахахахахаха
хахахахахахахахахаха
хахахахахахахахахаха
хахахахахахахахахаха
хахахахахахахахахаха
хахахахахахахахахаха
БЖД
центр тяжести у ребенка
в голове
конечности погибших от замерзания
сильно приведены к туловищу
поэтому все окоченевшие полярники
лежат на снегу скрючившись
и спасательные экспедиции
находят их тела во льдах Антарктиды
именно в позе эмбриона
это известно всем
кто посещает
лекции по безопасности жизнедеятельности
или смотрит образовательные телеканалы
бибиси дискавери и иже с ними
если ты будешь
купать нашего ребенка в тазике
следи за ним не отрывая взгляда
иначе он может утонуть
если ты найдешь меня мертвым
в сугробе около нашего кондоминиума
знай
я умер не от замерзания
руки и ноги у меня
как у витрувианского человека
врастопырку
***
Небеса по ночам – это парусина,
потому и луна, как дыра от пули.
Не шумит осина, не воет псина.
Я качаюсь на деревянном стуле.
Так и тянет спросить у себя: «и хули?».
Но не тянет ответить себе, и точка.
Не смеется сын, не смеется дочка,
не звонит телефон, не щебечут птицы.
Одиночество – это сырая почва,
потому и грусть, как росток пшеницы.
МАЛЬЧИШЕСКОЕ НЕАККУРАТНОЕ
В августе спеют томат и тыква.
Прибегнем к хитрому методу тыка.
Не лягут теперь, как на реку – льдины,
школьные ранцы на наши спины.
Мы начали бриться и стали выше,
забыв про считалочку «шишел-мышел»,
и не боимся, оставшись дома,
ни темных углов, ни, подавно, грома.
Мы лечим недуги стаканом водки,
орем на соседей, срывая глотки,
а после, сидя в своем подъезде,
глотаем последние граммов двести.
Мы ждем не прозрения, а получки,
радуем бабу во время случки,
ночуем в пижамах из плотной ткани,
обняв подушку двумя руками.
И всем нам снится одно и тоже:
босой мальчонка со смуглой кожей,
бегущий навстречу лучам заката.
Веселый, смелый… как мы когда-то.
НЕ САДИСЬ В ЭЛЕКТРИЧКУ
Не садись в электричку – как бы чего не вышло.
Если в первом вагоне кто-то орет, то в остальных – не слышно.
Под взглядами попутчиков становится весьма неловко.
Вдобавок можно случайно проехать нужную остановку.
Ни за что не садись в электричку, не покупай билета.
За окном все повторяется, как киносъемочный дубль, и это,
в совокупности со столь неуместным дождем в июле,
наталкивает на удручающую мысль, что тебя надули.
Не садись в электричку. От ее дребезжания как-то
жутко. К слову, в ней велика вероятность теракта.
Не упрямься, признай, что она – неподходящее место
для тебя. Для каждого, если честно.
Не садись в электричку, представь, что она взорвется.
Все электрички похожи, и это – дурное сходство.
Останься на станции, проводи электричку взглядом
и вздохни с облегченьем, потому что я все еще рядом, рядом.
ЛИРИКА
Еще высокие влюбленные
идут по дощатой набережной.
Они еще не потеряли в росте
под влиянием гравитации.
При виде пенсионеров,
ковыляющих в поликлинику,
они еще жмурятся и улыбаются
с беспечностью, свойственной молодости.
Густо-серое небо
над их головами
исчерчено дождем,
как куском обгоревшего дерева.
ЯМА
Полдень,
безветрие,
сущее пекло,
дорога,
деревья,
оконная рама,
нечего делать,
дрожащее веко…
Тоска по тебе, как бездонная яма.
Тоска по тебе, как бездонная яма.
Тоска по тебе, как бездонная яма.
***
Столь низок потолок в отцовском доме,
что ты склоняешься в земном поклоне
и, на колени положив ладони,
садишься на чужое, как в гостях.
Все выглядит чужим: трюмо в простенке,
вся эта мебель, запахи, оттенки.
И мать на кухне не готовит гренки
и редко говорит о новостях.
Чего-то больше нету – силы воли,
любви, надежды, манной каши, что ли,
войнушек, мультиков, тетрадок в школе,
боязни за полночь прийти домой?
Ты вырос, вон и мать совсем седая.
Живи себе, корячься, ожидая
счастливую звезду, и наблюдая,
как лето подменяется зимой,
как ночь тиха, как город безучастен,
как человек, свернув с проезжей части,
заходит в дом и светится от счастья,
и светится окошко в свой черед.
Белесый потолок. Над ним – стропила.
И кровля. Дальше – небо без светила.
А что звезда? Доселе не всходила,
и черт с ней, с дрянью, если не взойдет.
***
Паника темной травы за окном –
все, что осталось. И я, опрокинув
третью пустую бутылку вверх дном,
вижу, как день серобуромалинов.
Точно такой неопознанный цвет
и у судьбы, т. е. хода событий.
Кроме открытий бутылок, нет-нет,
я не свершаю великих открытий.
Вот почему чересчур тишины
в темной траве, в заоконном пейзаже,
в этом году, в аутизме стены,
в доме моем и в фамилии даже.
Тихо. Да так, что пора говорить
слово «живой», нарочито кивая,
чтобы хоть чем-нибудь, но подтвердить,
что тишина не совсем гробовая.
О НАХОДЯЩИХСЯ В ПОЛОЖЕНИИ И ДВИЖЕНИИ
I. О сидящих
Птицы сидят в клетках.
Звери сидят на ветках.
Или наоборот.
Неважно.
Я тоже сижу.
Без дела или с делом – это тоже неважно.
Главное – я сижу.
Крепко сижу, словно гвоздь в стене.
Словно преступник в тюрьме.
Никому неважно,
за что сидит преступник:
за хулиганство,
за грабительство,
за изнасилование
или за убийство.
Главное то, что он сидит.
Так и со мной.
Сижу и жду погоды.
Но не у моря.
Чтобы оказаться у моря,
необходимо встать.
Сижу целый день
дома.
Все сидят.
Даже одежда.
Платье или пиджак.
И неважно, как
сидит платье или пиджак.
Хорошо или плохо.
Главное – сидит.
Сижу на стуле,
на кровати,
на полу,
на земле,
на небе.
Неважно, где я сижу.
Главное – сижу.
И только одна мысль сидит в моей голове.
Только одна.
Почему я сижу один, а не с кем-то?
Потому что неважно, с кем сидеть.
Главное – сидеть.
II. Об идущих
В этом стихотворении
речь идет об идущих.
Дождь идет.
И мы идем
под дождем.
Домой. Пешком.
Мимо высоток,
мимо друг друга,
идем.
Идем к намеченной цели.
Всегда идем вперед.
Наперекор,
против воли родителей.
Как рыба на червя,
как тряпье на бумагу,
как документы на подпись к начальнику.
Мы идем вслед за учителями.
Мы учимся идти.
Если объявляют войну,
мы идем на войну.
На врага.
В бой.
Из наших ран идет кровь.
Жизнь идет.
Время идет.
Мы идем в рост.
И ты иди.
Иди ты!
III. О стоящих
Столб стоит прямо,
вертикально,
не падает под грузом неба.
Крепко стоит на ногах.
Стоит испокон веку.
Столб стоит так,
как собака стоит над дичью в стойке.
Столб стоит так,
как упрямец стоит на своем мнении
или как часовой стоит на посту.
Около столба стоит дом.
В доме стоит шум.
В одной из комнат дома
стоит мужчина и стоит женщина.
В комнате стоит запах табачного дыма
и вчерашнего супа.
В глазах у женщины стоят слезы.
В глазах у мужчины стоит вопрос.
В гараже стоит автомобиль.
Этот автомобиль стоял у светофоров,
стоял в пробках,
стоял на стоянках,
стоял на парковках.
У мужчины на руке стоят часы.
Перед мужчиной и женщиной
стоит непонимание.
Русским Богом русская земля стоит.
На русской земле люди стоят в очередях
и спрашивают: «За кем стоите?»
Стой.
Стой.
Стой за всех.
Стой на своем.
Стой.
Ибо
это стихи о стоящих,
как настоящие стихи о настоящих людях,
от которых
волосы на голове стоят
дыбом.
IV. О лежащих
Лежать.
На спине. На боку. На животе.
В больнице.
С высокой температурой
после операции.
Лежать, как лежат вещи – без употребления.
Лежать, потому что лежащих не бьют.
Лежать, как следы страдания на лице,
как печаль на сердце,
как чувство вины на душе,
как долг гражданина,
мужчины.
Лежать.
Как печать запустения на всем.
Лежать ответственностью на руководителе,
обвинением на свидетеле,
тенью на репутации фирмы.
Все сидящие,
все стоящие,
все идущие
рано или поздно лягут.
МУСОР И НЕМНОГО ТЮТЧЕВА
Осенний парк. Деревья. Добрый вечер.
Темноволосый, грешный человечек,
издалека похожий на грача,
в дальнейшем именуемый «рассказчик»,
и, кстати, замечательный образчик
емели, пустозвона, трепача,
плетётся по прогулочной тропинке,
истаптывая грязные ботинки.
Он пьян, к тому же – с самого утра.
Он говорит с улыбкою печальной,
что, дескать, в осени первоначальной
есть дивная, короткая пора.
Ирония, рассказчик? Да, возможно.
Гляжу и вижу – вон как бестревожно
здесь диво производится на свет:
окурки скачут по тропе гравийной,
и в небеса является с повинной
прозрачный целлофановый пакет.
Другие статьи в литературном дневнике:
