А когда Ассоль дождётся Грея
по индейскому календарю,
Станиславский говорит: "Не верю!"
и ломает хрупкую зарю.
Прикурить от неба - как привычка.
Птицы - горбоносы и легки.
Наши зори вспыхнут, словно спички
в тонких пальцах замершей руки.
Осень - крот. Всё дальше и темнее
роет, намывая берега
жухлых листьев в замерших аллеях,
где равны - и ждать, и убегать...
Твой шалфейный чай в горячей плошке
ощущаешь, словно найден клад.
Мы бы и писали о хорошем,
если б знали, сколько будет глав.
А пока - уходишь, одноглавый,
в семь холмов раскинутой Москвы,
где Ассоль беременной шалавой
снимет плат с покорной головы.
