Княгиня Наталия Ф. ЛивенИстория евангельских христиан-баптистов Если на Украине и в Закавказье первые общины формировались из крестьян, ремесленников, купцов, то в Санкт-Петербурге инициатором движения евангельских христиан стала высшая петербургская знать. Отставной гвардейский полковник, аристократ В. А. Пашков, графы М. М. Корф, А. П. Бобринский, Е. И. Черткова (дочь графа и жена генерала), княгини Н. Ф. Ливен, В. Ф. Гагарина устраивали публичные духовные собрания с проповедью Евангелия в столичных особняках и в своих родовых имениях. Впоследствии последователи основанного ими направления получили наименование пашковцев. Исторические предпосылки. Исторически выявляются глубокие корни и давняя традиция богоискательства, свойственная русской аристократии. В истории духовных исканий русской аристократии можно проследить непрерывную линию участия высокопоставленных лиц в религиозных движениях самой различной окраски. Многие из этих движений были очень далеки от евангельских принципов, на которые ориентировались пашковцы. Однако сам факт наличия религиозных брожений в истории русской аристократии обуславливает некоторую косвенную преемственность в плане искания Божьей истины и наилучшего служения Богу. 12 апреля 1831 17 февраля 1902 (70 лет) Париж, Франция Род деятельности: меценат, религиозный деятель Александр Васильевич Пашков Елизавета Петровна Киндякова Александра Ивановна Чернышева-Кругликова Васи;лий Алекса;ндрович Пашко;в (12 апреля 1831 — 17 февраля 1902) — российский религиозный деятель, отставной гвардии полковник, последователь английского проповедника лорда Гренвилла Редстока. Основатель движения евангельских христиан (в простонародье их звали «пашковцами»). Родился 12 апреля 1831 года в семье генерала А. В. Пашкова (1792—1868) и Елизаветы Петровны Пашковой (по первому браку — Лобановой-Ростовской, урождённой Киндяковой) (1805—1854). В 1849 году блестяще закончил Пажеский корпус, его имя было занесено на мраморную доску среди лучших выпускников. Служил в кавалергардском полку, затем в 1850-е годы в Военном министерстве. Несмотря на успешное продвижение в военной карьере (в 1857 г. служил в канцелярии Военного министерства), в конце 1858 года увольняется со службы с производством в полковники. В начале 1860-х годов к Пашкову перешла основная часть всех нижегородских владений Пашковых. Некоторое время вел светский образ жизни, владел в Петербурге особняком у Литейного моста. Однако к 1870-м годам его интересы резко меняются. Он выступает в роли религиозного реформатора и проповедника, став последователем английского проповедника лорда Гренвиля Редстока. С 1876 года руководил работой Общества поощрения духовно-нравственного чтения, распространявшего Священное писание и другую духовную литературу и выпускавшее журнал «Русский рабочий» (закрыто в 1884 году). Пашкова вместе с группой его сторонников — евангельских христиан — выслали из столицы. Вместе с графом Корфом он уезжает в Лондон. Находясь в эмиграции, до самой смерти поддерживает своих последователей в России. Похоронен на кладбище Тестаччо. Гре;нвил Ога;стес Уи;льям Уолдигрейв, 3-й баро;н Ре;дсток (10 апреля 1833, Лондон — 8 декабря 1913, Париж) — английский религиозный деятель, христианский миссионер, один из основателей евангельского движения в России, пэр Ирландии. Содержание 1 Биография Биография Родился в семье вице-адмирала британского флота Гренвила Уолдигрейва 2-го барона Редстока и дочери банковского служащего Эстер Каролины Пюже. После окончания Оксфордского университета поступил на военную службу и принял участие в Крымской войне, где, по собственному признанию, коренным образом пересмотрел своё отношение к христианской религии, а после возвращения в Лондон сблизился с последователями Джона Нельсона Дарби.Лейт В 1856 году унаследовал титул барона Редстока. Через 10 лет оставил военную службу в звании полковника и профессионально занялся миссионерской деятельностью, в рамках которой посетил многие страны Европы и Индию. Весной 1874 года прибыл в Санкт-Петербург, где познакомился с многочисленными представителями российской аристократии, с которыми вёл беседы на духовные темы, а также произносил проповеди в частных домах для широкого круга слушателей. В число последователей барона Редстока вошли княгини Н. Ф. Ливен, В. Ф. Гагарина, граф А. П. Бобринский, граф М. М. Корф, полковник В. А. Пашков, вдова генерал-адъютанта Е. И. Черткова, Ю. Д. Засецкая и дрМальвина. Организованные Редстоком молитвенные собрания продолжались и в период его выездов из России, к ним присоединялись как дворяне, так и горожане неаристократического происхождения. Отрицательная реакция на развитие указанного движения, получившего наименование «редстокистов», со стороны официальных церковных кругов в 1878 году привела к установлению для Г. Редстока запрета на посещение России. Продолжив миссионерскую деятельность в Европе, в последующие годы Г. Редсток работал в Швеции и Дании, где также активно проповедовал среди представителей высшего общества.Алиса С 1889 года Редсток поселился в Мэйфилде (пригород Саутгемптона), где продолжал собирать людей для проповеди и молитвы, а также занимался благотворительной деятельностью, оказывая поддержку приютам и миссионерским обществам как в Великобритании, так и за рубежом. Жена проповедника Сюзан Шарлотта Келкрафт скончалась 8 декабря 1892 года. Сам Редсток умер в Париже 8 декабря 1913 года, находясь в миссионерской поездке по Франции.Алиса Н. С. Лесков в 1877 году посвятил деятельности Г. Редстока очерк «Великосветский раскол», где описывает его следующим образом: Он рыжеват, с довольно приятными, кроткими, голубыми глазами… Взгляд Редстока чист, ясен, спокоен. Лицо его по преимуществу задумчиво, но иногда он бывает очень весел и шутлив и тогда смеется и даже хохочет звонким и беспечным детским хохотом. Манеры его лишены всякой изысканности… Привет у него при встрече с знакомым заученный и всегда один и тот же — это: «Как вы себя душевно чувствуете?» — Затем второй вопрос: «Что нового для славы имени Господня?» Потом он тотчас же вынимает из кармана Библию и, раскрыв то или другое место, начинает читать и объяснять читаемое. Перед уходом из дома, прежде чем проститься с хозяевами, он становится при всех на колени и громко произносит молитву своего сочинения, часто тут же импровизированную: потом он приглашает кого-нибудь из присутствовавших прочесть другую молитву и, слушая её, молится… Молитва всегда обращается к Богу-Отцу, к Троице или к Иисусу Христу, и никогда ни к кому другому, так как призывание Св. Девы, апостолов и святых лорд Редсток не признает нужным и позволительным… В молитвах, кроме прошений, слышится иногда восторженный лепет хвалы… Это лепет страстного экстаза души влюбленной; но тем это и понятнее. Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» в 1876 году отзывался о Г. Редстоке: Мне случилось его тогда слышать в одной «зале», на проповеди, и, помню, я не нашел в нем ничего особенного: он говорил ни особенно умно, ни особенно скучно. А между тем он делает чудеса над сердцами людей; к нему льнут; многие поражены: ищут бедных, чтоб поскорей облагодетельствовать их, и почти хотят раздать своё имение. Впрочем, это может быть только у нас в России; за границей же он кажется не так заметен. Впрочем, трудно сказать, чтоб вся сила его обаяния заключалась лишь в том, что он лорд и человек независимый и что проповедует он, так сказать, веру «чистую», барскую. Правда, все эти проповедники-сектанты всегда уничтожают, если б даже и не хотели того, данный церковью образ веры и дают свой собственный.Нэт По мнению отдельных исследователей, прообразом великосветского кружка графини Лидии Ивановны в романе Л. Н. Толстого «Анна Каренина» является кружок, организованный Г. Редстоком в Санкт-Петербурге. Сам Редсток выведен в романе в образе сэра ДжонаМальвина. К первому апреля, — вспоминает далее Корф, — съехались делегаты со всех концов России. Свидание братьев было радостное. Первое собрание было в Ломановом переулке, в доме Пашкова, в столовой. Не теряя времени, съезду было предложено 6 вопросов. Они были составлены братьями: доктором Бедекером из Англии, штундистом с юга России — Я. Беляковым к И. Каргелем — пресвитером одной из общин баптистов в Петербурге. Эти вопросы вкратце излагали сущность нашей веры, а также принципы деятельности местных церквей. Кроме того, в них упоминалось о крещении и о вечере Господней. Мы полагали, что приезжие братья со всем этим согласятся, но, к сожалению, ошиблись. В особенности пункт о крещении вызвал много прений. Привожу его в точности, как он был принят съездом: «Крещение мы признаем за установление Господне, в исполнении которого выражается послушание воле Господней. Как должно быть исполнено это повеление, предоставляется совести каждого, сообразно познания Слова Божия. Разномыслия по этому вопросу ни в каком случае не должны служить причиной разделения». После первого собрания мы однако разошлись в полном мире. На следующий день продолжали и дальше говорить в доме Ливен. Едва началась беседа по вопросу о крещении, как вдруг вошел один верующий англичанин и в коротких словах сказал, а Пашков перевел: «Братья, на колени! Наше единство во Христе. Он есть наш мир и жизнь. Воздадим Ему славу и честь!» Все мы преклонили колени и горячо молились и каялись. Вставши с колен, мы ощутили единство тела Христова. И этим прения о крещении были прекращены. Это собрание я не могу забыть. Оно было для меня уроком на всю жизнь. Не в одинаковом понимании догматов нам следует искать единства, а в Духе и Истине. Не будем забывать, что единство не есть единообразие — оно может быть и разнообразием, наподобие нашего тела. Тело состоит из разных частей и членов, которые находятся в единстве. Так и мы едины во Христе». Хотя были приглашены почти четыреста делегатов, но приехать смогли меньше ста человек. Пашков взял на себя все материальные расходы, снял для проживания участников большую гостиницу, оплатил проезд и проживание в Петербурге тем, кто нуждался в этом. Среди приехавших большинство составляли крестьяне и рабочие из российской провинции. Их особенно поразило то, что за обедом они сидели рядом с титулованными аристократами, графами и князьями. Этот дух христианского единства, уничтожавший социальные различия, был для России чем-то невиданным, нигде до этого не обнаруживавшийся с такой определенностью. Именно тогда перед страной, которая через полвека должна будет погрузиться в пучину братоубийств, открылась реальная возможность избежать этой страшной участи. Спасительную руку протягивал никто иной, как Сам Спаситель. Это была возможность объединиться не вокруг идеи, либеральной, демократической, социалистической, но вокруг личности Христа. Если бы это произошло, то никакие темные силы не увлекли бы Россию в пучину. Иисус Христос уберег бы ее. Однако, силы тьмы не дремали и предприняли все, чтобы погубить благое дело в зародыше. Через несколько дней общих собраний, проходивших поочередно в домах Пашкова, Корфа и Ливен, съезд закончился самым неожиданным образом. Внезапно все приезжие делегаты таинственно исчезли. Покинув дворец княгини Н. Ф. Ливен на Морской, они не вернулись в свою гостиницу, а наутро не появились на очередном, запланированном собрании. Организаторы ломали головы над этой загадкой почти два дня, пока суть дела не открыл один из исчезнувших и делегатов. Вновь объявившись, он рассказал, что, когда все они вечером выходили из дворца, то многочисленные полицейские, поджидавшие их в засаде, арестовали всех до единого. В Петропавловской крепости, куда они были немедленно доставлены, каждого обыскали и допросили. После этого им было сказано, что поскольку ни у одного из них нет в Петербурге дел, разрешенных законом, они должны покинуть столицу. Затем все были доставлены на вокзал, обеспечены проездными билетами и отправлены каждый в своем направлении. Отправка сопровождалась предупреждением, что если кто-либо задумает еще раз появиться в Петербурге, будет наказан самым строгим образом. Так закончился первый съезд российских евангельских христиан. Этим, однако, действия властей не ограничились. В том же 1884 г. был наложен запрет на существование «Общества поощрения духовно-нравственного чтения». Высочайший указ гласил: «Закрыть Общество поощрения духовно-нравственного чтения и принять меры к прекращению дальнейшего распространения учения Пашкова на всем пространстве Империи». Эта формулировка не может не вызвать удивления. У Пашкова не было своего учения. Он, как и Редсток, был евангельским проповедником. Учение, которое он проповедовал, было учением Христа. Поэтому ответ Пашкова, выглядевший в глазах многих как неповиновение властям, был совершенно логичен в глазах христиан: «Я мог бы еще отказаться от распространения брошюр, так как они являются результатом трудов обыкновенных смертных людей, и потому полезность их может быть оспорена в отдельных случаях. Отказаться же от распространения Евангелия, святого, божественного Евангелия, — это выше моих сил». Вскоре Пашков и Корф получают приглашение явиться к министру внутренних дел. В министерстве каждому из них по отдельности было предложено подписать заранее подготовленный властями текст обязательства не проповедовать, не организовывать молитвенных собраний, не молиться своими словами и т. д. В противном случае они должны будут покинуть Россию. Ни Пашков, ни Корф не смогли отречься от своих религиозных убеждений и потому оказались в роли вынужденных эмигрантов. Модест Модестович Корф (1843 — 1937) был сыном высокопоставленного государственного деятеля, обладавшего титулами барона и графа. Его отец, Модест Андреевич, учился вместе с А. С. Пушкиным в Александровском лицее, а позднее вместе с М. М. Сперанским участвовал в подготовке «Свода законом Российской империи» (1832). Он читал курс правоведения великим князьям, в том числе будущему императору Александру III, занимал пост председателя департамента законов в Государственном Совете. Модест Модестович имел все, что мог получить человек его круга — богатство, хорошее образование, связи в высшем свете, возможности для блестящей карьеры и много другое. Будучи еще совсем молодым человеком, он уже занимал должности придворного церемониймейстера, а затем и гофмейстера. Следует отдать ему должное: он не злоупотреблял своим привилегированным положением баловня судьбы. Ему были присущи и богобоязненность и добронравие. Он любил посещать храмы и богослужения, ревностно исполнял все православные обряды, регулярно исповедовался. Однако, как он сам позднее заметит, ему было не ведомо, спасется он или погибнет. И никто из духовных лиц никогда не говорил ему о том, что грехи его уже искуплены кровью распятого Христа. Духовная жизнь Корфа текла ровно, без каких-либо особых событий до одного знаменательного момента, когда многое внутри его христианского сознания начало меняться. В 1867 г. ему довелось посетить выставку в Париже. Там он обратил внимание на киоск, над которым развевался флаг с надписью «Библия». Там бесплатно раздавали книги Священного Писания, в том числе и переведенные на русский язык. Над окном было написано: “Свет Христа озарит всех”, а на обложках раздаваемых книг бросалась в глаза надпись: “Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой” (Деян. 16, 31). До этого, признается Корф, он был не знаком с Библией в ее полном объеме, за исключением четырех Евангелий. В киоске, принадлежащем Библейскому обществу, он получил несколько частей Ветхого Завета на русском языке. Ему также предложили стать распространителем книг Священного Писания в России. После возвращения в Петербург Корф получает почтовую посылку с тремя тысячами экземпляров Евангелия от Иоанна для бесплатной раздачи. В этом, вспоминает Корф, он увидел перст Божий, призывавший его к работе в Христовом винограднике. Многие годы он затем занимался этим распространением. В 1874 г. состоялось знакомство Корфа с приехавшим в Петербург лордом Редстоком. Результатом этих встреч стало то, что Корф получил наконец ответ на мучивший его вопрос о том, будет ли он спасен или нет. Вот как он вспоминал об этом впоследствии: «Настал 1874 г. В этом году я особенно развлекался светскими удовольствиями, балами, веселыми вечеринками. В этом же году приехал в Петербург проповедник Редсток. На светских вечерах много говорили о нем, как о глубоко духовном человеке. И светские дамы неоднократно саркастически говорили мне, что он расспрашивает и интересуется мной. Я слышал о решительности его характера и полагал, что он узнал от библейского общества о моем распространении книг Священного Писания, а поэтому желает теперь познакомиться со мной. По своем приезде он начал проповедовать в протестантской церкви, а также и в частных домах. Настал, наконец, день нашего знакомства. Меня особенно поразила в нем привязанность ко Христу и полная убежденность в богодухновенности Библии. Мне приходилось спрашивать у него о некоторых непонятных для меня местах из Священного Писания. И он иногда чистосердечно заявлял: "Я готов вам их объяснить, но мне самому они непонятны". Такую честность я не встречал. Я ценил ее. И меня влекло к нему. Во всем его существе проявлялась какая то особая естественность. Догматическим богословием он не занимался, но зато основательно был знаком со всей Библией и любил ее, как письмо любимого друга. Его простая, детская любовь ко Христу и Слову Божьему поражала каждого. Вся личность его была проникнута полным и глубоким доверием к Спасителю. Он подчинился Слову Божию, как маленький ребенок подчиняется воле своих родителей. Я не встречал еще такого ревностного верующего, который с такой любовью старался бы убедить меня, на основании Священного Писания, что Христос спас меня Своею искупительной кровью от вечной погибели. Православный катехизис мне был хорошо известен. Я верил, что Христос — Сын Божий, боялся Бога, был благочестивым, часто молился. Был верным сыном православной церкви, к которой принадлежал. Но при всем этом совершенно не знал: спасен я или погибший? Раз в год после причащения я полагал, как многие из моих знакомых, что Бог доволен моим смирением и богопочитанием. Одним словом, мои старания угодить Богу сосредотачивались на благочестии, соблюдении таинств и делании добрых дел. Я полагал, что Бог может быть мною доволен и рассчитывал на Его милость и утешался весьма неопределенной надеждой. В этой надежде скрывалось сомнение в возможности для меня спасения. Буду ли я спасен или нет, мне казалось, как и остальным людям, что это только известно Богу. В таком внутреннем состоянии застал меня Редсток в 1874 г. Редсток, ни в личных разговорах, ни в публичных собраниях, никогда не касался догматических вопросов. На его собрания приходили иногда священники, чтобы удостовериться, не говорит ли он против православной церкви, но ничего подобного они от него не слыхали. У него было на сердце приводить грешников к сознанию, что они без Христа погибшие. Один из первых вопросов, который был поставлен мне им, гласил: "Уверен ли я в том, что я спасен?" Ответ мой был отрицательный. — Здесь на земле, ответил я, никто не может знать, спасен ли он; это мы узнаем, когда будем в небесах. — Для кого же было написано Слово Божие, — сказал он, — тем, которые на небе, или на земле? — Несомненно тем, которые на земле, — ответил я. Тогда он начал приводить мне одно за другим места Священного Писания, ясно доказывающие, что верующим во Христа дано это знание, что Христос понес на кресте грехи наши и что мы получили жизнь вечную, не по нашим делам, а исключительно через искупительную жертву на кресте. И Господь стучал в дверь сердца моего, чтобы я Ему открыл ее. 5 марта 1874 г. вечером, после собрания, остались у меня мои друзья. Я открылся им, что искренно желаю отдаться Христу, но никак не могу решиться на этот столь важный шаг. И просил их молитв. Мы все преклонили колена и молились. Не могу выразить, какую страшную борьбу я выдержал во время этой усердной молитвы моих друзей. Я хотел отдаться Христу, но не мог. Я не мог расстаться с миром и всем тем, что меня связывало с ним. — Продолжайте молиться, — просил я их. Враг моей души, сатана, всеми силами старался отклонить меня от отдачи моего сердца Иисусу. Сатана как бы нашептывал мне: — Ты теперь в возбужденном состоянии, успокойся. Ты потом раскаешься, если теперь придешь ко Христу. Твоя карьера будет испорчена. Ты огорчишь своих родителей, у которых ты единственный сын... Одним словом, в эти минуты он наговорил мне столько, что я видел пред собой только один выход — поступить в монастырь и сделаться отшельником. Но Господь услышал молитвы моих друзей. Он изгнал из— моего сердца недоверие ко Христу, и осветил меня Своим светом. Вдруг, как бы кто спросил меня: Где истина? В Слове Божием не может быть и тени неправды. Христос есть истина. И Он зовет меня к Себе: "Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные". Христос зовет и меня. Он открыл мои духовные очи, чтобы я мог узреть, что Он действительно снял с меня мои грехи и возложил их на Себя, чтобы я получил вечное спасение чрез Его драгоценную кровь. При этом озарении мои уста прорекли: "Я прихожу к Тебе, Христос, таков как я есмь"... Как будто тяжелый камень спал с моих плеч, и это бремя не было более возлагаемо на меня. Бремя грехов моих было снято Христом. И в сердце моем возгорелась радость спасения моего. Дух Божий дал свидетельство духу моему, что я принят Господом, как дитя. Счастье мое было неописуемо. Я перешел от мучительной неизвестности к святой уверенности вечного спасения. Это было мое рождение свыше. С этого времени я стремился расти духовно и следовать за Христом. В этом же году обратился ко Христу Василий Александрович Пашков, Алексей Павлович Бобринский и многие другие. Радость спасения во Христе побуждала нас сообщить о ней другим, не имевшим ее. "Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом". В каждое доме, где владелец его был обращен, начались собрания. Пашков владел одним из самых больших домов в Петербурге. Залы дома его были большие. В них сперва начались малые собрания, а впоследствии они стали так переполняться, что недоставало для всех желающих места. Мне помнится, что незадолго до нашего удаления из России, на одном вечернем собрании присутствовало свыше 700 человек. На этом собрании присутствовал также и обер-прокурор Синода, К. П. Победоносцев. Можно себе представить, как такая масса выходящего из собрания народа поражала проходящих по улице людей. Многим из них казалось, что в этом, доме что-то случилось. По городу стали распространяться слухи о собраниях, происходящих в доме Пашкова. Все это радостное время, когда мы свободно могли проповедовать, Евангелие, продолжалось около пяти лет». После десяти лет напряженной духовной жизни и активной евангелизационной деятельности, в 1884 г. Корф по инициативе Синода был выслан из России. Последующие годы жизни он провел в Швейцарии, где и умер, так и не получив возможности вернуться в Россию. Граф Алексей Павлович Бобринский 1826 — 1894) принадлежал к высшей российской аристократии. Его дед, Алексей Григорьевич Бобринский был внебрачным сыном Екатерины II и графа Г. Г. Орлова. Император Павел I называл его своим братом. Алексей Павлович окончил Александровский лицей, служил в Министерстве иностранных дел. С 1856 г. был флигель-адъютантом императора Александра II, выполнявшим его личные поручения. С 1871 г. он — член Государственного Совета, с 1872 г. генерал-лейтенант и министр путей сообщения Граф Бобринский был человеком широких и разносторонних интересов. Получивший великолепное образование, он увлекался философскими вопросами. Обладая большой библиотекой философской литературы и много читая, он в итоге стал убежденным скептиком. Духовная судьба графа оказалась в каком-то смысле зеркальным отражением судьбы лорда Редстока. Участвуя, как и Редсток, в Крымской войне, он заболел тифом и тоже оказался при смерти. Когда послали за священником, то больной в ожидании его прихода дал обещание в том, что если ему удастся выздороветь, то он будет каждодневно молиться Богу. Избежав смерти, он последствии неукоснительно выполнял это обещание. Прошли годы. Бобринский стал генерал-лейтенатном, министром путем сообщений. И вот однажды к нему в дом по приглашению его жены является лорд Редсток. Когда они встретились, англичанин спросил его: «Вы спасены?» Этот вопрос привел графа в некоторое замешательство, так как у него не было однозначного ответа. Во время обеда гость начал изъяснять суть «Послания к римлянам» апостола Павла. Бобринский внимательно слушал, но вскоре встал, извинился, сославшись на неотложные дела, и удалился. Придя в свой кабинет, он тут же сел за стол, чтобы записать свои возражения Редстоку. Его скептическому философскому уму представлялось, что в Библии много противоречий, и он начал составлять их перечень, чтобы предъявить их лорду для разъяснений. Однако, тут случилось нечто неожиданное. «Каждый стих из Библии, — писал он впоследствии, — который я читал для утверждения своей правоты, обращался, подобно стреле, против меня. Я чувствовал силу Святого Духа и не умею объяснить как, но знаю, что я родился свыше». Во время перечитывания сделанных записей его внезапно как будто осиял яркий свет и пронзила мысль о том, что его оппонент абсолютно и безусловно прав, что в мире нет иного Спасителя, кроме Христа. Граф тут же опустился на колени, погрузился в молитву и почувствовал, что отныне его сердце полностью принадлежит Христу. Следствием этого обращения стало то, что от скептицизма Бобринского не осталось и следа. Приняв Христа, он с радостью предоставил свой дом для молитвенных собраний. Когда в 1877 г. в Москве открылась очередная выставка, то на ней по инициативе и при участии Бобринского было бесплатно роздано посетителям несколько тысяч экземпляров Нового Завета. После выхода в отставку Бобринский много времени проводил в своем имении в Тульской губернии, где не прекращал евангелизационную деятельность. Правительство ответило на нее решительным политическим жестом: граф Бобринский был, подобно его соратникам Пашкову и Корфу, выслан из России, куда ему более так и не довелось вернуться.
Князь С. П. Ливен, муж Натальи Федоровны, служил обер-церемониймейстером при императорском дворе. Но эта приближенность к царским особам и высшему свету не радовала ее. Она остро ощущала противоречие между материальным изобилием в котором протекала ее внешняя жизнь и состоянием своей духовной неустроенности. В ее душе царил разлад, поскольку от ее внутреннего зрения была скрыта та связь, которая существует между Христом и ее собственной жизнью. Однажды, когда она пребывала в Англии, ей прислали приглашение на молитвенное собрание в дом отставного министра Блеквуда. Там она впервые услышала лорда Редстока и почувствовала, как Слово Божье вошло к ней в сердце. Впоследствии она благодаря его проповедям ощутила в себе способность к всеобъемлющей духовной любви ко всем людям, без исключения, почувствовала готовность помогать нуждающимся и прежде всего обездоленным, бедным, больным и находящимся в заключении. Великолепный дом-дворец княгини на Морской (д. №43), выполненный в стиле итальянского палаццо соседствовал рядом с домом ее сестры, княгини В. Ф. Гагариной (д. №45). В его малахитовой гостиной проходили молитвенные собрания, проводились занятия воскресной библейской школы, созданной по инициативе княгини. У нее проживали во время своих миссионерских прибытий в Петербург известные протестантские проповедники доктор Фридрих Бедекер и Георг Мюллер из Бристоля. Дочь Натальи Федоровны, княжна Софья Павловна Ливен, вспоминала впоследствии об одном из молитвенных собраний в доме Пашкова: «Вокруг фисгармонии стояла группа молодых девиц; они чистыми голосами пели новопереведенные с английского языка евангельские песни, призывающие ко Христу. Их пение сопровождалось музыкой талантливой певицы и труженицы на ниве Божией Александры Ивановны Пейкер. Трое из этих молодых девушек были дочери хозяина дома Пашкова, три — дочери министра юстиции графа Палена и две — княжны Голицыны» После того, как из России оказались высланы Пашков, Корф и Бобринский, возникла реальная угроза запрета молитвенных собраний, а в случае неповиновения и высылки. Однако, несмотря на решительное желание царя Александра III покончить с «пашковцами», Бог спас Н. Ф. Ливен от этой участи. С. П. Ливен писала: «Приехал к моей матери генерал-адъютант государя с поручением передать ей его волю, чтобы собрания в ее доме прекратились. Моя мать, всегда заботившаяся о спасении душ ближних, начала говорить генералу о его душе и о необходимости примириться с Богом и подарила ему Евангелие. Потом в ответ на его поручение сказала: «Спросите у его императорского величества, кого мне больше слушаться: Бога или государя?» На этот своеобразный и довольно смелый вопрос не последовало никакого ответа. Собрания продолжались у нас, как и прежде. Моей матери позже передали, будто государь сказал: «Она вдова, оставьте ее в покое». Историк М. С. Каретникова дополняет этот рассказ дочери княгини Ливен важным суждением: «Ее мать овдовела только что, а муж ее был близким другом и помощником царя Александра II, так что нынешний царь не решился оскорбить вдову того, кого он сам недавно хоронил… скорбь сердца овдовевшей княгини послужила к радости и ей самой, и многим верующим. Воистину, Бог — судья вдов и отец сирот. Он проявил свою заботу об этих двух беззащитных и слабых вдовах — Ливен и Чертковой» (Каретникова М. С. История петербургской церкви евангельских христиан-баптистов // Альманах по истории русского баптизма. Вып. 2. СПб., Библия для всех, 2001. С. 49 — 50). Та реакция, которую обнаружило правительство в ответ на распространение евангельских умонастроений среди знатных петербуржцев, а затем и простолюдинов, была сугубо отрицательной. В мае 1880 г. К. П. Победоносцев писал в своей докладной записке только что воссевшему на престол Александру III: «Последователь Редстока, господин Пашков начал здесь проповедовать на родном языке. Вначале господин Пашков ограничивался проповедью в среде знакомых дам и мужчин из светского общества. Но вскоре он перенес ее в сферу простого народа. Он стал появляться в известных дворах и тому подобных сборных притонах рабочего населения: наш народ, который особенно слушает все божественное, собирается на эти проповеди во множестве. Пашков раздавал народу книжки, переведенные с иностранного языка и составленные в узком духе редстоковской секты. В нынешнем году собрания у Пашкова достигли уже значительных размеров, которые разрастаются еженедельно. Кроме выездов на извозчичьи дворы, раз или два в неделю отворяет великосветские залы своего дома для молитвенных собраний, на которые собираются все, кому угодно, от большого света до последнего рабочего. Залы становятся уже тесны для собраний: в прошлое воскресенье было там не менее 1500 человек всякого звания. Пашков ввел у себя особый молитвенный порядок по протестантскому образцу». Вскоре последовал ряд ограничительных акций. Большие молитвенные собрания в особняках В. А. Пашкова, А. П. Бобринского, М. М. Корфа, Н. Ф. Ливен, В. Ф. Гагариной, Е. И. Чертковой, в которых участвовали тысячи человек, были запрещены. За Пашковым и Корфом, а также еще некоторыми наиболее активными евангельскими христианами был установлен тайный надзор полиции. Благотворительные швейные мастерские были закрыты. В мае 1884 г. был наложен запрет на дальнейшее существование «Общества поощрения духовно-нравственного чтения». Спустя некоторое время, в июне того же года Пашков и Корф получили приглашение явиться к министру внутренних дел. В министерстве каждому из них по отдельности было предложено подписать заранее подготовленный властями текст обязательства не проповедовать, не организовывать молитвенных собраний, не молиться своими словами и т. д. В противном случае они должны будут покинуть Россию. Ни Пашков, ни Корф не смогли отречься от своих религиозных убеждений и потому оказались в роли вынужденных эмигрантов. Аналогичная участь ожидала и других евангельских верующих. Однако, те, кто считали, что «редстокизм» — это всего лишь модное поветрие и что с высылкой Редстока, а затем и наиболее активных «редстокистов» из России оно исчезнет и все опять встанет на свои прежние места, глубоко ошиблись. Все оказалось гораздо сложнее и значительнее. Это было совсем не поветрие, не причуда великосветской моды. Название этому явлению — евангельское пробуждение. По мнению самих евангельских христиан, Редсток не был его причиной, а явился всего лишь орудием Бога, Его инструментом. Английскому протестанту довелось сыграть роль пускового механизма. Его проповеди придали новый импульс энергии русского богоискательства. Столичные аристократы, охладевшие к православию и пребывавшие в плену скептических (как Бобринский) или гедонистических (как Пашков) мировоззренческих стереотипов, вероятно, никогда бы не пробудились к истинной духовной жизни, никогда не осознали бы себя в качестве христиан, если бы не Редсток. То, что обращение многих происходило в результате первой же встречи с Редстоком, свидетельствует о дремавшей внутри русского сердца духовной жажде. Блуждая в стороне от Христа, такой духовный слепец под воздействием незначительного внешнего точка вдруг внезапно осознавал, что как будто некая рука твердо и решительно подхватила его и безошибочно поставила на торную дорогу, ведущую к свету и истине. Мог ли, спрашивается, такой человек, познавший радость прозрения, почувствовавший вкус истины, после отъезда Редстока пожелать возвращения в свое прежнее состояние? События показывают, что нет. Поэтому евангельское пробуждение не угасло, а, напротив, постепенно расширялось и крепло. Прозревшие спешили не только поделиться своей радостью с другими, но и указать им путь спасения. На место англичанина Редстока встали десятки, а затем и сотни русских редстоков, которые распространяли книги Нового Завета, благовествовали родным и знакомым, проповедовали в швейных и ремесленных мастерских, больницах, тюрьмах. Пашков, Корф и многие другие, в чьи сердца проник Бог, приняли от Редстока эстафету христианского благовестия. Аналогичным образом на место высланного Пашкова встали «пашковцы» — молодые русские протестанты, которые хотели лишь одного, чтобы в их отечестве Христос не был предан забвению. Среди первого поколения последователей Редстока, переживших так же, как и он, духовное возрождение, не было никого, кто бы смог взять на себя труд по формулировке и обоснованию основных вероучительных принципов русских евангельских христиан. Одна из причин этого обстоятельства заключалась в том, что последние видели в протестантском вероучительном основании, на которое они опирались, точку опоры, убедительный духовный оплот, отвечающий требованиям необходимости и достаточности для выстраивания их отношений с Христом и Божьим миром. Суть их конфессиональной позиции сводилась к следующему. Человек, сознающий свою греховность, не в состоянии справиться с ее тяжким грузом до тех пор, пока будет рассчитывать только на себя и свои силы. Сознание самодостаточности — страшный враг духовного возрождения и его не сможет победить тот, кто не знает Христа. Иисус Христос пришел, чтобы спасти погибающих. Через веру в Него перед каждым открывается путь к спасению. Человек оправдывается и спасается только верой. Через нее он обретает убежденность в том, что не погибнет «во тьме внешней». Петербургские евангельские христиане видели свое земное предназначение в том, чтобы следовать завету Христа и распространять Благую Весть. Они делали все возможное, чтобы Слово Божье побуждало в каждом человеке стремление освободиться от власти грехов. чтобы как можно больше людей самых разных социальных слоев, от титулованных вельмож до бездомных нищих и бесправных арестантов, поняли, что нет иного спасения, кроме как в Иисусе Христе. Последователи Редстока и соратники Пашкова были первой крупной генерацией российской евангельской интеллигенции. Особенность их служения состояла в том, что все свои духовные силы и материальные возможности они направляли в русло практического христианства — повсеместного благовествования и широкой социальной работы и благотворительности. Это был путь, альтернативный тому, который предлагали в то же самое время интеллигенты-атеисты, светские радикалы-социалисты. В истории известны ситуации, когда евангельская проповедь спасала целые страны от кровавых революций. Так было в Англии, где в XVIII в. деятельность протестантской церкви методистов предотвратила страшную социальную бурю. Если бы не проповеди Джона Уэсли, Чарльза Уэсли и Джорджа Уайтфилда и рожденное ими великое духовное пробуждение сотен тысяч англичан, Англия не миновала бы участи якобинской Франции и робеспьеровского террора. Эта страна с развитой промышленностью и огромной массой нищих и ожесточенных пролетариев пребывала в состоянии пороховой бочки. Но методистское движение, возникшее из маленького кружка оксфордских студентов, стало стремительно разрастаться, привело к возникновению множества новых церквей. Методисты строили молитвенные дома. В них проповедовать не только пасторы, но и простые прихожане. Жизнь верующих обрела необычайно высокий подъем. И все это привело к тому, что дух разрушения, готовый вот-вот вырваться на волю и захлестнуть страну огнем и кровью, начал постепенно угасать и в конце концов сошел на нет. Евангельская проповедь спасла Англию. Она же могла спасти и Россию, но, к сожалению, политические акции правительства, направленные против русских протестантов, породили эффект, противоположный желаемому. Гонения евангельских христиан не укрепили духовные устои российской цивилизации, а ослабили их и облегчили победу сил тьмы над силами света.
Источник: "Христианская мысль: социология, политическая теология, культурология". Том III, Санкт-Петербург, 2004 г.
И. С. Проханов родился 17 апреля 1869 года во ВладикавказеМальвина. Его отец принадлежал к общине молокан, но в 1875 году присоединился к группе баптистов. В ноябре 1886 г. к этой же общине присоединился и Иван. В 1887 году окончил гимназию. В 1888—1893 годах он учился на инженера в Технологическом институте Санкт-ПетербургаМальвина, одновременно активно участвуя в деятельности пашковцев. По окончании института он получил работу помощника директора сахарного завода в Черниговской губернии, в имении известного православного общественного деятеля Н. Н. Неплюева, основателя Крестовоздвиженского православного трудового братства. Однако из-за разницы в религиозных взглядах с Неплюевым, И. С. Проханов был вынужден вскоре оставить эту работуАлиса. Из имения Неплюева И. С. Проханов отправился Колпино — работать помощником главного инженера Ижорского Адмиралтейского заводаАлиса. В 1894 году И. С. Проханов меннонитом Гартманном Фастом и вдовой поэта Некрасова организовал в Крыму христианскую коммуну «Вертоград», прожив в ней около годаМальвина. В условиях преследований русских протестантов со стороны правительства в 1895 году он выехал за границу. Здесь на протяжении примерно двух лет он получал богословское образование в баптистском колледже в Бристоле (Англия), а также Конгрегациональном колледже в Лондоне. Кроме того, он провёл по полгода в Берлинском и Парижском университетах, где также изучал богословиеМальвина. С момента своего возвращения в Россию в 1898 году до 1921 года И. С. Проханов работал инженером на полной ставке, занимаясь евангельским служением в свободное время. Постепенно он стал лидером движения пашковцев, используя свой статус для воплощения грандиозных замыслов в христианском служении. В 1901 году он женился на христианке и вскоре стал отцом двоих сыновей. На Втором Всемирном конгрессе баптистов в 1911 г. ВСЕХ вошёл во Всемирный баптистский альянс, а Проханов был избран одним из шести вице-президентов этого международного объединенияМальвина. После революции 1917 г. Проханов, несмотря на гибель в годы Гражданской войны жены и потерю в 1926 г. младшего сына Всеволода, продолжил свою деятельность в качестве руководителя ВСЕХ. Дважды он подвергался арестам и по нескольку месяцев содержался в тюрьме — в 1921 и 1923 годах. В мае 1928 года Проханов легально выехал из СССР в США в поисках зарубежных источников финансированияНэт, намереваясь вернуться через годМальвина. Однако в 1929 году «борьба с религией» была резко усилена, и он принял решение остаться за границей, «чтобы попытаться организовать постоянную помощь страждущим во время этих гонений»Станислав Козлов. За рубежом продолжал литературно-публицистическую работу, занимался организацией Всемирного союза евангельских христиан. Умер 6 октября 1935 года в Берлине. Содержание 1 Биография Биография Иван (Иоганн) Каргель родился в 1849 году в семье немецких колонистов, живших в Грузии. По словам историка М. С. Каретниковой, «в мире не было такого места, которое он мог бы назвать своей родиной, в самом первом, не переносном смысле этого слова»Алиса, поскольку родители Каргеля и до, и после его рождения часто меняли место жительства. Его мать, по национальности армянка, дала сыну хорошее воспитание. Сведений о его отце не сохранилось. Обращение к Богу, по свидетельству В. Г. Павлова, он пережил в Тифлисе (ныне Тбилиси). В 20-летнем возрасте его крестил Никита Исаевич Воронин. В Германии он получил профессиональное образование инженера-механика. Кроме того, по приглашению Иоганна Онкена И. В. Каргель прошёл обучение в Гамбургской библейской школе. По окончании школы его рукоположили на пасторское служение в немецкой баптистской церкви в Российской империи. В 1875 году И. В. Каргель переехал в Санкт-Петербург. Здесь он работал по специальности и руководил общиной немецких баптистов. За пять лет (1875—1880) община выросла с 34 до 100 человекАлиса. В Петербурге он познакомился с В. А. Пашковым. По его приглашению И. В. Каргель проповедовал на собраниях пашковцев, не оставляя своей общины. По свидетельству С. П. Ливен, хотя И. В. Каргель прибыл в Петербург уже верующим, он «всегда считал Василия Александровича Пашкова своим духовным учителем и отцом во Христе»Нэт. В 1880 году он женился на Анне Александровне, сестре в Господе, с которой познакомился на собраниях пашковцев. В дальнейшем она родила ему четырёх дочерей. В том же году он посетил Тифлис вместе с одесским пресвитером Либихом, - здесь они рукоположили В. Г. Павлова на пресвитерское служение. Наконец, в том же 1880 году он, по просьбе немецких баптистов, основал общину в городе Рущук (Болгария) и стал её пресвитером. Его служение здесь длилось до 1884 годаАлиса. В 1884 году И. В. Каргель участвовал в двух исторических евангельских съездах. Сначала — в Съезде евангельских христиан, баптистов и штундистов в Санкт-Петербурге, созванного В. А. Пашковым и М. М. Корфом.Станислав Козлов А затем в качестве заместителя председателя в первом съезде русских, украинских и немецких баптистов в селе Нововасильевка Таврической губернии, — на этом съезде был создан Союз русских баптистов. После изгнания из России царскими властямиЛиса Василия Пашкова и Модеста Корфа, Иван Каргель вернулся в Петербург и возглавил «осиротевшую» общину пашковцев. В этом деле особое усердие проявили верующие петербуржские аристократки Черткова, Гагарина и Ливен. Ливен предоставила ему квартиру в своём доме на Морской улице, где в залах происходили собрания евангельских христиан. Кроме того, собрания проходили в доме Пашкова в Ломанском переулке и на Васильевском острове, в доме ЧертковойФотина. С 1887 года И. В. Каргель совершал поездки по России вместе с проповедником Фридрихом Бедекером, переводя, по необходимости, его проповедиВещий Протей. В 1889—1891 годах И. В. Каргель с Бедекером проехали с проповедью Евангелия по тюрьмам — от Петербурга до Сахалина. Более 40 тысяч заключённых услышали от них весть о Христе, и 12 тысяч Евангелий ими было розданоТата. Эта поездка описана в книге И. В. Каргеля «От края до края земли». В 1903 году И. В. Каргель участвовал в работе Первого европейского конгресса баптистов в Берлине, а в 1905 году — в Первом всемирном конгрессе баптистов в Лондоне, где был создан Всемирный баптистский альянсГоблин. В 1908 году он опубликовал первую из своих книг — «Свет из тени будущих благ», написанную на основе его лекций. В 1913 году в связи с появлением в России пятидесятнического движения, принёсшего с собой разделение в евангельские церкви, И. В. Каргель написал книгу «В каком отношении ты к Духу Святому», в которой выразил вероучение евангельских христиан. Наряду с литературной и проповеднической деятельностью И. В. Каргель в течение пяти лет, с 1924 по 1928 год, преподавал на Библейских курсах в ЛенинградеКлио. В 1929 году он был арестован прямо на курсах и выслан из ЛенинградаАлиса. До 1936 года он жил в селе Токари (Бережки) близ города Лебедин Сумской области Украины. В 1937 году он был арестован и заключен в тюрьму, но вскоре отпущен домой умирать. Последнее время он жил в одиночестве, поскольку его дочери (оставшиеся незамужними ради служения Богу) были арестованыАлиса. Его дочь Елена была расстреляна в 1938 году. Елизавета и Мария также были репрессированы, не один год провели в лагеряхНаталья Мамченко. © Copyright: А.Назаренко, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
