Simon. Никифор М. и мерцание шивалингама
Она была типичная Николь:
Искала бога, занималась йогой;
И молоко пила, и кушала фасоль,
Мужчинам не давала, но не строго.
Не ноль по жизни, в целом, а 0:0.
Но что-то в ней зловещее таилось -
Никифора неистово влекло.
Не влажность воспевал поэт, а сырость
Возлюбленной. Чтоб тонко, а не в лоб.
И сыроедом звал себя игриво.
Ах, третий курс! Как много в этих звуках
Могло бы слиться, если б не... слилось.
Студентки молча шли на опорос,
Бес вожделения по общежитьям хрюкал.
Никеша бредил змейками волос -
Николь стреляла лучше Чингачгука.
- Николь, у нас всерьез?
- А разве у поэтов
Всерьез бывает? - крепеньким бедром
Погладила Никифора. При этом
Певец так хрустнул, будто перелом.
Но промолчал. Потом ответил: "Да.
Поэт - как бройлер: пары - навсегда!"
- Тогда твоя... Навеки. Безвозмездно.
Никеша пал к Николиным ногам.
Мерцали звезды, а за ними - бездны,
И в уголке мерцал Шивалингам.
Жаль, идеала нет. С поэтом надо сало,
И славу, и забвение делить.
Николь все время где-то пропадала...
"Мне плоть нужна не тока для любви! -
Врывается Никифор со скандалом. -
Картошку сжарь". Николь - на потолке.
Обнажена. Глядит на паутину,
Паук огромный - в тоненькой руке.
"Уборку вот затеяла... - змеиный
Шепнул язык: - А ты все налегке?
Пришел пораньше? Значит, пред весельем
Преобразим студенческую келью.
Сегодня, возле люстры обессилев,
Уснем в обнимку... Только не умри".
Никеша вспомнил, как отец Василий,
Хмелея, ностальгично говорил
О всяческих суккубах. Было поздно:
Николь спускалась. Зажигались звезды.
То было в 90-х. Православных
Преследовал неутомимый Зверь.
Ведь церковь не окрепла, как теперь,
Без спонсоров, без грандиозных планов.
А ныне крестик охраняет дверь
Твою, мою, и даже Молочкова.
Николь его обличье приняла.
Метнулась к девам. И метнулась снова,
Но как-то не заладились дела.
Наверное, в нечаянных оковах
Голубка доживет до судных дней,
Не ведая, что карма Молочкова
Страшнее, чем силки
на глухарей.
25.06.2018
Другие статьи в литературном дневнике:
