Не беспокоить

Я обошёл кругом его беспомощное тело, на каждом шагу ударяя хлыстом о пол, нагнетая тем самым атмосферу. Звук хлыста, разрезающего холодный воздух, прекрасно аккомпанировал ритмичному стуку моих ботинок.

Не проронив больше ни слова, я подошёл к Валере сзади и со всей силы хлестанул его по спине. Хлыст взметнулся в воздухе, прежде чем обрушиться на его нежную кожу, погрязнув в ней, как в тёплом масле, оставив после себя глубокий алый след. Оглушительный крик пронёсся по комнате. Я покрылся мурашками и почувствовал прилив возбуждения от звука его агонии.

Валерка рыдал и трясся, как лист, пока кровь сочилась из свежих ран, струйками стекая вниз по его обнажённой спине.

Я упивался этой картиной, не в силах отвести глаза.

Я хлестал Валеру до тех пор, пока его спина, плечи и ноги не превратились во множество красных полос. Его голова бессильно поникла некоторое время назад, но я знал, что он находился в сознании, поскольку с каждым новым ударом он радовал меня криками и болезненными стонами. Валерка всегда выдерживал мои пытки, поэтому-то я и предпочитал его всем остальным.

Я рассмеялся, но звук получился довольно устрашающим, и он тяжело сглотнул. Одним быстрым движением я отпустил его подбородок и схватил за шею, тоненькую нежную шею, перекрыв доступ кислорода. Я улыбался пока цвет его лица переходил от красного к синему.

Синий – мой любимый цвет.

Бедный. Обезумевший. Птенец.

Я отступил от него на шаг и аккуратно обхватил его лицо ладонями, большими пальцами вытирая солёные дорожки. И несмотря на то, что он потерял голову от отчаяния и злости, он всё же отреагировал на мои прикосновения, словно маленький ласковый котёнок.

Я тихонько рассмеялся, продолжая нежно, почти благоговейно, гладить его.

В мою голову закралась мысль, отображающая простую истину: сколько же существует способов, чтобы «разрушить» человека! И совсем необязательно воздействовать на него физически, чтобы по-настоящему «уничтожить» личность. Это вопрос правильных манипуляций над слабостями, страхами и желаниями жертвы. Если вам удастся достигнуть нужной точки, этакого апогея (причём не имеет значения, физического или психологического), вы можете разрушить эту личность, как карточный домик, став для неё ураганом в независимости от того, кто этот человек.

Пытки – это искусство, и как художнику, вам придётся использовать все возможности для получения шедевра.

Я прижался к нему всем телом и знал, что он мог чувствовать, насколько твёрдым я был, по тому, как он простонал и прошептал «пожалуйста».

Валера ахнул, задыхаясь, и изо всех сил пытался высвободить руки, намертво прицепленные к стулу.

Я затянул туже.

Острая проволока впивалась мне в кожу, разрывая её.

Я затянул туже.

Он принялся бороться с ещё большей прытью, когда конец подошёл совсем близко.

Я затянул туже.

Руки Валерика безжизненно обмякли, и он перестал дёргаться под моим натиском.

Я перестал затягивать.

Нижняя губа Валеры легонько задрожала. - Кто... кто ты? – тихо спросил он.

Мои брови сошлись на переносице. – Ты не помнишь?

Он покачал головой. – Помню. Просто... ты не... это... не ты...

Я улыбнулся, когда понял, о чём он толковал. – Всё хорошо, малыш, - сказал я, скользя рукой по его русым волосам. – Грей. Это Грей... по большей части, - добавил я, усмехнувшись.

Он продолжал настороженно смотреть на меня, поэтому я со вздохом заключил его лицо в свои ладони. – Валер, ты не боишься меня? Потому что ты не должен. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, любимый.

- Знаю, - признался он с лёгкой улыбкой. – Просто что-то изменилось. Внешне ты кажешься спокойным, но глаза выдают тебя.

- Как это?

- Ну, - начал он, положив руку мне на щёку и пройдясь большим пальцем по моим губам. – Они горят нефритовым пламенем... Словно... рай и ад слились воедино, и мир вскоре должен поплатиться за все грехи.

Я усмехнулся. – Очень хорошее описание того, как на самом деле я себя сейчас чувствую, - я наблюдал за бесстрашием в его взгляде, и следующий вопрос сам слетел с моего языка: – Валер, другим просто крышу снесло, когда они увидели меня, почему ты так... доверяешь мне?

Он вздохнул. – Знаю, что ты не причинишь мне вреда, и я... Я тоже чувствую, что изменился. Что-то иначе внутри меня. Как-то неправильно.

- Для меня ты выглядишь по-прежнему, - произнёс я, улыбаясь. – По-прежнему красивый, - я притянул его к себе и нежно поцеловал. – По-прежнему... весь мир для тебя, - прошептал я в его губы.

- Но я так зол, - сказал он, прежде чем крепко поцеловать меня и закинуть свои сильные руки за мою шею. – И чувствую себя очень голодным, - начиная задыхаться, произнёс он, а затем впился в мои губы более грубым поцелуем, нетерпеливо заёрзав на моих коленях. – Пожалуйста, Грей, сделай так, чтобы это ушло, - молил он в перерывах между тяжёлыми вздохами.

- Не могу, - признался я, теперь тоже задыхаясь.

- Нет, можешь, - запротестовал он. – Ты можешь, возьми меня. Прямо сейчас.

Он всерьёз решил прикончить меня: тот кроткий, слегка застенчивый Валера, которого я когда-то знал, в одно мгновенье превратился в чёртова секс-боя.

- Я хочу чувствовать, как ты двигаешься во мне, Грей.

Эти слова оказались моим пределом.

Пропади всё пропадом! Мы могли поговорить о чувствах потом.

Я перевернул его на спину так быстро, что моя голова на мгновенье пошла кругом. Валерка воспользовался моим замешательством, и его руки успели сорвать с меня свитер, прежде чем головокружение прекратилось. Я выбрался из одежды так спешно, что можно было подумать, будто она испарилась сама собой. Не колеблясь ни секунды, я рывком вошёл в него, заставив Валеру выгнуться подо мной с пронзительным «Да!».

Я укусил мягкую плоть его плеча, глухо зарычав, и начал раскачиваться внутри него – постепенно набирая темп. Я ощущал, будто что-то глубоко во мне - какое-то неизведанное, но рвущееся наружу чувство - побуждало меня использовать Валерку в животных целях. Он ахал и стонал подо мной, когда мои зубы рвали его бледную кожу. Медленно разомкнув челюсти, я оторвался от его плеча, чтобы прошептать ему на ухо:

- Если сделаю больно - скажи.

- Сильнее! – закричал он в ответ, и я задвигался с новой силой, с новой страстью.

Где-то в пучине собственного сознания я понимал, что всё это - неправильно.

Так. Чертовски. Неправильно.

Но я не мог остановиться, и, если честно, то даже не хотел делать этого. Я обходился с ним всё более и более грубо, пока не почувствовал, что он достиг апогея, и не услышал его громкого крика. Я тут же последовал за ним – кончил с гулким «Блять».

Я скатился с него, тяжело дыша, и уставился в потолок, пытаясь понять, что, чёрт возьми, только что произошло. Но прежде чем я смог прийти в себя, Валера обхватил руками мою талию.

- Ещё, - сказал он, тяжело дыша.

Я вскинул бровь. – Ты, что, серьёзно, Валерка?

- Возьми меня, Грей, - зарычал он, хлопнув ладошкой по моей груди.

Я так не думаю.

- Нет, Валер, я отказываюсь потакать твоим желаниям, - строго отрезал я.

Он сощурил свои синие глаза. – Дитрих бы сделал это, - сказал он и улыбнулся, увидев, с какой злостью я стиснул зубы.

Это, мать вашу, удар ниже пояса.

Кто-то свыше унывает -
На Земле царит печаль...
Ночь все крыши укрывает,
Стонет ветер. Мне их жаль.

Свыше что-то происходит -
Нам с тобою не понять...
Плачет дождь, и тьма приходит
Страхом душу отравлять.

Этой ночью нам не спится:
Боль покоя не даёт.
Там, наверно, Кто-то злится,
По грехам нам воздаёт.

В небе траур. Что же делать?
Плачут ангелы по нам.
Как, скажи, Тебя не гневать
Нам, неправедным сердцам?

Только тихие молитвы
Еле дышат на устах:
"...сохрани же нас от бритвы
и от крови на руках..."

Мы хрипим и умираем,
Нам без веры тяжело.
Он спасёт, мы это знаем.
Уповаем на Него.

В сердце дверь всегда открыта -
Только ты к нему приди!..
И песнь эта не забыта.
Будем мы её нести!

Свыше Кто-то улыбнулся
И, наверно, нас простил.
Первый луч земли коснулся -
Страх навеки отпустил.