Кто-то тебя убивает

Огонь, горящий в камине, не был призван согревать. Рядом с Греем никогда не было холодно. Мы зажгли его для красоты и уюта, но он получился каким-то злобным и скорее нарушал романтический настрой, чем усиливал его. В неверном свете пляшущих языков пламени длинные волосы Дитриха отливали красным цветом, а его лицо казалось вытесанным из камня и почти незнакомым. В каминной трубе тоскливо выл ветер, с резким треском ломались поленья, заставляя меня всякий раз вздрагивать от неожиданности.

Мы стояли на коленях в центре кровати, обнажённые по пояс. Руки Грея скользили по моему телу, а губы впивались в рот. Жадно, жарко, безжалостно. Я был возбуждён настолько, что казалось, будто нервные окончания есть даже на кончиках волос. Поцелуи заставляли стонать в голос. Губы горели в огне, когда он переместился на скулы. Я приподнял голову, открывая ему доступ к шее. По потолку метались заполошные тени. Они, бесстыдно подсматривая за нами, изгибались, сплетались между собой, повторяя движения наших тел. Глаза закрылись сами собой. Всё, кроме его прикосновений стало ненужным и неважным. Значение имели лишь его губы на моей охваченной лихорадкой коже. Я ощутил, как он легко сжал зубами мою ключицу и весь взметнулся от этой неожиданно грубой ласки. Пальцы впились в широкие плечи. По его гладкой смуглой коже бежали медные всполохи. Расплавившееся время не успевало за истерически летящей секундной стрелкой, заставляя моё сердце колотиться в сумасшедшем ритме.

Грей потянул меня на себя, опускаясь на спину, но я остался стоять на коленях.

- Подожди, - попросил я, и Дитрих, бросив на меня пристальный взгляд, откинулся на подушку.

Он был бы похож на греческую статую, если бы их делали из палисандрового дерева, и кому-нибудь пришла бы в голову фантазия одеть её в синие джинсы. Джинсы... Мой взгляд невольно задержался на плотно натянутой ткани, красноречиво демонстрирующей его желание. Я прикусил губу от необъяснимой потребности коснуться его возбуждённой плоти рукой. Болезненно-острый жар пульсировал на кончиках пальцев.

Я осторожно положил руку на его ширинку. Грей резко выдохнул, и меня опалило волной жара, прокатившейся по его телу. Наверно, я так и не решился бы на дальнейшие действия, если бы его ладони неожиданно не сдвинули мои пальцы, и я с ужасом не увидел, как расстёгиваются одна за другой металлические пуговицы. Белья он не носил. Его напряжённая плоть вырвалась на свободу.

Отступать было некуда. Да и не хотелось. Наверное. Я не мог отвести взгляд от этого притягательного предмета, возбуждающего и вызывающего ощущение опасности одновременно. Потом мои пальцы сомкнулись на огромном члене, и мне показалось, что он делается ещё больше. Дыхание Грея стало быстрым и прерывистым. Моя ладонь осторожно скользнула до самого основания ствола и опять пошла наверх. И ещё раз. Вверх и вниз. Медленно, изучая каждый миллиметр на ощупь. Из его губ вырвалось чуть слышное рычание. Моё лицо пылало от смущения, но мне нравилось это странное, непонятно откуда взявшееся ощущение власти над Греем. Воздух вокруг нас плавился от жара его тела. Было в этом что-то схожее с хождением по краю пропасти.

Неожиданно его рука легла на мои волосы и мягко, но очень настойчиво пригнула мою голову вниз.

Мне сделалось очень страшно. К такому развитию событий я не был готов. Конечно, он сейчас был вправе ожидать от меня чего-то подобного, но... почему-то мне казалось он не будет так торопиться. Это было так не похоже на Грея. Но, наверное, у любого терпения есть предел. Грей столько раз творил для меня чудо, забывая о себе, что пришла и моя пора платить по счетам. На этот раз я действительно делал то, чего совершенно не хотел. Нагнувшись, я притронулся к нему языком. Неприятный солоноватый вкус заставил меня поморщиться, но я заставил себя продолжить. Осторожно обхватив его член губами, очень медленно, стараясь не думать о том, что делаю, я заскользил вниз. Твёрдая плоть была обжигающе горячей. Закрыв глаза, я принялся неторопливо вбирать её в себя и так же медленно отпускать. Один раз, второй, третий. Не останавливаться, не задумываться. Неожиданно Дитрих очень резко подался бёдрами вверх, и я с трудом подавил рвотный позыв, ощутив как его член касается моего горла. Попытался отстраниться... и не смог. Волосы оказались намотанными на его руку, и он потянул мою голову вверх, а потом с силой вниз. И снова вверх и вниз. Настойчиво, резко, быстро. Сделалось трудно дышать. Я схватил его член рукой, чтобы хоть как-то уменьшить амплитуду движений и глубину проникновений в горло. Поначалу я старался не задеть его зубами, но потом понял, что даже если я начну его кусать, Грея всё равно это не остановит. Всё, что мне оставалось - это вовремя вдыхать и сдерживать рвущиеся наружу слёзы. Я ощущал себя униженным и грязным. Это было так дико и отвратительно. Я никогда не думал, что Грей может быть таким... таким... безжалостным...

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Он оттолкнул меня и, опрокинув на спину, оказался сверху. От джинсов Грей избавил меня в долю секунды, а на бельё даже не стал тратить время, попросту разорвав его. Стремительным движением развёл мои ноги в стороны. Крепкие ладони сжали запястья и пригвоздили к подушке над головой.

- Подожди, Серёж! - в панике зашептал я, ощущая его плоть уже готовую пронзить меня насквозь. - Помнишь, ты как-то сам сказал, если партнёр говорит “нет”, это насилие. Нет! Я говорю “нет”, услышь меня! Нет!!!

Он поднял голову, и я не смог сдержать крик ужаса. На меня смотрели охуенные зелёные с хрустальными зрачками глаза садиста.

- Нет, не делай этого снова. - Я упёрся в его плечи руками. С таким же успехом можно было попытаться сдвинуть скалу.

Он не ответил. Продолжая с силой сжимать мои руки, Грей резко погрузился в меня. На всю длину.

- Я не переживу это ещё раз! - Я забился под ним, но Дитрих был неумолим и остановить его было уже невозможно.

- Что с тобой? - Казалось, что с каждым движением он погружался в меня ещё глубже, и мне становилось больнее.

- Серёж, не надо! - Я кричал, но не слышал своего голоса.

- Валера, Валерка... - Он стиснул мои плечи руками и слегка потряс. - Валера...

Я снова попытался вырваться. Тщетно. Эти железные объятья невозможно было разорвать.

- Посмотри на меня. - Его голос звучал приглушённо, как будто издалека. Быстрые движения замедлились, но боль не ушла. Напротив, теперь она превратилась в неторопливую пытку.

- Пожалуйста, посмотри на меня...

Не хочу. Не хочу видеть эти страшные глаза, превращающие Грея в животное, влекомое инстинктами. Не хочу видеть искажённые в пароксизме наслаждения черты лица, из которых исчезло всё человеческое.

На крик больше не осталось сил.

- Валерка, - опять позвал он, и его движения сделались нечёткими и размытыми...

- Услышь меня. - Что-то сделалось с воздухом. Он стал свежим и прохладным...

- Открой глаза. - Боль стала приглушённой и отошла на второй план...

Я перестал ощущать его плоть, и глаза распахнулись сами собой...

Лицо Грея, склонившегося надо мной, было похоже на маску от боли и ужаса.

- Сон, это был всего лишь сон, - облегчённо прошептал я, опуская голову ему на грудь.

В моей комнате царил полумрак. Мы лежали на постели в верхней одежде, которую так и не удосужились снять, вернувшись домой. Лампа под жёлтым абажуром освещала комнату мягким приглушённым светом. Я с наслаждением вдыхал свежий воздух, пахнущий осенью и мокрой листвой. Мерно тикали часы, привычно и монотонно дождь ронял капли на покрытую черепицей крышу. Воспоминания о кошмарном сне постепенно теряли яркость, делались расплывчатыми, пока, наконец, не исчезли совсем.

Только тогда, я осмелился заговорить.

- Серёжа, - осторожно спросил я. - Я разговаривал во сне?

- Нет. - Его голос звучал незнакомо глухо. - Ты кричал.

Я - лишь убийца, сказали Вы,
Демон, злодей, не боле.
Но почему я боюсь завыть
От нестерпимой боли?

Тело обуглено до костей,
Сердце пятнают шрамы -
Пересечение плоскостей
Маски глядит из рамы.

Нет и не будет судьбы иной -
Прошлое съела лава...
Вам неизвестно, какой ценой
Куплена эта слава?