Патефон. Психологическая сказка

Психологическая сказка о желаемом и действительном

   Жил был Патефон «ПТУФ ЖМУФ». Преочень старый. Жил в современности, где подобные предметы уже считаются раритетом или барахлом. Его имя являлось давно забытой аббревиатурой, и, скорее всего, образовалось от слов «патефон», «мануфактура» с инициалами хозяина или местности.
   Все, что у него имелось – это единственная Пластинка «Не уходи!». Несмотря на давность, она оставалась в отличном состоянии, поскольку он берег ее, как зеницу ока. Пластинка пела и мечтала о любви. На ней звучал женский романс с тем же названием. А как же иначе?
   Патефон любил пластинку всем механическим нутром и считал своей половинкой. А она его половинкой не считала. Просто пела, мечтала, а его воспринимала устройством, предназначенным для реализации ее утонченного содержания. Но не стоит сразу обзывать ее эгоисткой. Пластинка была женщиной, до макушки погруженной в свой романтический мир. Таких существ в мире немного, но они все-таки встречаются. В них приятно влюбляться, но сложно проникать в сферу заоблачных мечтаний, чтобы занять там реальное место без всякого намека на опору.
   К тому же, «Не уходи!» была особенной. Когда-то для производства патефонных пластинок использовались неожиданные материалы: воск, металл, каучук и даже шоколад! Поговаривали, что диск из шоколада, когда он приходил в негодность, просто съедали. Так же поступали, если песня не нравилась слушателю. И вот! Наша-то красавица была сладкой! Правда, прошло много времени с момента записи и, возможно, она уже не являлась безопасным деликатесом, а если еще честнее: совсем не годилась в пищу, но «ПТУФ ЖМУФ», напротив, только радовался, что предмету обожания акт вандализма не угрожает.
   Невозможно себе представить ценность и хрупкость этого союза, но он существовал и, вполне вероятно, какой-нибудь ангелочек охранял его нерушимость.
   Как-то раз на стол, куда после гостей поставили Патефон, из раскрытого окна упал тонкий Солнечный Луч. Он коснулся нежных бороздок Пластинки и сразу озарил все сферы ее сказочных грез. Это было так приятно и ново, что «Не уходи!» молниеносно влюбилась! Она позабыла про все на свете и теперь хотела только одного: петь для любимого. Но Патефон категорически отказался ставить на нее головку звукоизвлечения: каждое проигрывание, пусть и незначительно, углубляло звуковые дорожки, ухудшая состояние пластинки, да и ревность, знаете ли… В основном, конечно, она…
   «Не уходи!» тут же взбунтовалась. Она впервые приблизилась к своим мечтам, а какой-то неуклюжий предмет, созданный ради звучания ее музыки, хочет помешать долгожданному счастью!
   «Обойдусь!» – решила она и подставила Солнечному Лучу звуковую поверхность, предлагая ему самому стать солнечной иглой. Он тут же весело заскользил по тончайшим шоколадным линиям, тихо подпевая нотам, неизбежно расплавляя дорожки поющего пространства, отчего романс приобрел невыразимую чувственность. Когда опешившая Пластинка поняла необратимость принесенной жертвы, от песни оставалось только одно слово, которое она пропела с отчаянной мольбой:
   – Не уходи…
   Луч еще светил какое-то время, пытаясь вернуть размягчившийся от тепла и любви шоколад к прежнему состоянию, но тот еще больше таял, растекаясь по поверхности Патефона, проникая внутрь через дырочки и трещинки. Скоро облака закрыли солнце. Не осталось даже следа нечаянного преступника, погубившего мечтательную страну.
   Но Патефон был счастлив. Да – его возлюбленная изменилась. Да – она потеряла способность петь и никогда не станет прежней. Да – она безвозвратно испортила его механизм, и, скорее всего, их выкинут на помойку. Но именно теперь они стали единым целым.   
   – Нет, дорогая моя, – все шептал Патефон, – Я не уйду.
  А растаявшей пластинке казалось, что это шепчет Солнечный Луч, которому незаслуженно досталось самое дорогое – Душа ее единственного романса…
   
   ...Она прозреет, когда затвердеет шоколад. Она смирится и, я надеюсь, искренно полюбит того, кто не предал, простил и продолжает любить то, что от нее осталось. Ведь настоящая любовь – когда ты нужен, даже если перестал быть собой.

   ...А все-таки хорошо, что романс в последний раз прозвучал так, как она этого хотела. Такова цена высшей точки  искусства – жертва... Только настоящую-то любовь никто не отменял. А она всегда выше любой жертвы...
   
   Вот зачем я плачу? Я же автор этой фантазии! В моей власти подарить любой конец этой истории, нарядить новое окончание в чудесные слова и будет "хеппи энд"! Например: Луч высвободил особую часть шоколада (душу) и вознес к солнцу – к более высокому творчеству, а Патефону осталась земная часть любимой, чтобы не тосковал... Или еще как-нибудь вскрутить финал...
   Я плачу, потому что верю своей сказке – в необратимую жертвенность и всемогущую любовь над ней. Другого конца у нее быть не может.

ПОКА
НЕ
МОЖЕТ