С оскалом Сциллы

Я стал врубаться в истин человечин,
В жестокий, но угодный звукоряд,
В нем задувает сердце боли-свечи,
Но это не смертельный ядоряд.
Пусть не живительно (кто знает) расставанье,
Слезливы и сопливы времена,
Иная жизнь…вторая,  тре…желанья
Порою странные приносят имена.
Ты любишь по сто раз, - это наука?
Ты веришь не в одно, - это печаль?
Чему очарование порука,
И есть ли у законченного даль.
Каким Богам молиться, человечьим?
Каким стратегиям предаться на износ,
Каким волкам в душе полуовечьим
Предсмертным блеяньем вздымать мирок волос.
Всё съестся,  скурвится,  сотрется, со вершится,
Последний взгляд, - в нем образ и чума,
В него живой никак не наглядится,
Когда  вернётся в Светы из дерьма.
Когда устанет, - этим насладится,
Когда упрется, - лишь наморщит лоб,
Кто в правде гол, почти краса-девица
С оскалом Сциллы, истина из роб.
Топорик знатный, любит по живому,
Тут главное получше занести,
И как-то не бывает по другому,
Не потеряв “ума” не обрести.