Похолодало. Дымом осенним тянет.
Как говорят в сомненьях островитяне –
Трус торжествует там, где отважный сгинет.
Всякий ли день мы пишем полубогине?
Руки дрожат. Прости за неровный почерк!
Я здесь родился, неотличим от прочих,
Так и взрослея в равных правах со всеми,
Я уже думал, что не настанет время...
Время настало. Чую, как в детстве, остро –
Суши нет безнадёжней, чем этот остров,
Кстати, добавлю (не для ушей поэта) –
Остров любой бездушен, не только этот.
Хоть и звучит в диалоге шута-паяца:
"Коль с головою в ненависть не вдаваться,
К бухтам, предгорьям, золотоносным минам
Список претензий выйдет не слишком длинным.
Сказок, допустим, нет, лишь скупые притчи,
Ну, предположим. Нет ни вина, ни дичи,
Чайки не по-ахейски орут гнусаво..."
Нимфа моя, Калипсо, не тки мне саван!
Стойкость? Терпенье? Ими обласкан вдвое!
Сечь меня плетью? – Раньше бревно завоет!
Ткнёшь в меня пикой – вмиг затянулась рана!
И, по всему выходит, мне гибнуть – рано.
Вот тебе дар мой – нежного шёлка лента,
Пусть будет путь не близок до континента,
Голоден будет пусть, на сей счёт не парюсь!
Нимфа моя, Калипсо, сотки мне парус!
Пусть я в итоге встречу лишь мор да пустошь,
Всё – веселее. Ты ведь меня отпустишь?...
Да, я безумен. И здравомыслящ столь же.
Парус мне, парус! Точка. Ни слова больше!...
