Интервью порталу Культура 38
Метафорический реализм с элементами магии
Когда читаешь её стихи — напевные, мелодичные, пронизанные предзакатным светом и ароматом зреющих яблок — в голове возникают образы из собственного детства. Будто именно в твоей памяти хранятся все эти образы: сачки в траве, свечение над головами, «две девочки, как две черешни на черенке зари». А всё потому, что в мире всё переплетено, как корни деревьев под землей, и даже наши воспоминания могут где-то пересекаться. Алена Рычкова-Закаблуковская — поэт и немного волшебник — рассказала порталу «Культура 38» о связи поколений, обоюдоостром слове и субстанции стихов, которая сродни заговору.
Екатерина САНЖИЕВА
Шаманская болезнь
— Расскажите о том, как вы начали писать стихи? Помните ли вы какие были ваши первые стихи?
— Откуда всё это взялось? Возможно, в моем роду были сказители, вот и выстрелило это всё через поколения. Говорят, у деда была клеенчатая тетрадка, в которую он каллиграфическим почерком ординарца записывал свои стихи. Тетрадка канула в Лету. И сам этот факт дедовской биографии долгое время меня не тревожил, но отпечатался в памяти как нечто особенное, отличающее его от других людей. А когда я училась в третьем классе, меня положили в больницу. Со всеми вытекающими: постельным режимом, консилиумом врачей, не обещавших ничего хорошего перепуганным до смерти родителям. Мама, чтобы быть ближе ко мне, ночами мыла полы в отделении, отскабливала утки и горшки. Она носила мне запаренный овёс в трёхлитровых банках, фрукты, заговорённую воду, а заодно и школьные задания, одним из которых и было написание стихотворения. В это время, вероятно, включились компенсаторные функции организма. Вся активность, свойственная ребёнку, переместилась из области физического мира в эфемерные области фантазии и словотворчества.
— Стихосложение стало для вас, маленькой девочки, уходом в другую реальность?
— Безусловно, поэзия — это и ускоритель сознания, и высшая форма речи. Для меня она ещё и способ пережить некоторые внешние события, иногда единственный способ примирения с ними. Стихи — это концентрация чувственного вещества в малой форме. Удивительно, как одно небольшое стихотворение может вместить всю квинтэссенцию переживания, которое могло бы занять несколько страниц прозаического текста. Стихотворение сродни быстрой фазе сна, когда всё запоминается и фиксируется чётко и ярко. Если разбудить спящего в эти минуты, то он сможет рассказать своё сновидение во всех подробностях. Я думаю, что поэзия это один из способов формирования собственной реальности. Вся наша жизнь, по сути, это создание собственной реальности: обживание пространств, наводнение их предметами, растениями, животными. Мало что от твоего мира сохранится в будущем. Мало что останется после тебя. А у стихов есть шанс остаться здесь хотя бы парой строчек, пусть даже и без авторства.
— В ваших стихах часто появляется образ дома, сада, растений. Бытовая сторона жизни переплавляется в стихи? Как вообще у вас возникают сюжеты и образы?
— Что вижу, о том пою. Тем немного, и они неизменны: дом, сад, любовь, ненависть, сменяемость поколений, цикличность, чередование жизни и смерти. С некоторых пор я постоянно живу на своей земле. Это ко многому обязывает. Такое бытование бесхитростно. Я занимаюсь простыми вещами. Хотя, будучи простыми, они не становятся менее значимыми, не утрачивают своей философской глубины. Взаимодействие с живой и мёртвой природой, наблюдение всех состояний сущего: рождение, становление, смерть. Всё это даёт возможность переосмысления, проживания, принятия не только себя в заданном пространстве, но и необратимости происходящего в глобальном смысле.
— В вашей поэзии звучат фольклорные мотивы и образы. Кто-то вас даже причислил к «почвенникам»… Как бы вы сами определили свой творческий стиль и направление?
— Нет, я не «почвенник» (круг писателей, которые призывали сохранить верность традиционным ценностям народной жизни и прочную связью с землей — Е.С.). Не являюсь последовательницей и писателей-деревенщиков. Скорее, моё творчество тяготеет к метафорическому реализму с элементами магического реализма. Относительно сюжетов. Да, я часто обращаюсь к мотивам прошлого. Здесь своеобразным ретранслятором, соединяющим поколения, является моя мама. Она великолепная рассказчица. С удивительной живостью и точностью она описывает людей и события, семейский быт — утварь, одежду, ремёсла. Описывает настолько ярко, что временные грани стираются, и я порой не различаю, кто из нас проживал те или иные моменты — я, она или, скажем, моя прабабка. Погружаясь в прошлое, сама невольно становлюсь соучастником и свидетелем тех или иных событий
Графомания как отсутствие слуха
— Что отличает настоящую поэзию от графомании?
— Настоящая поэзия элитарна. Это не продукт массового потребления. Однако это не означает, что она недоступна для понимания. Это как обладание музыкальным слухом — имеющий уши да услышит. Абсолютным слухом обладали наши предки. Иначе они не могли бы создать столько потрясающих песен, сказок, пословиц и поговорок. Сейчас часто даже образованные люди не имеют в арсенале этого инструмента. Графоман поэтического слуха не имеет вообще, как и критического мышления. Не имеет дара, но имеет амбиции. Графомания — страшное явление. Большое количество этой низкопробной субстанции проникает в библиотеки, школы, заполняет информационное пространство. И это удручает.
— Слышала, что поэзия — это один из способов уйти от реальности, что-то типа воздушного замка, где поэт может жить среди образов и грёз. Или всё же творец находится под влиянием эпохи?
— Мы живём на сломе эпохи, когда уход от реальности может быть обусловлен элементарным чувством собственного сохранения, страхом за судьбы близких. Человек слаб перед этими необратимыми процессами. Поэты — это люди с ободранной кожей. И здесь велика опасность включения режима самоуничтожения. Когда противостояние бессмысленно и не виден просвет, нужно обратиться в слух и зрение. Смотреть и запоминать. Ты — очевидец. И ты можешь об этом сказать. Не сейчас, так потом.
— Какие у вас отношения с вдохновением? Многие говорят, что его надо дождаться, другие научились его призывать. Третьи просто садятся и пишут.
— Безусловно, оно необходимо. Вдохновение — это прекрасно. Но не вижу никакого смысла его призывать. «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь откуда приходит и куда уходит». Иногда кажется, что связь эта обрывается, и тогда я думаю: «Ну что же, жизнь от этого не закончится. Придется искать другие смыслы». Но разве сама жизнь не вечный их поиск?
Алена Рычкова-Закаблуковская окончила САПЭУ. Автор книг стихов «В богородский сад», «Птица сороказим», «Про свет». Член Союза российских писателей. Публиковалась в журналах и альманахах. Дипломант международных поэтических конкурсов «Эмигрантская лира», «Чемпионат Балтии по русской поэзии», в 2021 году подборка её стихов вошла в шорт-лист конкурса «Заблудившийся трамвай
Другие статьи в литературном дневнике:
