Пигмей гл. 2 чудотворец, окончание

*
Вот эпопея – целина пустует…
И молодёжь из сёл в далёкий путь,               
туда, где казахстанский ветер дует,   
но молодость смела, она ликует,         
не слышит глас: деревню не забудь! 
Забудут всё! И где босыми мчались,    
и где могилы предков их остались…
Не многие вернутся – единицы,
а там, у дома лишь ручей искрится.
Берёзки, сёла, хаты за спиною,    
и старики оставлены одни…
Всё это станет в будущие дни             
для их родителей очередной бедою!
Распад Союза всё определит,               
всю меру дурости его правленья:          
там, в Казахстане, русские селенья    
никто от новых гроз не оградит.
Быть может, после этого в сознанье   
придёт и запоздалое признанье,   
что в произошедшем – это истязание               
над матушкой-кормилицей Землёй.
Покинутые хаты, целые селения
– есть результат циничного правления!
За всё заплатим страшною ценой!
Тогда я был ещё юнцом незрелым,
не понимал, что означает эта целина,
и почему она так для села важна,
ведь многие свои дома бросают!
*
Однако, версия ещё одна бытует
– размыть рабочих силушкой иной…
Из деревень усиленно вербуют
и, как колоду карт, крестьян тасуют,   
тот не вернётся больше в дом родной.  
Строительством с размахом занимались,               
село опять же в стороне осталось.
Не мной доказано, что в заводских цехах    
династия рабочая рождалась,               
была сплочённой силой в городах,            
с ней принято считаться на местах,               
хотя рабочее единство раздражало.
Оно, как в горле кость, для аппарата,               
необходимо изменить структуру.   
И принялись единство разбавлять,             
в рабочую среду крестьян вливая,
опасность единенья устраняя,               
чтоб все бразды правления забрать…
*
И «чудотворец», к слову тут сказать,    
как и в тридцатых, начал с деревень…
не до ума, иль думать было лень,               
как экономику Союза поднимать!?
Эксперимент недолго ждать заставил,
чрез лет так десять первые ростки:      
тогда рабочий свой окоп оставил,
номенклатуре право предоставил   
решать, кому вершки, кому же корешки...
Рабочий класс давно уже не класс!
Одни слова, что есть он пролетарий…
Его нигде не слышен больше глас,      
огонь, что жил в нём, видимо, угас,            
и он свои позиции оставил без баталий.
И профсоюз ручным без боя стал,               
Когда всю власть его ЦК себе забрал.
Ещё десятилетие, второе,               
и чувствую – эксперимент удался!
А, как итог всему, Союз распался,
рабочий класс как класс, ушёл в былое…
И меркантильность набирает силу,
где больше ценится суметь достать,
каким путём – на это наплевать,
сегодня и сейчас заполучить, что мило!