Дебальцево-Киев, август 2017-йАвтор Радуга Донбасса http://www.stihi.ru/2017/09/10/9952 До прихода автобуса оставалось двадцать минут. Сердце то тревожно замирало, то билось быстро-быстро, как будто пыталось выскочить из груди, какой-то странный, противный холодок разносился по всему телу и почему-то руки и ноги становились не послушными, словно, ватными. Надежда, еще моложавая, ладная женщина чуть за шестьдесят, стояла у разбитой остановки и тревожно посматривала на дорогу. Ей предстоял не легкий, долгий путь через блок-посты, с неизменными проверками документов, с утомительными ожиданиями, затем поездкой по железной дороге до Киева, а потом уже на пригородном автобусе в родной поселок. Она ехала на родину, к маме... -Мама!.. Надя не виделась с ней четыре года. Перед глазами мелькали картины из далекого детства. Вот она, совсем еще маленькая, разбив коленку, плачет, а мама обнимает ее, успокаивает и гладит своей теплой рукой по кудрявым волосам. Руки мамы пахнут молоком и хлебом. Да, именно хлебом! Знаете, таким домашним, с хрустящей корочкой. У каждого человека навсегда в памяти остается запах детства... Вспомнилась школа. Надя даже с закрытыми глазами могла бы найти свой класс. Она помнила одноклассников, соседку по парте Людку, веселую рыжую девчонку, с которой училась с третьего класса по десятый. Они дружили и после школы, до самого того времени, пока Надя не вышла замуж и не уехала на Донбасс. Они до сих пор созваниваются. Правда, теперь, когда война, Людмила звонит реже и старательно избегает разговоров о войне, обходится стандартными вопросами о здоровье, детях, внуках... - Мама... Как же хочется ее увидеть. Теперь она совсем старенькая и беспомощная, ей уже 85. Кто знает, быть может, эта встреча с ней будет последней. Ведь между ними встала война... Война... Скажите, что вы знаете о войне? Что вы знаете, призывающие к ней, разжигая ненависть и вражду, так лихо раздающие нам, жителям Донбасса советы, как надо воевать с одной стороны и осуждающие, ненавидящие нас, с другой стороны. Что вы знаете о ней, о нас? Война-это смерть, кровь, слезы, отчаяние и страх. Это то, с чем живут и умирают люди на Донбассе... Дебальцево. Зима 15-го... «Миша! Ты живой?» – она осторожно выглядывает в коридор. «Да, вроде...». Входная дверь покосилась, Надежда пытается открыть ее, замок с трудом, но поддается. Боже! Потолок над дверью провис так, что грозит обвалиться в любую минуту. Интересно, на чем он там держится? Но лестница, вроде целая, и это уже радость, значит, можно будет выйти на улицу. Иначе, вряд ли их кто-то спас бы, ведь в пятиэтажном доме никто, кроме них не живет. Все разъехались, кто куда смог, кто на Украину, кто в Россию. Очень холодно, Надя теперь чувствует жуткий холод, ее трясет то ли от холода, то ли от пережитого стресса. Еще бы, на улице февраль месяц, а в квартире нет ни одного целого окна. Говорили, что наши – военные ДНР уже на подходе, да она и сама видела, как драпали укровояки, спешно загружаясь в машины. Местные говорили, что перед самым отходом, нацисты открыли ворота зоны и заставили бежать заключенных в поле. В спину им раздавались автоматные очереди... Это никого уже не шокирует, здесь часто можно было слышать от людей такие истории. Вон та пожилая женщина в синем пальто рассказала, что ее мужу прострелили ногу из автомата. Просто так, чтобы не ходил по улице. Нет, вояки из ВСУ их не трогали, между ними был какой-то в негласный нейтралитет, но, когда в город вошел Правый Сектор – люди вообще старались не выходить из домов. Это зверье не щадило никого, да и кто тут остался – старики да калеки. Нет, волонтеры украинские неделю назад приезжали, вывозили всех желающих. И это правда. Вот только мужа Надежды, парализованного, отказались грузить наотрез. Некогда, да и места мало, так и уехали, бросив на прощание: «Хочешь ехать, прыгай в автобус, бросай его. У тебя три минуты на раздумье». То же самое ей кричала по телефону и мать из-под Киева в 2014-ом. Надя хорошо помнит, как мама вначале не верила, что Донбасс бомбят с самолетов, на город идут танки. А родной брат, ее родной младший братик Иван, не хотел даже с ней разговаривать: «Сепаратистка! Раз не хочешь выезжать оттуда, значит, ты враг мне!» Но как она бросит умирать больного мужа? И почему она должна выезжать из собственного дома, прожив на Донбассе более тридцати лет? Надя не понимала. Подъехал автобус, началась посадка. Опять сердце сжалось и замерло, а потом заныло, сдавило грудь. Как же ей страшно ехать домой, да она бы ни за что бы и не поехала в это логово фашизма. Но мама, она плачет, зовет дочку, боится, что так и умрет, не повидав ее. Теперь мама верит ей, но она все равно ничего не понимает, что происходит в стране, ей жалко всех погибших и с той, и с другой стороны. Автобус тронулся, за окном замелькали дома с разбитыми окнами, крышами. Кое-где, все-таки, вставлены новенькие пластиковые окна, жизнь потихоньку налаживается, но это кое-где. В некоторые домах наглухо заколочены окна, дворы заросли травой, видно, что хозяева выехали давно и не возвращаются, да и вернутся ли... А некоторые забиты кое-как фанерой, картоном, пленкой, но, в домах, все-таки, есть жизнь. Сейчас, летом 2017-го уже не так страшно. Сейчас – это республика, хоть какое никакое, но, перемирие. А тогда... Той ночью бомбили так, что Надя уже не хотела жить, она просто тупо сидела в углу и просто выла, по-волчьи. Ей хотелось поскорее умереть, чтобы прекратился этот ужас... Квартира уцелела, вернее, потолок и стены. Наутро стало очень тихо, как-то непривычно, ужасающе тихо. Надо принести хотя бы кипятка, сделать себе и Мише чаю. Она схватила бутылку с водой и побежала через дорогу к частному дому. Там жила женщина, она топила печь и кипятила воду всем, кто остался в многоэтажках. Город вымер совсем. Зашла в дом, поближе к печке, протянула окоченевшие руки. Там было еще несколько женщин. И вдруг стук, дверь открылась и на пороге появились военные. Женщины оцепенели. Наде казалось, что она уже не дышит. Заросшие, в пыли, уставшие. Глаза настороженные, пронизывающие насквозь. «Мать! Поесть чего дадите?» «Да вот, чай да хлеб, да вот консервы рыбные остались». Мужчины достали рюкзаки, выкладывают консервы, сахар, печенье. «Вы кто?» – робкий голос женщины. «Казаки! Свои». «Наши!!!» Кажется, Надя заново родилась... Ели все вместе. Автобус остановился. Блок-пост. Это только первый. Впереди еще несколько. Это по республике. А потом... Она не знает, что будет потом, как она доедет, как ее встретят родные, соседи, знакомые. Сможет ли она что-то им объяснить, рассказать правду? Вряд ли. Там в СБУ* можно легко загреметь. Но и отказаться от родной матери она не сможет. Никогда! Удачи, тебе, Надежда, маленькая мужественная женщина Донбасса, родом из Украины. Я жду тебя. Тебя ждет твой Донбасс.
© Copyright: Татьяна Сердюк, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|