Мёртвое сердце

- Это просто смешно, - проворчала Дарья, прислонившись спиной к яркой стене обувного магазина.

Она никогда не славилась большой любовью к дорогим бутикам вроде «Фэнси Фит», но её подруга, Алёна, выходила замуж в субботу, поэтому Даше пришлось перебороть себя и отправиться за туфлями на выход.

С сомнением во взгляде она разглядывала стеллажи с обувью, поражаясь высоте каблуков и количеству различных ремешков и ленточек. Она тяжело вздохнула.

- У вас есть что-нибудь менее убийственное, правда?

Девушка улыбнулась, её волнистые светлые волосы блестели под светом огромной люстры. Бейджик, приколотый к её розовой кофточке, гласил, что консультанта зовут Диана.

- Извините, мадам, но это всё, что у нас есть. Если желаете – могу принести что-нибудь для примерки. Я частенько помогаю старшему поколению. У меня хороший вкус.

Дарья нахмурилась. Возможно, её возраст и приближался к цифре сорок, но это не делало её старой. Она заботливо следила за собой, регулярно занималась спортом, и, несмотря на тяжёлую работу, оставалась очень привлекательной женщиной. «Старшее поколение» наводило её на мысли о краске для скрытия седины и о лотереях по вечерам.

- Благодарю, но я могу справиться сама, - вежливо ответила Даша, упрямо уперев руки в бока. – Если мне понадобится помощь, я позову.

Девушка-консультант коротко кивнула и походкой от бедра направилась к кассе на выходе, чтобы присесть.

Спустя какое-то время выбор Даши остановился на двух парах туфель на каблуках, и ей даже не пришлось ничего спрашивать у странноватой молодой особы. Дашка встала перед длинным зеркалом во весь рост, поворачивая свою ножку то в одну сторону, то в другую, разглядывая изящную туфлю с атласными лентами на своей левой ступне.

- Они прекрасны.

Она подняла взгляд, вскинув брови, и увидела в отражении зеркала мужчину позади себя. Он выглядел немного младше неё – скорей всего, ему около тридцати – и обладал сногсшибательной внешностью. Как часто говорится в дешёвых романах, парень с обложки.

- Вам не нравятся вон те, другие? – небрежно бросила она, кивнув на вторую пару обуви.

- Эти мне нравятся намного больше, - он указал пальцем на её ноги. – Они смотрятся очень изысканно на вас.

Она ещё раз скользнула взглядом по его стройной фигуре, отметив костюм, стоимостью в три тысячи евро, едва сдержавшись, чтобы не облизнуться, как голодная пума. Она не испытывала недостатка в мужском общении или ласке. Честно говоря, к ней регулярно захаживали "друзья по постели", чтобы развлечься. Но этот парень был лучше их всех вместе взятых. Он, должно быть, гей, - подумала она. – Иначе что ещё он забыл в женском обувном магазине?

- И почему вы считаете себя модным экспертом, мистер..?

- Валерий Русик, - засиял он заразительной улыбкой. – Чтобы ответить на ваш вопрос, хочу заметить, что являюсь младшим сыном – у меня три сестры – свой одержимой обувью матери. Я уже сказал, что это её магазин? Я просто слежу за порядком, пока она не в городе.

- Тогда понятно, - хмыкнула Дарья. – Полагаю, вы более квалифицированы в этом вопросе, чем я. Я не очень-то люблю каблуки, и особенно на ленточках, как эти.

- Какая жалость! – он чуть склонил голову набок, вздыхая. – У вас весьма симпатичные ступни.

Она вздёрнула бровь, продолжая смотреть на его отражение. – Разве ступни могут быть симпатичными?

- Ох, разумеется, - сладко прошептал он, его глаза цвета сапфира продолжали сверлить её взглядом из зеркала. – Они могут быть даже красивыми.

Комок застрял в её горле. Этот парень – Валера, сын хозяйки обувного магазина, брат трёх старших сестёр – смог загнать её в краску и возомнить себя желанной одним лишь предложением. Его можно было похвалить; она редко смущалась от слов мужчины. Гей или нет, но он дьявольски обольстителен.

- Прошу прощения... но я не расслышал вашего имени, - усмехнулся он.

- Даша. – Она улыбнулась и сбросила туфлю. Затем наклонилась и бережно убрала её обратно в коробку, отметив, как его взгляд опустился ниже. Правильно, малыш, я ещё не слишком стара, чтобы заинтересовывать привлекательных мужчин.

- Что ж, Даша, довольно странно говорить это после того, как мы выяснили, что у вас красивые ступни, - он рассмеялся немного нервно. – Но что за чёрт?.. Не хотите ли выпить со мной?

Она застыла на мгновенье, затем наградила его неспешным взглядом через плечо. Он смущённо закусил губу и застенчиво улыбнулся, лёгкий румянец появился на его щеках. Похоже, не гей... и, очевидно, любит женщин постарше. Счастливый день.

- С удовольствием, Валера, - согласилась она, развернувшись к нему всем корпусом.

- Отлично! – громко воскликнул он. – Знаете кафе прямо на углу магазина? Восемь часов вас устроит?

- Более чем.

- Превосходно. – Он кинул быстрый взгляд на коробку в её руках. – Берёте?

- Да, - радостно ответила она. – Спасибо за помощь.

- Без проблем, - он подмигнул ей. – До встречи в восемь.

Дарья увидела его в окно, прежде чем он распахнул дверь и перешагнул порог кафе. Он был одет в тёмно-синюю рубашку и джинсы. Этот облик разительно отличался от того, что Даша наблюдала днём, но был не менее впечатляющим. В переливающемся разными красками свете, льющемся от барной стойки, она уловила в его тёмных волосах каштановый оттенок, отчего его глаза показались ей ещё синее.

- Это место свободно? – по-мальчишески улыбнулся он, ухватившись за спинку пустующего стула.

- Вам не кажется, что кто-то переигрывает? – поддразнила она.

- Может быть, вы и правы, - со смешком ответил он, заняв свободное место. – Мне сразу переходить к вопросу: «Ты часто здесь бываешь»?

- Думаю, мы можем пропустить эти пик-аперские фразочки, Валера. – Она рассмеялась, покачав головой.

- Разве? – спросил он и подозвал жестом официантку. – Всё, что мне известно о тебе, так это твоё имя и абсолютное неумение выбирать туфли на выход.

Она шмыгнула, делая глоток "Кровавой Мэри". – Твоя правда.

- Так что расскажи мне немного о себе. Например, чем зарабатываешь себе на туфли?

- Я писатель.

- Писатель какого рода? – Он наклонился вперёд, облокотившись на стойку, и взглянул на полногрудую официантку, пристально смотрящую на него с обольстительной непристойной улыбкой. – Джек и колу.

- Художественная историческая литература, - ответила Дарья, когда официантка удалилась.

- Так ты одна из тех писателей, что любят использовать слова, вышедшие из обихода в тысяча шестьсот третьем году?

- Это я, - гордо ответила она, ухмыляясь. – А ты чем занимаешься? Когда не преследуешь женщин в обувном магазине своей матери.

Он засмеялся. Даша не могла противостоять очарованию его красивого лица, освещённого улыбкой, и тому, как он пожал плечами, будучи сильно удивлённым.

- Я торакальный хирург.

- Ничего себе, - она жеманно улыбнулась, сделав ещё глоток. – Я впечатлена... и, возможно, немного напугана.

- Не стоит. – Он подмигнул. – Это просто работа.

В этот момент вернулась официантка и поставила на стол перед Валерием его напиток, да так, что ложбинка между её богатствами оказалась перед его лицом.

- Ещё порцию, мэм? – Она с надеждой посмотрела на Дашу.

Я знаю, что ты задумала, милочка, гуляй.

- Нет, спасибо.

- Так ты из Санкт-Петербурга? – продолжил он, после того как официантка унеслась прочь, надув губы.

Дарья покачала головой.

- Я из Самары. Приехала в город на свадьбу друзей. Ты?

- Моя семья переехала сюда из Финляндии, когда мне было четырнадцать.

Они довольно долго болтали ни о чём – смеялись и переговаривались, переговаривались и смеялись – пока серебряный месяц не показался в ночном небе, и воздух не стал бодрящим и жалящим. Дарья стояла на тротуаре, ища в своей дамской сумочке ключ от арендованного автомобиля, ноги едва держали её.

- Ты не можешь вести в таком состоянии, - запротестовал Валера, схватив её за локоть, предотвращая падение. – Давай я подвезу тебя?

- Не понимаю, что со мной не так, - произнесла она нечленораздельно извиняющимся тоном. – Я выпила всего лишь две порции.

- Не будь столь строга к себе. – Его ладонь скользнула вниз по её спине. – Это скорее всего из-за рогипнола, что я добавил в твой последний бокал с "Кровавой Мэри", чем от количества выпитого.

Холод парализовал Дарью.

Она в ужасе повернулась к нему, и ей хватило времени лишь на то, чтобы увидеть его широкую зловещую усмешку, исказившую мужественные черты лица, прежде чем провалиться в темноту.

Кап, щёлк, кап, щёлк – звуки, от которых она начала пробуждаться.

Они и холод.

Кожа пошла мурашками, и крупная дрожь пробирала её до самых костей. Густой туман путаницы в голове создавал впечатление, что на её мозг нанесли толстый слой шеллака, перекрывая воздух какой-либо ясной мысли.

Где я, чёрт возьми?

Она изо всех сил пыталась что-нибудь вспомнить, хоть что-нибудь, но её вялый разум отказывался сотрудничать; частично вследствие того, что голова казалась расколотой пополам. Она попыталась поднять руки, чтобы коснуться пульсирующей поверхности, но они не сдвинулись ни на миллиметр.

По сути, ничего не двигалось.

Она попыталась дёрнуться, но и это ей не удалось, словно она была привязана к чему-то холодному и тяжёлому под ней.

Осознание ужасающей действительности не заставило себя долго ждать: она не могла даже шелохнуться, оставалось только смотреть. Даша рвано вдохнула и, медленно открыв глаза, осмотрела отвратительное помещение.

Она находилась в тесной сырой комнате с бетонными стенами без окон, только одна голая лампочка свисала с потолка, еле освещая её. Возле Дашки - стальная раковина (напоминающая ту, которую используют доктора, когда тщательно моют руки перед операцией), выступающая из стены, бусинки тёмной воды стучали по дну. Рядом стояла высокая тележка, прикрытая белой тканью. Возможно, скрывая все бесчеловечные инструменты, которые её похититель хотел скрыть от её глаз до поры до времени, пока уровень её страха не удовлетворит его.

Даша лежала лишь в нижнем белье, надёжно закреплённая на старом столе для вскрытия четырьмя тяжёлыми кожаными ремнями. Кандалы вокруг её лодыжек были прицеплены к длинной железной перекладине, раздвигающей её ноги приблизительно на метр.

Множество вариантов развития событий кружилось в её раскалывающейся голове - каждый ужаснее предыдущего, - и во всех участвовал её молодой очаровательный ухажёр с прошлого вечера.

Вывод однозначен.

Валерий Русик – псих!

Она знала это наверняка, но всё остальное казалось ей бессмыслицей, она не понимала, с чем имеет дело. Особенно в тот момент, когда он открыл дверь и ступил в сырую комнату, насвистывая незнакомую, но раздражающе-радостную мелодию. Как будто он неторопливо прогуливался по парку, а не готовился сделать что-нибудь извращённое с полуголой женщиной, привязанной к столу в секретной комнате под его гаражом или в подвале. Она не представляла, где располагалась эта холодная тюрьма.

- Я рад, что ты, наконец, проснулась, - сказал он, приближаясь к столу и смотря на неё сверху вниз. – Тебя долго не было.

- Пожалуйста, Валера, - скрипучим голосом произнесла она, ёрзая в своих путах. – Если ты отпустишь меня, обещаю, что никому не расскажу. Ты не должен этого делать.

Она знала его ответ ещё до того, как он его озвучил.

Он склонился над столом – его лицо было так близко к её, что она могла чувствовать лёгкий запах алкоголя, присутствующий в его дыхании, – и уставился на неё пустыми, безжизненными глазами.

- Интересно, сколько раз такие люди, как ты, произнесли те же самые слова таким людям, как я? Припаси своё подхалимство для Бога, мне наплевать.

Она хотела кричать или плакать. В действительности, ей хотелось сделать и то, и другое, но будучи упрямым человеком, она вместо этого плюнула ему в лицо.

Он рассмеялся, вытирая слюну, и скосил глаза к тележке у раковины.

- Знаешь, что находится под тряпкой? – спросил он, нетерпеливо теребя угол белой ткани. – Медицинская пила. Обычно я использовал ножовку, но она всегда оставляла непривлекательные края на кости лодыжки.

- Кости лодыжки? – ошеломлённо прохрипела она.

- У меня, как бы ты назвала, своего рода «фетиш на ноги», - небрежно объяснил он. – Но к другим частям женского тела интереса не имею. Так что я придумал подходящее решение своей довольно специфической проблемы.

Он стащил ткань, выставляя напоказ электрический прибор для вскрытия.

Попытки Дарьи освободиться от стальных оков ни к чему не привели.

- Пожалуйста! – рыдала она, слёзы катились по её щекам. – Я могу быть полезной! Я ни слова не скажу и не сделаю ничего против тебя! Мы весело проводили время в баре! Правда же? Если захочешь, всё будет так же, как и тогда!

- Дарья, Даша, Дашечка, - нараспев произнёс он, качая головой. – Ты, определённо, принадлежишь к тому типу женщин, которые не способны закрыть свой грёбаный рот... Точно такими же были моя мать и сёстры.

Он стянул медицинскую пилу с тележки, и зубчатое лезвие сверкнуло на свету. Оно словно ожило; громкий металлический визг, почти схожий по звукам с воплями, что срывались с губ его беспомощной жертвы, заполнил комнату.

Дашка в ужасе наблюдала за происходящим с широко раскрытыми глазами, когда он приблизил движущийся инструмент к одной скованной лодыжке. Обнажив зубы в лучезарной улыбке, он заботливо произнёс:

- Может быть немного больно.

Иду по склону. Стая псов больших
С горящими, голодными глазами,
Мне в спину дышит. Так в ночной тиши
Безумие соседствует со снами.

Сознание спит... Со дна души во тьме
Мой враг приходит, сея разрушение.
Вдруг сон есть жизнь? А может жизнь во сне?
Грань разведают страхи и сомнения.

Я просыпаюсь, я сильнее их.
Я жизнь уверенно держу в своей ладони.
Вой за спиною чёрных псов затих.
На этот раз ушёл я от погони.

Но снова ночь, я снова вдаль бреду.
Песок скрипит под сбитыми ногами.
И снова тени за собой веду...
А может быть они не рады сами,

Что нас соединяет мрака нить?
А может я могу им дать свободу?
И чтобы псов на волю отпустить,
Пойду покорно прямо к эшафоту.

А может там, в невидимой дали,
Я сам кажусь зловещей чёрной тенью?
И это я гоню на край земли
В беспамятстве кого-то и смятении.

Сознание спит... Безумие в ночи
Со сном срывают в оргии одежды.
Душа распятая от ужаса кричит.
Лишь крыльев шорох сломанной надежды...
…