Юбилейноеавтор Дмитрий Быков писатель, поэт, журналист Оригинал — «Новая газета» Поэту расстоянье не помеха, и вот в двадцатом, в августе, в конце мне видится тридцатилетье «Эха», в Кремлевском, как положено, дворце Придет Лимонов, тихий и печальный, придет Орлуша в майке «Либераст», все станут спорить, будет ли Навальный: он не придет, но телеграмму даст. (Прошепчет Бунтман, что до нашей эры, в недостоверно-мрачные года, когда он баллотировался в мэры, — небось, он лично приходил сюда!) Во избежанье споров и раздраев, собранию придав пристойный вид, прочтут молитву. Патриарх Кураев со сцены всю толпу благословит. Роскошное, на гербовой бумаге приветствие оплоту темных сил от Путина прибудет из Гааги. Сорокина заплачет: «Не забыл!» Споет Кобзон такого дела ради. Явив гостям бесценный туалет, весьма открытый спереди и сзади, на сцену выйдет Рябцева-главред, и зал замрет, восторженно притихнув, — нас будет с прессой тысяча пятьсот, — когда ее помощник Венедиктов за нею шлейф торжественно внесет. Концерт пройдет сердечно, образцово (эклектика для «Эха» — не изъян): Газманов, Пьеха, Галкин, Пугачева, Гребенщиков, Земфира, Петросян — и Чаплин со своею комик-группой (с фамилией не спорят, он решил), чей юмор, резковатый, но неглупый, уже и при Кирилле всех смешил. Чтоб не сидели пафосно-угрюмо, вам дарит ностальгический уют Владимир Жириновский с группой «Дума» (они теперь за выпивку поют). А в кулуарах бывшие сатрапы нальют Орловой: «Хошь, поговорим? Мы не со зла, мы это из-за папы… Мы сами-то приличные, Карин… В кругу семьи, на загородной вилле вас слушали, забравшись под кровать… Причем учти — мы вас не додавили». Карина будет сдержанно кивать. Потом фуршет. Поэт и социолог, эксперт и маршал ринутся к столам. Какой набор продуктов санкционных! Река горилки с водкой пополам! Четверка осетров метроворостых и лангустин, чья родина — Триест… И тихий, как бывало в девяностых, подспудный стыд: народ-то так не ест… И по Москве, притихшей и преступной, ночной разъезд: «До встречи, господа!» — и вечный страх: а если кто пристукнет? И вслух: «Но не пристукнули ж тогда!» Ночь, улица, фонарь, о тварь, аптека, — и та же дума: «Эхо», мать твою, скажи мне, где отметим мы полвека? В изгнании? В лесу? В аду? В раю? Оригинал
НА ЮБИЛЕЙ «ЭХА МОСКВЫ» Posted: 23 Aug 2015 10:24 PM PDT С учетом всего недавно написанного мною по поводу происходящего на радиостанции «Эхо Москвы» в юбилейные дни можно было бы и промолчать. Но профессиональные честь и достоинство медиакритика начисто лишают меня такой возможности. Поскольку «Эхо Москвы» стало настолько важным элементом медийного ландшафта России, что 25-летний юбилей данного СМИ сам по себе является важным медийным событием, пройти мимо которого совершенно невозможно. К тому же юбилей ведь не похороны, когда только хорошее, поэтому можно говорить относительно откровенно. Не забывая, тем не менее, что у людей праздник… Итак, «Эху» - 25. Его история в строгом соответствии с историей постсоветской России четко делится на два периода: героический - ельцинский и не менее героический - путинский. Правда, речь идет о героизмах разного типа. Менее чем через полгода после своего появления на свет 22.08.1990 года «Эхо» столкнулось со своим первым серьезным испытанием: с вильнюсскими событиями января 1991 года, когда уже мертвый, но не знающий об этом СССР попытался раздавить своей тушей национально-освободительное движение в Литве. «Эхо» было одним из немногих электронных СМИ, которые рассказали об этом правду. Потом «Эхо» попытались уничтожить буквально за день до того как радиостанции исполнился годик. Решением ГКЧП «Эхо» было запрещено как «СМИ, дестабилизирующее обстановку в стране», наряду с «Известиями», «Коммерсантом» и другими независимыми медиа. Попав в такую приличную компанию (старики помнят - "Ъ" и даже "Известия" тогда были вполне приличной компанией), «Эхо» повело себя соответственно. Несмотря на блокировку, умудрялось вещать через телефон, водопровод, дымовые трубы и прочие тогдашние гаджеты и обеспечивало прямые включения из осажденного Белого дома и московской мэрии. Детские психологи говорят, что основные черты характера человека формируются до года. Видимо, именно в этот период сформировался отвратительный характер «Эха»: вздорный, независимый, склонный к авантюрам и категорически не желающий поддаваться давлению извне. Победа Ельцина над ГКЧП превратила «Эхо» в число своих бенефициаров. Среди победителей были распространены настроения типа «кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть». Коллективу «Эха» такие настроения были чужды. Они смогли полностью использовать свои преференции победителей и конвертировать их в медийный капитал. «Эхо» все время шло впереди других разговорных радиостанций, опережая их на пару шагов. В 1997 «Эхо» стало первой московской радиостанцией, открывшей свой сайт. В 1998 открыло первый канал вещания в RealAudio. К этому времени «Эхо» уже входило в медиа-империю Гусинского, находясь в этом, самом влиятельном на тот момент медиа-холдинге страны в тени лидера, телекомпании НТВ с ее уникальным журналистским коллективом. Когда к власти пришел Путин, стало ясно, что в стране стало тесно. Кто-то из них должен был уйти: либо НТВ, либо Путин. Путин оказался сильнее. Причины, по которым Путин смог убить НТВ, неоднократно анализировались и в данную юбилейную колонку точно не влезают. Для колонки, посвященной юбилею «Эха», важно иное. В холдинге «Медиа-Мост» Владимира Гусинского на момент уничтожения этого холдинга было четыре СМИ, которые можно было рассматривать в качестве политического ресурса: телекомпания НТВ, журнал «Итоги», газета «Сегодня» и радио «Эхо Москвы». Весьма показательно различие их судеб. НТВ был раздавлен всей мощью государства. Это была казнь в прямом эфире, демонстративное фирменное путинское «мочение в сортире». Та же судьба, пусть не столь громкая, ждала журнал «Итоги». Газета «Сегодня» была просто закрыта. «Эхо» оказалось единственным общественно-политическим СМИ Гусинского, которое при переходе в Газпром-медиа сохранило в целости и сохранности главного редактора и редакционную политику. В скобках замечу, что утверждение насчет целостности главреда является истиной абсолютной, а мнение о сохранении прежней редакционной политики – это, скорее всего, относительная истина. В этот момент, то есть в момент сохранения «Эха» как единственного судна, уцелевшего после разгрома медиа-флотилии Гусинского, появились на свет две вещи: феномен Алексея Венедиктова и спор о том, чья линия поведения по время разгрома более соответствует интересам журналистики, страны, а также планеты Земля и ее окрестностей – линия Евгения Киселева, который, как капитан крейсера «Варяг» Всеволод Федорович Руднев, в неравном бою был вынужден утопить свой корабль, или линия Алексея Венедиктова, который, подобно святому равноапостольному князю Александру Невскому, хитростью и лавированием получил в ханской ставке Газпром-медиа ярлык на редакторство на «Эхе», чем смог сохранить радиостанцию, ценой… Впрочем, о цене разговор длинный и не вполне юбилейный. Феномен Венедиктова, родившийся в тот полный тревог и волнений 2001-й год (во избежание недоразумений уточню, что сам Алексей Алексеевич родился на несколько десятилетий раньше своего феномена), заключается в том, что Венедиктов: во-первых, совершенно неотделим от своей радиостанции, полностью с ней слился, во-вторых, он одновременно и намного меньше «Эха» и больше его, чем явно нарушает законы геометрии, а в-третьих, по количеству официальных кличек, прозвищ, псевдонимов и погонял с большим отрывом лидирует не только среди представителей российских элит, но и в мире криминала, где множественность творческих псевдонимов является издержкой профессии. Вот только малая часть слов, коими обозначают то многогранное явление, которое представляет из себя главред «Эха Москвы»: «Веник» (так его зовут уборщицы «Эха» за любовь к чистоте), «старик Рябцев» (это прозвище дала ему эховская молодежь за привычку во время планерок не к месту цитировать сказочный сюжет восточноевропейского фольклора про какую-то курицу), «Аптекарь» (это уже благодарные слушатели, которым Венедиктов постоянно дает бесплатные фармацевтические советы), «Крот» (так его постоянно называет один из лучших российских публицистов за сильную близорукость и склонность к глубокому анализу), ААВ-старший (это уже персональное прозвище, которым его называют в многочисленных личных беседах президенты России, США, футбольного клуба «Зенит», а также папа римский и Далай-лама, если и когда главред «Эха» удостаивает их своей аудиенции). Но как бы ни называли Венедиктова, как бы ни ругали «Эхо» (последнее время поводов все больше) мы, то есть те, кто любит и ценит журналистику как профессию, в которой хорошим языком излагаются свежие факты и приводятся разнообразные мнения, - мы все должны быть благодарны «Эху Москвы» за то, что оно дает возможность шлифовать «Грани недели» Владимиру Кара-Мурзе старшему, раскапывать «Суть событий» Сергею Пархоменко, «Говорить по-русски» с Мариной Королевой, слушать «Авторскую песню» с Натэллой Болтянской, выяснять, кто там в данный момент неправ в телевизоре с Ксенией Лариной и Ириной Петровской, а также наслаждаться блестящими формулировками Виктора Шендеровича и пронзительными, на разрыве аорты текстами Аркадия Бабченко… Не будь «Эха», мы бы все равно с ними со всеми встретились. Но нас было бы намного меньше. Может быть, в десять раз, а может, и еще меньше. Ведь такой аудитории, как у «Эха», нет больше ни у одного СМИ в России. Из числа тех, в которых хотя бы частично сохранилась журналистика. И за это спасибо «Эху Москвы» и благие пожелания в юбилей. А о проблемах «Эха» мы обязательно еще поговорим. В другой день, неюбилейный. © Copyright: Борис Рубежов Пятая Страница, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
