казалось, хмурится мой дом пустой...

Тагор

Казалось, хмурится мой дом пустой
И отвернулся от меня в обиде.
Брожу по комнатам, не находя
Себе в нем места. Я сдаю в аренду
Свой дом и уезжаю в Дехра-Дун.
Я долго не решался отворить
Дверь в комнату Омоли. Грудь сжимало.
Но надо было комнату убрать
Пред тем, как дом сдавать, и я решился,
И смело отпер дверь. Флакон духов
Гребенка. Пара туфелек из Агры.
Налево фисгармония в углу.
На полке книги. Вклеены картинки
В альбом. В порядке платье и бельё.
В шкафу зеркальном разные игрушки.
Коробки из-под пудры. Пузырьки.
Я в кресло у стола сажусь в молчанье.
Вот кожаная сумка. С ней, бывало,
Она ходила в школу. Вот тетрадь
С задачами. Раскрытое письмо
Оттуда выпало. Мой адрес криво
Был нацарапан детскою рукой.
Пред утопающими, уверяют,
Картины прошлого проходят вмиг.
Когда я в руки взял ее письмо,
То тоже вспомнил все в одну минуту.
Когда скончалась мать её, Омоли
Исполнилось семь лет. Какой-то страх
Не покидал меня. Я опасался,
Что девочка недолго проживет.
Какая-то печаль её мрачила.
На личико её ложилась тень
Предчувствуемой будущей разлуки.
Мне страшно было дома оставлять
Её одну. Работая в конторе,
Я думал, мало ли какие вдруг
Несчастия случаются на свете.
На праздники приехала гостить
Из Банкипура тетя. «В наше время
Все грамотны, — заметила она. —
Кто женится теперь на неученой?»
Мне стало стыдно. Я пообещал
Отдать без промедленья дочку в школу,
Что и исполнил на другой же день.
У дочки было много дней свободных,
Но и в учебные она тайком
Домой из школы ухитрялась бегать,
И я, отец, был в заговоре с ней.

На следующий год, приехав, тетя
Сказала: «Вот что, больше так нельзя.
Я увезу её и в Бенаресе
Пристрою в самый лучший пансион.
Спасу племянницу от ласк отцовских».
Уехала Омоли, скрыв обиду.
Зачем я с тетей отпустил её!
Я в Бадринатх отправился молиться,
Чтоб убежать от самого себя.
Четыре месяца я жил без писем.
Я думал, наша родственная связь
Ослабла там благодаря заботам
Наставников, и отдал дочь в душе
В господни руки с чувством облегченья.

Спустя четыре месяца я сам
Задумал съездить в Бенарес к Омоли.
Но по дороге получил письмо.
Бог взял её. Мне нечего прибавить.
Я — в комнате Омоли. Предо мной
Её письмо. Она в нем пишет: «Очень
хочу тебя увидеть...»
Вот и всё.


* * *
Милый друг, вчера Ты ранил меня, когда я подошла к Тебе на помазание святым миром из Иерусалима.