Вечером мой двор угрюмо глух,
смех и гомон здесь довольно редки, –
тайное правительство старух
заседает в сумрачной беседке.
Он запуган, этот бедный двор,
щёлк замка – и тот, как щёлк затвора.
Кто знавал старушечий террор,
согласится, – нет страшней террора.
Пропади ты, чёртова дыра,
царство кляуз, плесени и дуста!..
Но и в мрачной пропасти двора
вспыхивают искры вольнодумства.
Якобинским флагом поутру
возле той же старенькой беседки
рвутся из прищепок на ветру
трусики молоденькой соседки!..
