Сын полка и его послевоенная судьбаСумасшедший Ваня Солнцев из «Сына полка» Автор Яндекс-дзена: Не все равно Я не стала писать ничего на своей странице 9 мая, потому что не хотелось срача в ленте. Пусть этот день останется Днём памяти и днём тишины, когда смолкли пушки. Расскажу о другом. Почти никого уже не осталось в живых из ветеранов. Самым молодым - хорошо за 90 лет. Ушли и те, кто воевали совсем мальчишками… Сумасшедший Ваня Солнцев из «Сына полка» Как сложилась их жизнь? Многие выбились в люди, получили образование, создали собственные семьи. Но были и те, про которых говорили неохотно - мол, в семье не без урода, и такое бывает, это жизнь. И рады бы не помнить про таких, но, к сожалению, из песни слов не выкинешь. История про Ваню Солнцева, главного героя повести Катаева «Сын полка», была одной из. О том, что Иван Солнцев - реальный персонаж, я в своё время узнала от полковника Александра Подобеда, возглавлявшего Межрегиональный союз юных участников Отечественной войны 1941—1945 годов». В 90-е, он сам, бывший юный партизан, разыскал других сыновей полков. Открыл музей юных героев. Очень гордился о том, что делает, а я познакомилась с ним, когда писала о подростках, воевавших в годы Великой Отечественной войны. — Это — Александра Фролова, медсестра маршала Жукова. Катя Демина, последняя из оставшихся в живых юных Героев Советского Союза, - демонстрировал Подобед фотографии своих знаменитых товарищей. — Помните, был такой Ваня Солнцев — герой повести Катаева «Сын полка», оттуда ведь и пошло называть таких, как вы. Интересно, был ли у него реальный прототип, - поинтересовалась я, рассматривая снимки. — Он и сейчас есть. Это живой человек, только его фотографии здесь нет, — полковник мрачнеет. — Мы посчитали, что есть более достойные, чем он. Многие ребята воевали лучше, стали докторами наук, учеными, офицерами, просто хорошими людьми. И только из Солнцева, честно говоря, ничего не вышло. *** Одесса нулевых. Город у самого Чёрного моря. Жемчужина и сама история. Я помню времена, когда в Одессе широко праздновали 9 мая. Не хуже, чем в России. Тогда этого дня здесь ждали и гордились нашим общим прошлым. Которое сейчас спущено буквально в унитаз, и заметьте - не украинцами. Помню, как уже в 2008 году участвовала в автопробеге по всем городам-героям бывшего Советского Союза, который устроили одесские журналисты. Я придавала мероприятию международный статус - как россиянка. Интервью брали, по телевизору показывали. Лично меня хватило только на Украину и Крым - до Севастополя. После чего вернулась домой. Остальные ещё месяц колесили по дорогам России - до Мурманска. Завидую! Сильные духом! Но это так. Лирическое отступление. К Ване Солнцеву я ездила гораздо раньше - в 2001 году, дата на снимке свидетельствует об этом. Сумасшедший Ваня Солнцев из «Сына полка» Рада ли я, что познакомилась с этим человеком? Потом, уже после его смерти, многие, которые его и вовсе никогда не видели, сомневались в том, что он настоящий. Мол, не могла сложиться у книжного героя такая жуткая судьба. А если это даже и было - зачем писать о таком? Конечно, гораздо удобнее правду о войне заменить парадами на Красной Площади и сакральными смыслами, сотканными из самообмана… Елеем и патокой лживых слов и обещаний. Нацистами на Украине, которых надо победить за три дня, чтобы стать «достойными» дедов и прадедов. Во всяком случае никто из тех, кто знал Солнцева тогда, представителей ветеранских организаций Украины и России, в том, что это - настоящий «сын полка» не сомневались. Да и я сама его документы видела. А судьба… Что судьба… Судьбу или во всяком случае большую ее часть делает сам человек. Шансы выпадают многим. И отдельным личностям, и народам. Не всем удаётся ими правильно воспользоваться. *** …Комнатушка в одном из самых рабочих и маргинальных районов Одессы, неподалёку от христианского и еврейского кладбищ, пропахла общественным туалетом. На окна были стыдливо накинуты тряпки. В холодильнике, закрывающемся, только если его подпереть колченогим стулом, — хоть шаром покати. Склизкий огурец болтался в банке с мутной жидкостью. Истлевший пиджак хозяина аж до пупа был увешан наградами. Орденские планки обглоданы крысами и молью. Адрес Солнцева мне передали знающие люди. И добавили, что лучше приходить не с пустыми руками. «Ну вы понимаете?» «Водку привезла? Спасибочки. Давай ее сюда — я ее от бабки своей, Клавдии, спрячу», - немытый, нечесаный, постаревший на 60 лет — семидесятилетний на тот момент Иван Платонович влачил самое жалкое существование. Место, где можно свободно схоронить пол-литра, в захламленной кухоньке не находилось. Расстроенный, сунул хозяин гостинец прямо в помойное ведро. — Заклепни мне энту медаль покрепче, а то опять потеряется. Почему меня Иваном зовешь? Я — Исаак Солнцев, честный еврей. А про все остальное Катаев не набрехал: и про подвиги, и про войну... В повести «Сын полка» у Вани Солнцева была безупречная биография — замученные фашистами родители, счастливое деревенское детство. Ничего этого у безродного подкидыша Изи из московского детдома не было. «Какой хорошенький, конопатенький, будто солнышко ясное», — всплакнула нянечка, смывая грязь с 3-летнего подкидыша, обнаруженного у дверей приюта летом 35-го года. В кулачке мальчонка сжимал записку: «Исаак, еврей. Не дайте умереть сыну». Так и записали его в метриках Исааком Солнцевым. «В детдоме хорошо жилось, но воли мало. Мы с приятелем Володькой Вознесенским решили тикать в леса, выкопать землянку и жить как разбойники. Свистнули картошку, хлеб. Тут войну объявили. Собрались детдом отправить на Урал. А оно нам надо?» Поздно ночью, под вой сирен и пляску прожекторов, пользуясь растерянностью взрослых, пробрались 9-летний Изя с 11-летним Володей на Белорусский вокзал, залезли в товарняк. В ящиках для топлива просверлили дырки, чтобы дышать. И поехали бить фашистов. После двух месяцев бродяжничества подростки почти утратили человеческий облик. Но - каким-то невероятным образом, никем не пойманные, добрались до линии фронта. Впечатления за день записывали они на полях букварей корявыми буквами со множеством ошибок. Лесной дневник попал в руки военного журналиста Катаева. Хотя реального Исаака писатель видел всего раз, издалека, из биографии взял только фамилию - уж больно красивая и запоминающаяся. Во многом это был, конечно, собирательный образ. — Знаешь почему он меня Ванькой назвал? — хмурится дед. — Потому что про евреев тогда бы не напечатали. У разведчиков мальчонка пас коней, помогал на кухне. Переодетый простым пастушком, ходил в разведку. Бойцы тоже называли найденыша не Исааком, а Ванькой. Русское имя спасло мальчику жизнь. Поймали его однажды немцы и потребовали назвать себя. — Иваном кличут, Солнцевым. Деревенский я, из тутошних мест, — сплюнул «пастушок» выбитые зубы — и был милостиво отпущен. Для солдат сын полка казался полковой игрушкой — воспоминанием о далеком доме. Ему прощали любые проказы. Молили только об одном: чтобы подольше не рос. И Изя-Ваня так и остался внешне и в душе щупленьким подростком в перешитой солдатской гимнастерке. Усыновить парнишку хотел капитан, прообраз капитана Енакиева из книги, но не успел, был смертельно ранен под Кенигсбергом. В кармане убитого нашли скомканное письмо: «Позаботьтесь о Ваньке, пусть вырастет хорошим офицером». Так Исаак потерял отца во второй раз. Ефрейтор Солнцев прошагал всю войну. Был 12 раз ранен, контужен. Военврач Маланья Ракова дала подростку отчество и фамилию погибшего мужа. Так Исаак Солнцев стал Иваном Платоновичем Раковым. Но детдомовские старые метрики он сохранил в подкладке шинели. В книге Катаева Ваня Солнцев после победы поступил в суворовское училище. Сумасшедший Ваня Солнцев из «Сына полка» Реального же Изю Солнцева ждали годы бессмысленных скитаний и койка в психушке. *** Сначала его действительно отдали в суворовцы. Но казарменная дисциплина не понравилась пацану, привыкшему к фронтовой вольнице. — Я хотел воевать, а не учиться, — до сих горячится Изя. — Разорвал две простыни, скрутил ленты вместе, дождался ночи, выбросил веревку в окно и дал деру. Уже как никому не известный Иван Раков приехал Изя Солнцев в Москву. Устроился дворником, получил подвальную комнатку у Покровских ворот. Туда же привел первую жену, москвичку Зою. Целыми днями бродил он по городу, пытаясь разыскать бывших друзей, пил, буянил, требовал особого к себе отношения. В конце концов молодая супруга не выдержала его странностей. В начале 50-х восемнадцатилетнего Ивана Ракова призвали на срочную службу. В военкомате о своем прошлом он ничего не сказал. — Меня сразу домой отправили бы. Еще в 45-м году я комиссовался по состоянию здоровья из-за головы. Но на гражданке мне было делать нечего, я только в армии был родным, — объясняет Иван Платонович. Новобранец Раков заговаривался, был глуховат и рассказывал всем желающим, что является тем самым Ванькой Солнцевым из известной книжки. Парня положили на обследование в психиатрическую больницу. Начальник госпиталя перечитал повесть Катаева. С первой же страницы, с мутного фронтового снимка смотрело на него лицо Ракова-Солнцева. — Вызвали меня к врачу и предложили снова рассказать о своем прошлом, — вспоминает старик. — А я в ответ попросил достать из кладовки шинель. Вспорол подкладку, показал старые метрики. С тех пор вся лечебница ходила к Изе за автографами. Он снова был в центре внимания. Но быстро выписать его не могли, он вправду был серьезно болен — два осколка застряли в черепе, под наблюдением врачей он провёл несколько лет. После долгожданного выхода на свободу бывший сын полка собирал хлеб на целине, работал подручным шахтера в забое. Павлодар, Кировабад, Тирасполь — нигде не задерживался подолгу. В каждом из городов оставлял он безутешных брошенных женщин. Только официально был женат три раза. Чем только покорял красавиц этот явно не в себе мужичонка, совсем не стремившийся к мирной и взрослой жизни? *** В 92-м году бывшие сыновья полков, офицеры в отставке, чья карьера удалась, а героическое прошлое осталось в памяти, нашли постаревшего Ваню и пригласили в Москву. Помыли, почистили его, вручили памятную медаль «Сын полка» и побыстрее отправили с праздника домой. Одним своим видом он позорил их боевое детство - и ведь не позвать нельзя, символ. Иван Платонович осел в Одессе, у самого синего моря, на родине литературного «родителя» — Валентина Катаева. Последнюю любовь — одесситку Клавдию с Молдаванки — Солнцев встретил в 62 года. Та гуляла с подругой по парку имени Шевченко. Сильно испугался, когда за ней, смешно подпрыгивая и спотыкаясь, устремился прыткий и шебутной старичок со взглядом ребёнка. — Ваня проследил, где я живу, — смеется Клавдия Михайловна, — наплел, что влюбился с первого взгляда, замуж звал. Cын от первого брака даже хотел его с лестницы спустить. Пожалела я Ванечку — маленького, глупого. Голова у него была вся зеленкой перемазана — это он от головных болей спасался. *** Есть у евреев ругательство — шлемазл. Означает оно — неудачник. Человек, потерявший свое счастье. Так это в точности про него, про Исаака Солнцева. Выходя на прогулку, забывал дорогу домой. Соседи в его лачуге отключили газ и электричество: боялись, что спалит дом. Пытались определить в дом инвалидов, но оттуда он тоже сбегал. Как-то объявилась незаконнорожденная дочь Валя от какой-то из старых привязанностей. И к ней в придачу шестеро внуков. Валентина — вот уж ирония судьбы! — была замужем за немцем, эмигрировала в Германию. Потом вернулась в Россию — без жилья, без денег. Разыскала отца. Исаак Платонович дочку не приветил. К старости лет стал он благочинным, посещал синагогу. Не просто так, там его подкармливали. Хотя евреи долго не признавали сына полка за своего — ведь точная национальность его родителей неизвестна. Но в итоге смирились, на благое дело помощи не жалко, не обеднеют, чай. Шлемазл он и есть шлемазл. — Дадут мне денежку, я в магазин схожу. А то не ем по три дня, живот сводит, — жаловался Исаак Платонович в по-прежнему с ошибками в письмах московским соратникам. Еще Солнцева опекала ближайшая воинская часть. Подарили военную форму — Клавдия Михайловна ее постирала, ушила в боках, подрезала низ у штанов. Рассохшаяся шифоньерка Исаака Платоновича была заставлена потрепанными книжками Катаева и документами, подтверждающими, что он является «тем самым» Иваном Солнцевым. Красовался на стене плакат с веселым солдатиком, расписывающимся на Рейхстаге. «На меня похож!» — улыбался беззубым ртом дед Изя, поглаживая бороденку. Десятки раз он мог быть убит. Под Белоруссией, под Кенигсбергом, под Прагой... И все же судьба хранила его от пуль, словно заговоренного. Ради чего? В 2005 году в сильный дождь на Пересыпи Ивана Платоновича сбил автомобиль, в больнице ампутировали ногу, пытаясь спасти жизнь, но он так и не оправился. Умер, не дожив до 61-го Дня Победы. Социальные службы похоронили его в военном кителе, без орденов и медалей, «чтоб не раскопали алкаши», в руки, по словам сожительницы Клавдии, вложили портрет Брежнева - так как он его шибко любил. Все это я прочитала уже потом, в других статьях. *** В чем-то Ваня Солнцев действительно был собирательным образом военного поколения, чья судьба так и не сложилась, кто так и не нашёл себя. Таких стыдились. Ведь победители такими быть не должны. Им положено раз в год надевать ордена и медали, чеканить шаг, а с недавних пор покачиваться на фанерных лопатках портретами «Бессмертного полка» - молчаливыми, вечно молодыми, согласными на то прошлое, которое для них переписали. Поэтому те, кто пережили войну по-настоящему, и не любили праздновать громко победу. А теперь в этот ад мы возвращаем наших детей… Позавчера прочитала у кого-то из политиков, мол, как это хорошо, что ветеранов у нас не становится меньше, а наоборот с каждым днем больше. Ветеранов, инвалидов, очередного убитого завтрашнего дня… Преемственность поколений, ёбт. Урод…. © Copyright: Холодный Берег, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
