Незнакомец внутри. Глава 1

Два часа сорок семь минут утра: я не спал и был почти пьян в пабе. Темнота и дым - единственное, что удерживало меня от того, чтобы не съехать на сверкающий деревянный пол.

Теоретически, у меня должны бы болеть ноги, а в ушах должно звенеть после двух часов, проведённых у самой сцены на живом концерте... но я не знал этого наверняка.

Карина и Кай вернулись к нашему липкому влажному столику, хихикая и спотыкаясь, у каждого было по охапке мутных, почти пустых стаканов.

- Несите. Несите, сволочи, - кричал Виктор, стуча кулаком по столу, в то время как мы подвывали и поддерживали его криками.

- Ты ведь не собираешься этого делать на самом деле? - спросил я, склонившись, чтобы осмотреть пустую бадью из-под пива, стоящую перед ним.

- Конечно, собираюсь, - ответил Витя оскорблённым тоном.

Анна и Валера забрали у Каринки и Кая стаканы, а я затуманенным взглядом смотрел, как Валерка прищурил один глаз, и, держа в зубах зажжённую сигарету, выпускающую больше всего дыма, начал сливать оставшееся от других посетителей пиво в бадью.

- Они этим дерьмом с самого детства развлекаются, - ввёл меня в курс дела Кай. – Думаю, всё началось ещё с растворимых соков. Что я знаю, так это то, что он пьёт всё, что ему наливают.

- Зачем?

- Чёрт его знает, - пожал плечами Кай, снова обращая всё своё внимание на предстоящее шоу.

Витька поднял бадью, наполовину наполненную тошнотворной жидкостью, поднёс её к каждому из нас, вызывая стоны отвращения, а затем широко улыбнулся Карине.

- За Кару, - провозгласил он. – Подойди, поцелуй меня, потому что всем известно - после этого ты не станешь.

- Не стану. И ты будешь спать на диване, потому что я не хочу всю ночь задыхаться от запаха пота и рвоты.

- За Кару, - повторил Витя, - потому что она самая замечательная девчонка, о которой только может мечтать парень.

Думаю, так оно дальше и продолжалось, или почти так. Единственное, в чём я был уверен, так это Валера.

Я осознавал каждое его движение, каждое слово. Я запомнил его глубокий смех и то, как за миг до того, как обратиться к кому-то, он быстро, едва заметно, выдвигал нижнюю челюсть, а потом, в какой-то момент я понял, что он был сильным игроком в этой маленькой компании.

- Итак, друг, где ты сейчас? – немного позже спросил Витя, и я мгновенно сконцентрировался на этом разговоре.

До этого момента мы с Валеркой не разговаривали, если не считать тех напряжённых взглядов, бросаемых через стол, от которых моё сердце сходило с ума, а зубы начинали скрипеть.

- То здесь, то там, - пожал плечами Валера, поворачивая ко мне свой тяжёлый взгляд. – А ты где живёшь? - спросил он меня.

- Что? Мм. Я здесь живу. Ну, не здесь. В пабе. Я живу в Питере. Я был в Петербурге. Но да. Я живу здесь, - я запинался, как дурак, пока он пристально смотрел на меня, его брови ползли вверх, и казалось, он ждал, когда же я замолчу.

- Не нервничай, Максим. Валера – гей. Но в любом случае у тебя нет шансов, - встрял Виктор.

- Я не нервничаю, - солгал я, моё лицо полыхало, а пальцы разрывали в клочья салфетку.

Валерка искоса пристально посмотрел на Витю, уголок его рта приподнялся, а затем он вновь посмотрел на меня.

- Доктор ищет тебя, - сказал Витьке Валера, и я тут же понял, что речь идёт об их отце.

Витя всегда называл Ивана Русика Доктором.

- Ага, - рассеяно ответил Валерка, затем привстал, и я чуть не умер, когда он взял меня за руку. – Мне придётся наведаться к нему.

Считанные секунды я, не отрывая взгляда, смотрел на тыльную сторону своей ладони в его руке.

На моей руке виднелась длинная, в полтора сантиметра длиной свежая, слегка опухшая, царапина. И на его руке была отметина, которую оставил я, когда нас разводили в стороны. Я передвинул руку - и теперь обе царапины стали одной длинной линией... возможно, дело в алкоголе или в темноте, или в том, что было уже поздно, но это изумило меня.

Валера, всё ещё привставая, склонил голову на бок, пробежался свободными пальцами по этой линии, один раз кивнул и потянул меня за собой.

Чтобы то ни было, он понял это, тоже.

И мы молча пошли к двери, рука в руке, и я держался так близко к этому незнакомцу, по причине, которой не знал.

- Не забудьте про презервативы, - прокричал Витька, Карина толкнула его локтем, и он пожал плечами.

Когда мы проходили мимо Анны и Кая, стоящих у музыкального автомата, она что-то прошептала, и покрепче вжалась в Кая, а Том Пэтти в это время пел о том, как на время покинуть этот мир.

Снаружи морозный ветер кусал и хлестал нас, поднимал воротник тонкой белой рубашки Валерки и бил меня волосами по лицу.

Мы оба ничего не говорили, пока наши спины не прижались к ржавой ограде. Мы стояли, не касаясь друг друга, обхватив себя руками, чтобы согреться. Думаю, сейчас и не нужно было ничего говорить.

- Максим, - начал он, и моё имя, произнесённое его грубым голосом, вдруг приобрело какой-то совсем новый смысл, - чем ты занимаешься?

- Эм, пишу. Я так полагаю. Ну, в конечном итоге. Сейчас я стажёр в одном независимом журнале. А ты чем занимаешься?

- Много чем, - сказал Валера, слегка поворачиваясь ко мне и плечом прислоняясь к изгороди. – Полагаю, я мог бы спросить, что привело тебя в Санкт-Петербург, - произнёс он, от каждого слова в воздухе появлялось маленькое мутное облако.

Но он не спросил.

Потому что в тот момент ответ был очевиден.

Я приехал за ним.

Я приехал, потому что даже не осознавал до этого, что мне всегда чего-то не хватало. Потому что в моём сознании всегда оставалась пустующая часть, которую я никогда и ни в ком не видел, пока не увидел её отражение в Валере.

Это сумасшествие.

Часть меня знала, что он сумасшедший, и уже не в первый раз меня посещала мысль, что я сам безумен.

Но меня это не волновало.

- Есть парень? – напрямик спросил он, но у меня было чёткое ощущение, что это не имело для него особого значения – это не могло его остановить.

- Нет. У тебя есть кто-нибудь? – спросил я.

- Нет, - ответил он, поднял один палец, быстро коснулся моей нижней губы и опустил руку.

– Мне нравится твой взгляд на вещи. Ты такой эмоциональный.

- О. Ээ, спасибо?

Он рассмеялся, изгородь за моей спиной затряслась.

- Что ж. Спасибо, - он вздохнул, в его голосе звучали усталость и торжество, такое бывает после того, как человек достигает цели, когда битва, наконец, окончена.

Я чувствовал то же самое.

Наконец-то.

- Забавно, что я никогда раньше о тебе не слышал, - задумчиво произнёс я, - Аня довольно хорошо знает тебя, но она никогда ничего не упоминала. Я даже не знал, что у Вити есть брат.

- Я то здесь, то там, - пожал он плечами. – А я о тебе слышал, Макс. Сможешь перелезть через ограду?

- Уже сто лет так не делал, - сказал я.

Он оттолкнулся от изгороди, поставил ногу в незашнурованном ботинке в одно из отверстий в середине ограды, а затем быстро, легко и спокойно перекинул ногу, и уже твёрдо стоял на ногах по ту сторону изгороди от меня.

- Возвращайся, - сказал я, смутно улыбаясь, проводя пальцем по ржавчине.

Валерка с жеманной полуулыбкой повторил мои движения и отрицательно покачал головой, у него был вид бездомного мальчика, примеряющего столетний галстук.

Он показал пальцем на меня, а затем на землю у своих ног.

Я перескочил через изгородь. Что ещё мне оставалось делать?

Мы шли по леденеющему городу и говорили обо всём, перебивая друг друга, нам обоим больше нравилось узнавать новое друг о друге, а не рассказывать о себе.

Мы шли мимо причудливых домов, и он рассказывал мне забавные истории о том, как здесь жил Фёдор Достоевский или как Сергей Есенин пытался покончить с собой в доме 203... а затем пожимал плечами и говорил, что всё выдумал.

Я не был уверен, что это не так.

Он отвёл меня в закусочную, где к нам подошла мрачная обвисшая официантка с седыми волосами, знавшая его имя.

Мы сели в коричневую кабинку с прожжёнными сигаретами порванными сидениями, официантка принесла коричневый пластиковый кофейник и две чашки.

- Ты сегодня куришь, Валера? – спросила она, держа в руках маленькую жестяную пепельницу.

Он похлопал себя по карманам и пожал плечами.

- Нет, не сегодня, Поля, - вздохнул он, а я два раза посмотрел на её бейджик, потому что на нём значилось имя Алла.

Она ушла, и я удивлённо поднял брови.

- Её зовут Алла, - сказал я.

- Она больше похожа на Полю.

- На кого похож я?

- Всё вместе.

Я встретил его взгляд, и мы так и сидели, разглядывая друг друга, впуская друг друга в душу. Меня наполнило странное изумление – как я мог не знать, что рядом есть кто-то такой, как он?

Где он был до этого и как долго пробудет здесь?

Как возможно за считанные часы найти недостающий элемент?

И как я мог быть в этом уверен?

И когда-нибудь, хоть когда-нибудь, он меня поцелует?

- Зачем ты всё записываешь, прежде чем напечатать? – спросил он, и мне пришлось встряхнуть головой, чтобы придти в себя.

- Что?

- Ты сначала записываешь всё, а потом печатаешь. Зачем?

- Как ты это узнал?

Он легонько коснулся мозоли на среднем пальце моей правой руки.

- О. Так проще думать. Думаю, само ощущение ручки в руке... не знаю. Имеет значение.

К тому времени, как кофейник опустел, взошло солнце, и мороз начал покрывать улицы.

- Устал гулять? – спросил он, когда мы выходили из закусочной.

- Нет, - ответил я, хотя это было неправдой.

Но я понимал, если ехать домой на такси, то это ускорит прощание, а я всё ещё не был уверен, что не выдумал его.

Если мы расстанемся, то я его возможно никогда не увижу больше.

И хотя это было маловероятно, от этой мысли мне становилось тошно.

- Я провожу тебя домой, - сказал он.

И пока мы шли, он насвистывал что-то медленное и простое, но я не мог понять, что именно, но тем не менее напевал что-то в тон.

Валера остановился у киоска, купил газету, свернул её и засунул в задний карман, пока я пытался идти носом к пятке по обломкам бордюра, силясь вспомнить, как держать равновесие, но, похоже, оно было совсем для меня утеряно.

Он с полуулыбкой наблюдал за мной, а затем протянул руку, глядя на меня из-под тёмных ресниц; тени под глазами стали ещё темнее, чем раньше.

Не говоря ни слова, я взял его за руки, и мы пошли дальше.

Впереди показался мой дом, и меня наполнил совершенно глупый, неконтролируемый страх. Я крепче сжал его ладонь, он остановился посреди тротуара и склонил на бок голову.

- Что? – спросил он.

- Ничего.

- Неправда. Ты сейчас к чёрту раздавишь мою руку. Снова. В чём дело?

- Я просто... мне было хорошо с тобой, и возможно мы больше не увидимся, по крайней мере, нескоро...

- Почему? – на его лице появилось смятение.

- Потому что... ты не часто бываешь здесь и...

Я чувствовал себя дураком.

Валерка засунул руку в карман и вынул маленький серебристый телефон, взял мою руку и положил его на мою ладонь.

- Вся моя жизнь в этом телефоне, - сказал он, замолчал и улыбнулся. – Надеюсь, тебе это показалось не настолько жалким, как мне. В любом случае, возьми его. Но он мне нужен обратно к двум часам.

- Я... я не могу его взять. Ты сам только что сказал, что здесь вся твоя жизнь. Я не могу взять его.

Валера почесал затылок и сощурился, задумавшись на мгновение.

- Ты уже сделал это, - наконец, произнёс он, затем обвил мои пальцы вокруг телефона и развернулся.

Я стоял, сжимая телефон, улыбаясь, как будто был на небесах, а на самом деле мне до боли хотелось, чтобы он обернулся.

Но вместо этого он засунул руки в карманы и слегка повернул навстречу солнцу свою лохматую голову, и, шаркая, отправился куда-то.

В топком, вязком и тлеющем иле,
Среди тины и гнилостных вод,
По забытой, но прежде могиле,
Тихой смертью болото течёт.

Здесь разносятся смрады по ветру,
И туманов холодных полёт.
Оно ждёт безмятежную жертву,
Жертву новую, долгую ждёт.

Свет не видно как в сумерках грота,
Из-за тени коряг и ветвей.
Но не спит, но не дремлет болото
В ожидание добычи своей.

Застоялась вода в слое тины,
Нет тепла, да и жизни в нём нет.
И бурлит, чуть колебля, трясина
Еле видный полуденный свет.