Дмитрий Быков
* * *
Он так ее мучит, как будто растит жену.
Он ладит ее под себя — под свои пороки,
Привычки, страхи, веснушчатость, рыжину.
Муштрует, мытарит, холит, дает уроки.
И вот она приручается — тем верней,
что мы не можем спокойно смотреть и ропщем.
Она же видит во всем заботу о ней.
Точнее, об их грядущем. Понятно, общем.
Он так ее мучит, дрючит, костит, честит,
Он так ее мучит — прицельно, умно, пристрастно,
Он так ее мучит, как будто жену растит.
Но он не из тех, кто женится, — это ясно.
Выходит, все это даром: "Анкор, анкор",
"Ко мне, ко мне," — переливчатый вопль тарзаний,
Скандалы, слезы, истерики, весь декор,
Приходы, уходы и прочий мильон терзаний.
Так учат кутить обреченных на нищету.
Так учат наследного принца сидеть на троне —
И знают, что завтра трон разнесут в щепу,
сперва разобравшись с особами царской крови.
Добро бы на нем не клином сошелся свет
И все сгодилось с другим, на него похожим;
Но в том-то вся и беда, что похожих нет,
И он ее мучит, а мы ничего не можем.
…Но может быть, вся дрессура идет к тому,
Чтоб после позора, рева, срыва, разрыва
Она дорастет и станет равна ему,
А значит — непобедима, неуязвима?
И все для того, чтоб отринув соблазн родства,
Давясь слезами, пройдя километры лезвий,
Она до него доросла — и переросла,
И перешагнула, и дальше пошла железной?..
А он останется — треснувшая броня,
Пустой стакан, перевернутая страница.
Не так ли и Бог испытывает меня,
чтоб сделать себе подобным — и устраниться,
Да все не выходит?..
* * *
Виноград растёт на крутой горе,
непохожей на Арарат.
Над приморским городом в сентябре
виноград растёт, виноград.
Кисло-сладкий вкус холодит язык –
земляники и мёда смесь.
Под горой слепит золотая зыбь, и в
глазах золотая резь.
Виноград растёт на горе крутой. Он
опутывает стволы,
Заплетаясь усиком-запятой в буйный
синтаксис мушмулы,
Оплетая колкую речь куста, он клубится,
витиеват.
На разломе глинистого пласта виноград
растёт, виноград.
По сыпучим склонам дома ползут,
выгрызая слоистый туф,
Под крутой горой, что они грызут,
пароходик идёт в Гурзуф,
А другой, навстречу, идёт в Мисхор,
лёгкой музыкой голося,
А за ними – только пустой простор,
обещанье всего и вся.
Перебор во всём: в синеве, в жаре, в
хищной цепкости лоз-лиан,
Без какой расти на крутой горе мог бы
только сухой бурьян,
В обнажённой, выжженной рыжине на
обрывах окрестных гор:
Недобор любезен другим, а мне – перебор
во всём, перебор.
Этих синих ягод упруга плоть. Эта
цепкая жизнь крепка.
Молодая лиственная щепоть словно
сложена для щипка.
Здесь кусты упрямы, стволы кривы.
Обтекая столбы оград,
На склерозной глине, камнях, крови –
виноград растёт, виноград!
Я глотал твой мёд, я вдыхал твой яд, я
вкушал от твоих щедрот,
Твой зыбучий песок наполнял мой взгляд,
виноград освежал мне рот,
Я бывал в Париже, я жил в Крыму, я
гулял на твоем пиру –
И в каком-то смысле тебя пойму, если
всё-таки весь умру.
Другие статьи в литературном дневнике:
