05. 10. 2020
Уже мало находишь такого у молодых, что воистину захватывает. Вот, впрочем, сегодня нашла.
Алексей Шмелев
АЛЫЧА
Зацвела алыча
в небо Крыма — под ним
я несу на плечах
непроявленный нимб.
Не руби сгоряча
мою голову с плеч —
я несу на плечах
своих — млечную речь.
Я тебе не смогу
рассказать налету
про Венеру в снегу
и Юпитер в цвету.
Я забыл свою суть —
потому и молчу.
Скоро суд. Мне на суд
принесут алычу.
Пришла весть о кончине Вадима Ковды. Я все вспоминала, кто мне это заповедал (старалась быть верна заповеди, хотя и нарушала часто), а ведь это был ты, Вадим:
***
Когда тебе худо, дружище,
найди человека, которому еще хуже
(обычно это нетрудно сделать),
помоги ему,
и легче станет вам обоим.
Сегодня день рождения Богдана-Игоря Антонича. Последнее, что читал мне в своем переводе Женя Витковский.
БОГДАН-ИГОРЬ АНТОНИЧ
БУБНОВАЯ ДАМА
Въезжает воз на третий вал ночной. Кто нас позвал в тумане?
Когда ж навстречу выйдет, словно лось, поток дневного света?
Ты – вовсе непонятен мне, да и себе я тоже странен.
Мой воз, как птица, крылья пыли поднимает вместе с ветром.
Цветок сулящая, кинь карты, погадай мне по ладони.
Я еду в счастье дня, в несчастье ночи еду, сердце, слышишь?
Нет, ты не слышишь. Так сыграем в карты! Укачай на лоне
весны бездонной. Звезды в сон насыпь – пусть ветер их колышет.
Играем втемную! Не ведаю – судьба ли смерть ли в масти,
княгиня Бубен, рассуди меня и ветер поскорее!
Двоим нам тесно, оба мы упрямцы до греха, до страсти.
Минуту дай, минуту дай! При звездах пыльцы не согреешь.
За третьей золотой звездой мой дом, там ждет невеста встречи.
Заходит ночь, сплетенная из снов, как сполохи дрожащих, –
гвоздями звезд к земле прибитая, где до зари щебечет
последний соловей, купая крылья в солнце восходящем.
В руках зари пурпурных карта скорби задрожит, тускнея.
Тобой упиться до беспамятья на миг позволь хотя бы, –
а карту скорби, карту злую, брось в колодец, ворожея,
верхами воз мой проведи, минуя лживые ухабы.
Долина третьих петухов. Щеглы поют в рассветном дыме.
Роса цветы седые щедрым слоем позолоты кроет.
Ладоней лепестки в слова сплелись – и в них любимой имя,
бубновой дамы, ветра, молодости, дома за звездою.
(Перевод Евгения Витковского)
И сегодня день рождения у другого Евгения.
Евгений Блажеевский
ПЕРВЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ
В шашлычной шипящее мясо,
Тяжелый избыток тепла.
И липнет к ладони пластмасса
Невытертого стола.
Окурок - свидетельство пьянки
Вчерашней - в горчичницу врос.
Но ранние официантки
Уже начинают разнос.
Торопят меню из каретки,
Спеша протирают полы
И конусом ставят салфетки,
Когда сервируют столы.
Меж тем посетитель фронтально
Сидит от прохода левей
И знает, что жизнь моментальна,
Бездумна, как пух тополей,
Легка от ступни до затылка,
Блаженно опустошена...
К руке прикипела бутылка,
И хочется выпить вина.
И он вспоминает, как силою
Желанья
завлек ее
Кустодиевски красивую
В запущенное жилье.
Туда, где в матрасе вспоротом
Томилась трава морская,
И злым сыромятным воротом
Душила тоска мужская.
Туда, где немыслимо пятиться,
И страсть устранила намек,
Когда заголяла платице,
Слепя белизною ног,
Когда опрокинула плечи,
Когда запрокинула взгляд...
Казалось, в Замоскворечье
Он любит сто лет назад.
Казалось, что в комнате душной
Сквозь этот ленивый стон,
Услышится стук колотушный
И колокольный звон...
Красавица влажно дышала
И думал он, как в дыму,
Что не миновать централа
И Первого марта ему...
Что после,
Под пыльною каской,
Рукой зажимая висок,
Он встретится с пулей китайской
И рухнет лицом на Восток.
Что в спину земная ось ему
Вопьётся,
а вдоль бровей,
Как пьяный - по зимнему озеру,
По глазу пройдет муравей...
В толкучке трагедий и залпов,
В нелепом смещении дней
Безумие бреда!.. Но запах,
Идущий от кожи твоей,
Но шорох Страстного бульвара,
Но жажда ночной наготы...
Вошла симпатичная пара,
Неся в целлофане цветы.
Сидит посетитель фронтально
К окну от прохода левей
И знает, что жизнь моментальна,
Бездумна, как пух тополей,
Легка от ступни до затылка,
Блаженно опустошена...
К руке прикипела бутылка
И хочется выпить вина.
1976
Другие статьи в литературном дневнике:
