Ten Black Roses. Sinful Pleasure

Я снова хотел его.

Мне казалось это нереальным, ведь я только что вышел из него, и снова хотел трахнуть своего Исмаэля.

Мои пальцы лениво изучали его податливое тело, двигаясь от пупка к твёрдости его груди. Он спал сейчас рядом со мной на спине, и его грудь тихо вздымалась. Лицо Исмаэля было таким спокойным и безмятежным, я даже почти поверил, что сказка «Любовь до гроба» стала явью. Я легонько коснулся пальцами местечка между его ног, и поза Исми тут же изменилась: ноги раздвинулись, а губы приоткрылись, но он явно продолжал спать.

Интересно, смогу ли я довести его до оргазма во сне?

Но в этот момент из кухни послышался крик. – Дорогие? – голос матери донёсся до чердака. – Вы не спите?

- Исмаэль, проснись, - тихо прошипел я ему на ухо, сердце моё забилось быстрее. Я не знаю, какая была бы реакция у моей матери, найди она голого Исми и меня без штанов. Я мягко дотронулся до плеча Исмаэля, пытаясь его разбудить. – Исми, ты должен проснуться. Мама нас зовёт.

- Чтоооо? – сонно пробормотал он, и глаза его открылись.

- Побыстрее одевайся, надо успеть до того, как она откроет дверь на чердак, - яростно прошептал я ему на ухо, быстро залезая в свои джинсы и собирая по полу разбросанную одежду. – Вот, - я протянул Исмаэлю его вещи и пошёл к двери чердака на всякий случай, вдруг мать откроет дверь слишком быстро.

- Исмаэль? Валера? – послышался голос матери.

- Да, мы здесь – я крикнул в сторону лестницы. – Мы проснулись.

- Завтрак готов, глупые дети! – воскликнула она взволнованно. – Спускайтесь, чтобы съесть свои блинчики!

Я медленно повернулся к Исми, брови мои сошлись на переносице в замешательстве. Голос матери звучал так странно... Не говоря уже о том, что она была странно бодра.

Внезапно дверь чердака открылась, и я увидел, что кто-то поднимается по лестнице. От неожиданности я отпрыгнул назад и налетел на Исмаэля. – Спускайте ваши задницы сюда, - пробормотал Илья с лестницы. Его лицо было мрачным и сонным. – Ваша мать сделала блины для ваших задниц. Так что живо сюда.

Он ушёл прежде, чем я смог послать его. ****ский ублюдок. Что, чёрт возьми, мать нашла в нём? Потом появилось знакомое ощущение - мои руки слегка сжались и шея напряглась - это гнев закипал в моих венах.

Рука Исми легла мне на плечо. – Тише, Валер, всё хорошо, - мягко пробормотал он, и его прикосновение действительно немного успокоило меня. Я до сих пор не мог понять, почему одни и те же его прикосновения могут как взволновать меня, возбудить, так и успокоить. Взглянув на него, я заметил, что мягкий свет, исходящий от пыльного окна чердака слабо освещает его лицо. Кончики его ресниц светились в бледном солнечном свете, и глаза его, казалось, излучали такое спокойствие. Я никогда не видел его в такой гармонии с собой.

- Спасибо, - пробормотал я, кладя свои руки поверх его.

- Дорогие? – позвала мама в нетерпении.

- Идём! – откликнулся Исмаэль.

Запах гари в сочетании с испорченным сиропом ударил в нос, когда мы с Исми спустились по лестнице. Я ощущал, как мой живот скрутился от голода. Но, так как я не мог уже вспомнить, когда в последний раз мы с Исмаэлем ели, даже тошнотворный запах подгорелых блинов не мог оттолкнуть меня.

- Я надеюсь, вы оба любите блинчики с черникой, - сказала она с материнской заботливостью, когда мы с Исми сели за стол. Глаза матери были неестественно яркими и, казалось, налитыми кровью. Я видел, как её руки дрожали, когда она что-то делала у плиты. И снова на ней была блузка с длинными рукавами, хотя погода была тёплой, и маленькие капли пота скапливались на её лбу. – Я сделала их специально для вас, - она взглянула на нас и улыбнулась, её зубы были покрыты неестественно жёлтым налётом.

- Я ухожу, детка, - сказал Илья, оставляя поцелуй на шее матери. – Работа, - и он, даже не взглянув ни на меня, ни на Исмаэля, вышел из квартиры. Я вдруг почувствовал себя невидимым, как воздух.

- Вот, держите, - сказала мать, как только Илья ушёл, передавая нам тарелки с блинами. Исмаэль и я принялись за еду. Я так давно не завтракал, что даже эти жёсткие, с толстой коркой блины мне казались вкусными.

- Итак, - начала разговор она, пока мы ели. Краем глаза я заметил, что она села рядом, просто наблюдая за тем, как мы поглощаем пищу. – Вы что-то роняли, пока были на чердаке?

Я посмотрел в потолок, делая вид, что ничего не понимаю. – Нет, а что?

- Я слышала несколько громких звуков, и подумала, что ты что-то уронил, - огонёк в её глазах показывал, что на самом деле она думала другое. Моя рука остановилась на полпути ко рту, и я почувствовал, как моё сердце остановилось. Она знала. Она знала. Но как она могла узнать? Несмотря на все наши попытки быть тихими, мы с Исми не очень-то в этом преуспели.

Собравшись с мыслями, я проглотил еду. – Может, это было где-то рядом, - предположил я, пытаясь сделать свой голос нейтральным и незаинтересованным.

Мне не понравилось, как мелькнули её глаза. Она изучала нас обоих, как будто мы были насекомыми под микроскопом. – Нет, я уверена, что слышала это сверху, милый, - её ласковый голосок заставил меня съёжиться — что-то недоброе скрывалось за этим слащавым тоном. – Может быть, вы упали, - предположила она, не отводя от нас взгляда.

- Возможно, - пробормотал я, быстро беря новый кусочек горелого блинчика и обмакивая его в испорченный сироп.

Обстановка в комнате накалялась.

- Какие у тебя отношения с братом, Валера?

Я услышал, насколько участилось дыхание Исмаэля, но я не доставлю матери удовольствия лицезреть мою реакцию. Так что я остался бесстрастным и изо всех сил старался придумать правдивую ложь.

Но я совершил фатальную ошибку, посмотрев в глаза матери.

Она смотрела на меня так, как будто пыталась прочесть ответ по глазам. Её руки лежали на столе, они были напряжены. Я знал, что она не презирает и даже не злится, ведь она не хочет, чтобы мы ушли. Но я чувствовал некоторую неадекватность в её поведении. И, наконец, я вспомнил найденный нами прошлой ночью шприц, лежащий в мусорном ведре.

Я думаю, она ввела себе какой-то стимулятор, поэтому её глаза так лихорадочно сейчас бегают из угла в угол.

- Никаких отношений, мама, - прошипел я. – Это всё равно не твоё дело.

Рука Исмаэля легла на мою ногу, стараясь меня успокоить. Но это не помогло на этот раз.

- Нет, моё, Валера, - сказала мать. – Я ваша мать и имею право знать, что происходит между моими детьми.

- Ты покинула нас больше одиннадцати лет назад, о каких материнских правах ты заявляешь? – ответил я ей. – Когда ты ушла, то отказалась от каких-либо прав на нас раз и навсегда.

- Пожалуйста, Валерка, не веди себя так.

- Я буду вести себя так, как захочу, мама, - я выплюнул последнее слово. Я знал, что это было грубо, но я хотел причинить ей боль. Я хотел показать ей то, что мы чувствовали в течение многих лет, с тех пор, как она покинула нас. – Так что не говори мне что я должен делать, хорошо? Мне от тебя ничего не нужно.

Повисла долгая пауза.

- Насколько вы близки? – настаивала мать.

Я глубоко вздохнул, пытаясь подавить своё раздражение. – Близки. Мы очень близки, - наконец, ответил я, надеясь, что она оставит нас в покое. Я устал от её нездорового любопытства.

- Я просто хочу сказать, что прекрасно то, что вы делаете всё вместе, - сказала она, вставая из-за стола, и вышла из дома, сказав, что у неё работа в магазине, и она должна идти.

- Это было странно, - наконец, сказал Исмаэль, бросая свою вилку на тарелку.

- Я хочу уйти, - твёрдо сказал я ему, ставя свою тарелку в раковину, уже заваленную другой посудой. – Я хочу оставить это убогое место. Мне не нравится здесь.

Он согласно кивнул. – Мы можем остаться здесь ещё на одну ночь, не так ли? Так приятно чувствовать, что не надо бежать. Я устал от этого, Валера, - его синие глаза смотрели в мои с мольбой. – Это так безнадёжно – мы выберемся из этого когда-нибудь?

Я глубоко вздохнул и подошёл к стулу, на котором он сидел. Я встал перед ним и нежно взял его руки в свои. Был так резок контраст цвета нашей кожи. Моя была почти золотистая, его же бледная, как кость. - Я обещаю тебе, братишка, что мы выберемся из этого. Я никогда не позволю тебе больше страдать. Никогда, - притянув его руки к своим губам, я нежно поцеловал кожу, покрывающую его пальчики, надеясь, что эти ладони никогда не познают насилия. Мне больно думать о беспомощном Исмаэле.

- Ты не можешь обещать мне такого, - не согласился он, его глаза смотрели на наши руки.

- Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы выполнить это обещание, - сказал я, поднимая его со стула. – Я сожалею о том, что это выпало нам.

- Заткнись, Валера.

Удивлённый его ответом, я поднял свои глаза и увидел, как он смотрел на меня разочарованно.

- Не ты втянул нас во всё это, и я устал тебе говорить об этом. Вина лежит на нас обоих. Так что не повторяйся, а иначе... - добавил он игриво.

Я вздёрнул бровь, кладя свои руки на его бёдра. – И что же «иначе»? – спросил я, медленно двигая пальцем под его рубашкой.

Он очаровательно прикусил губу, раздумывая, что сказать в ответ. Я чувствовал, как ускорился его пульс, и грудь начала вздыматься сильнее, дыхание участилось. Ухмыльнувшись, я наклонился вперёд, чтобы медленно стянуть его рубашку через голову, не заботясь о том, что дверь была не заперта. Мои пальцы жаждали прикосновения к нему.

- Нам не следует, Валерка... - выдохнул он, выгибаясь мне на встречу, - сюда могут войти.

- Мне срать, - пробормотал я ему в шею, сжимая его грудь, обволакивая сосок. – Я хочу тебя трахнуть, Исмаэль. Прямо сейчас.

Он затаил дыхание, когда я быстро обозначил обо соска своими губами.

- Ммм, - простонал я, смотря на его затвердевшие соски. – Обожаю, когда ты так готов для меня, - я заглянул в его омуты, заполненные вожделением. – Хочу трахнуть тебя на кухонном столе, братик, - промурлыкал я в ухо Исми, щёлкнув пальцами по его соскам, заставляя тем самым возбудиться ещё больше.

- Валерик, - выдохнул он, прижимаясь ко мне своей оголённой, жаждущей ласк, грудью. – Хочу...

- Покажи мне, Исми, - подбодрил я его, опускаясь, чтобы сжать его пах через джинсы, чувствуя не хилый уже стояк и напряжённые яйца. – Покажи мне, чего ты хочешь.

Казалось, мои слова изменяли его. Пальцы Исмаэля вцепились в мою рубашку, срывая её через голову, прижимаясь губами к моей груди. И, о чёрт, он использовал свой язык. Глухой стон вырвался из груди, и я был невыносимо твёрд в своих джинсах. Мой член пульсировал, желая поскорее оказаться в нём. Я никогда не видел его таким, но, блять, мне это нравилось. Ощущения от каждого покусывания, облизывания моей груди отдавались прямо в член.

- Блять, Исми-синеглазый демон, - прорычал я, называя его прозвищем, которое не вспоминал уже много лет.

Вскоре его руки оказались на моих штанах, изо всех сил стараясь их сорвать. Ощущение его горячих рук на коже, рождали только похабные мысли в моей голове. Лишь за секунду, я представил его в десятках поз, в каждой из которых он кричал моё имя. Не знаю, как мы внезапно остались без одежды, думаю, я снял всё с нас прежде, чем понял, что сделал, но я не уверен. Единственное, что я теперь осознавал, что голое тело Исмаэля неистово прижимается к моему члену.

- Откинься назад, Валерка, - командовал он, и его тёмно-синие глаза смотрели в мои с таким выражением, из-за которой немного смазки появилось на головке моего твёрдого члена. - Хочу попробовать тебя.

Повиновавшись соблазнителю, которым он внезапно стал, я уселся на кухонный стол и стал наблюдать, как он подбирается ко мне. Его налитые шары свисали, а дрожащий ствол касался моей кожи, заставляя мой член подрагивать. Он нависал надо мной, оперевшись руками на стол. Затем он медленно облизал губы, и я простонал, когда мои бёдра коснулись его яиц.

- Боже, сделай что-нибудь, Исмаэль, прежде чем я затрахаю тебя до смерти, - прорычал я, ненавидя эту невыносимую медлительность, наблюдая за каждым его движением. Исми спустился вниз по моему телу, разводя мои ноги, чтобы он смог освободить руки. Его пальцы опустились на мой член и начали поглаживать его.

- Ты не хочешь, чтобы я заставил тебя кричать, Исмаэль? - предупредил я, дрожь удовольствия зажглась внизу члена. Моя грудь приподнялась, и я вцепился в край стола так сильно, что костяшки побелели.

Когда я был ребёнком, мои родители не особо задумывались над обрезанием. В результате этого вовсе не произошло. Теперь мой член гордо выпирал, непокрытый крайней плотью, которая обычно защищала головку. Видны маленькие вены, и он буквально пульсировал, когда я думал о притягательной попе Исмаэля, и какого это ощущать его узкую плоть вокруг своего члена.

Исми пристально смотрел вниз на мой твёрдый орган, нерешительно двигая пальцами по крайней плоти, немного засовывая палец под неё.

Дикий рык вырвался из моей груди, и я толкнулся бёдрами ему на встречу. Боже, это было самое чувственное ощущение, которое я когда-либо испытывал. – Блять, Исми, - стонал я, - о, чёрт!

Исмаэль быстро глянул на меня, обратив внимание на то наслаждение, которое мне доставлял. – Тебе нравится, Валерик? – спросил он лукаво.

- Конечно, блять, нравится, - выдавил я.

Прежде чем я смог сказать что-то ещё, он пошевелил пальцами под крайней плотью. Не могу описать экстаз, который пронзил меня. Я чувствовал, что готов кончить только из-за этого. Никогда не ощущал ничего подобного. Я откинул голову назад, ударяясь о твёрдую столешницу, и стонал, машинально толкаясь бёдрами в его руку. – Дерьмо, - яростно проклинал я всё вокруг.

Затем он убрал руку, и я тут же хотел опрокинуть его на стол и трахать, пока Исмаэль не потеряет сознания, из-за того, что оставил меня в таком состоянии. Но затем я почувствовал на своём дружке его рот. Исми простонал, взяв член в рот, и колебания его голосовых связок стимулировали мой и без того ноющий член. Исмаэль скользнул языком под крайнюю плоть и круговыми движениями стал ласкать его, вскоре принявшись сосать. Сильно.

Мои руки запутались в его волосах, и я вколачивал член ему в рот, пытаясь сдерживаться, но, едва ли я был способен контролировать свою силу. Откуда он, чёрт возьми, узнал это? И как, блять, он может быть столь хорош в этом деле? Его рот был таким горячим и влажным, почти таким же восхитительным, как и его попка. Он прочертил зубами по всей длине, удерживая руками мои бёдра.

- Тебе не обязательно... глотать, - выдавил я, отчаянно желая чувствовать его горло вокруг своей плоти, пока он будет проглатывать мою сперму. – Ты не обязан, - я не мог припомнить, нравилось ли ему это, поэтому не хотел причинять ему неудобства.

Одной рукой Исмаэль продолжал массировать мои яички и сосать член, время от времени проскальзывая язычком под крайнюю плоть. Я неожиданно кончил, мощно извергаясь ему в рот, дико рыча, подобно пантере. Его рот плотно обхватил мою головку, когда он глотал. И он продолжал облизывать и высасывать из моего члена сколько мог, сводя меня этим с ума.

- Иди сюда, - произнёс я слегка хриплым голом. – Моя очередь.

Он спрыгнул со стола и отошёл. – Ещё нет. Я хочу узнать, насколько ты длинный, - сказал он, слегка покраснев. – Хочу измерить тебя, Валера.

- Мне похер на свою длину, немедленно иди сюда, - произнёс я игриво. – Прежде чем ты заставишь меня охотиться за тобой.

- Подожди.

Прежде чем я смог что-либо произнести, он ушёл и вернулся обратно с линейкой. Наблюдая, как его яйца немного подпрыгивают при ходьбе, и видя всю его немалую длину, я снова становился твёрдым, поэтому когда он снова оказался на столе, я был твёрже титана.

Когда он приложил линейку к моему члену, его глаза расширились.

- Что? – спросил я почти застенчиво.

- Восемь дюймов (почти 21 сантиметр), - выдохнул он. – Никогда не думал, что ты настолько большой.

Я наблюдал, как несколько маленьких капелек вышли наружу из его стального агрегата, я облизал свои губы. Затем Исмаэль сел на мою грудь спиной ко мне. Он наклонился и снова взял член в рот. Его грудь прижалась к низу моего живота и его член вертелся перед моими губами, пока он сосал.

Неспособный помочь самому себе, я притянул к себе его бёдра и прикусил его за яички, прежде чем погрузить язык на всю длину его эрекции. Он задыхался и стонал, движения его рта остановились, когда он ощутил спазм удовольствия, что я вызвал в его плоти. Боже, я хотел лизать, сосать и трахать его языком целую вечность.

- Это поза шестьдесят девять, Исмаэль, - сказал я, дуя на его член. – Я говорил тебе, что для меня есть намного больше способов наслаждаться твоим телом, чем один, не так ли?

Твёрдо держа его бёдра в своих руках, я яростно сосал его промежность, толкаясь головой. Становилось всё сложнее концентрироваться на вкушении его прекрасного члена, но как-то я старался сдерживать себя, чтобы доставить Исмаэлю как можно больше удовольствия. Мои бёдра толкались в его рот, когда мои зубы и язык покусывали и сосали его член, в то время как мои пальцы грубо изучали его. Его вкуснота таяла в моём рту, и я знал, что был опасно близок.

Внезапно я почувствовал его глубокий крик у моего члена, когда он кончил, спина немного выгнулась, когда его тело начало сотрясать от оргазма. Я выпил его до последней капли, простонав, мои руки напряглись на его бёдрах.

Я почему-то посмотрел наверх. Что-то было спрятано в шкафчике, лишь маленький кусочек торчал снаружи, это был небольшой пакетик. Вещество в пакете казалось странно знакомым.

Я знал, что это было.

Героин.

Я на руках из огня тебя вынесу,
Душу склею твою по кусочкам.
Я сотру эту красную полосу
И новую жизнь обведу по точкам.

В мире, как зеркало, навечно кривом
Я верну тебя, и ничего не пожалею,
Перья испачкаю кровавым месивом,
Пусть даже я сам навсегда заболею.

Я сниму все оковы из боли и страха,
И в это новое утро ты сделаешь вдох.
Нашей планете не избежать краха,
Но я так хочу, чтобы ты это смог.

Прошло время, я лишь об одном жалею,
Что однажды жестоко я предал тебя...
И в памяти только твоё "верю",
Затихает в рассеянных каплях дождя.